На экранчике высветилось имя: «Дантек».
Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и Таннер тут же окончательно проснулся. Дантек был мертв! Он не мог звонить. Таннер снова взглянул на дисплей. Нет, никакой ошибки, звонил действительно Дантек.
Таннер сел на кровати и опустил ноги на пол.
– Алло! – произнес он, глядя в стену перед собой. – Кто это?
Но в трубке слышалось только шипение помех.
Таннер молча сидел и чувствовал, что может в любую секунду грохнуться в обморок. Наконец он нерешительно вымолвил:
– Дантек, ты жив?
Прижав трубку к уху, Таннер ждал ответа. В какой-то момент он понял, что не слышит и помех. Телефон даже не был включен.
Он положил трубку обратно на прикроватную тумбочку, и в ту же секунду телефон – хотя он был и выключен – опять зазвонил. На дисплее высветилось имя Дантека.
– Слушаю вас.
И – полная тишина в ответ.
Таннер снова вернул телефон на тумбочку. И тот опять зазвонил, но на этот раз Таннер решил не реагировать. Он просто смотрел на аппарат и мысленно пытался себя убедить: «Он выключен. Он не может звонить».
Но чертов телефон продолжал надрываться.
– Ты собираешься отвечать? – раздался за спиной знакомый голос.
Волосы на затылке у Таннера встали дыбом. Очень медленно он обернулся. Рядом с ним в кровати маячила неясная тень. Таннер присмотрелся, и та стала обретать человеческие очертания. Поначалу грубые и угловатые, они делались все более четкими, пока наконец возле Таннера не материализовался… Дантек. Кожа у него была белая-белая, как будто в теле не осталось ни кровинки. Губы казались синими.
– Ты ненастоящий, – заявил Таннер.
– Правда, что ли? – удивился Дантек. – Тогда почему ты меня видишь?
– Но ты же умер! Там, в батискафе.
– А ты убежден, что это был я? Уверен, что я вообще находился в батискафе?
Таннер замялся.
– Так ты жив?
– Но я же здесь, разве нет?
Таннер помотал головой.
– Ну же, дотронься до меня, – приободрил его Дантек. – Если я ненастоящий, ты не сможешь меня коснуться.
Таннер закрыл глаза и вытянул руку. Он нащупал постель, одеяло. Потом продвинул руку чуть дальше и наткнулся на что-то другое. Живое, мягкое. Оно шевелилось.
– Это действительно ты, – выдохнул Таннер и улыбнулся. – Не могу поверить. Как тебе удалось выжить? И что ты здесь делаешь?
– Пришел повидаться с тобой. Может ведь человек заглянуть в гости к своему старому другу?
– Конечно, – пробормотал Таннер.
– И еще…
– Что такое, Дантек? Говори смело.
– Ненавижу просить, но нужна твоя помощь. Таннер, я хочу, чтобы ты мне кое-что отдал.
– Все, что угодно! – воскликнул Таннер. – Что мое – то твое.
– Мне трудно дышать, – сообщил Дантек. – Раздели со мной свой кислородный баллон.
– Но как я это сделаю?
– Просто сделай разрез в дыхательном шланге. Я укорочу свой на пару футов, подсоединю к твоему, и тогда мы сможем дышать вместе.
– Но у меня… – Таннер хотел сказать, что у него нет никакого шланга, но, подняв руку, обнаружил, что тот на месте.
– Я долго не протяну, – просипел Дантек.
Действительно, губы у него, казалось, стали еще синее, чем считаные секунды назад.
– Нужно найти что-нибудь острое, – сказал Таннер. – Где мне взять что-нибудь острое?
– В ящике в тумбочке есть перочинный нож.
– Откуда ты знаешь, что есть и чего нет в моей тумбочке?
– Я вообще полон сюрпризов, – поведал Дантек и растянул в улыбке свои синие губы так, что они побелели.
Таннер достал из ящика перочинный нож и раскрыл самое большое лезвие.
– Где резать? – спросил он Дантека.
– Да где угодно. Главное, чтобы разрез был достаточно длинным. Помни: достаточно длинным.
Таннер кивнул.
– Готов?
– Готов, – подтвердил Дантек.
Таннер сделал длинный горизонтальный надрез, едва не разделив шланг на две половинки.
– Давай его быстро сюда.
Только вот голос прозвучал странно – что-то случилось со связками. Таннер закашлялся, и изо рта брызнула кровь. Одеяло словно покрылось розовой росой. Таннер опустил голову и увидел, что по груди стекают ручейки крови.
– Надо было оставить его там, где он находился в безопасности, – сказал Дантек. Голос теперь доносился будто издалека. – Не стоило пытаться его понять.
– Быстрее, – протягивая руку, прохрипел Таннер. Потом – Дантек? Понять что?
Но Дантек уже пропал.
Воздух со свистом утекал из дыхательного шланга в открытый космос. Таннер попытался было прижать разрез рукой, но тот оказался слишком глубоким. Руки сделались липкими, грудь тоже; даже волосы на ней и те сбились в колтун.
Таннер хотел еще раз окликнуть Дантека, но обнаружил, что горло не слушается. Он мог издавать только булькающие звуки. Таннер сделал попытку выбраться из постели, но движения были замедленными, словно он вдруг оказался под водой.
Наконец, очень медленно, ему удалось подвинуть одну ногу, перекинуть ее через край кровати и опустить на пол. Теперь осталось лишь позаботиться о другой ноге, а потом он встанет, подойдет к зеркалу, посмотрит на себя как следует и постарается понять, где допустил ошибку.
29
Несмотря на темноту, мальчик уверенно шел вперед. Несколько раз он вынужден был останавливаться и нетерпеливо дожидаться, когда Олтмэн и Ада его нагонят.
Они приближались к месту, и Чава заговорил, но смысл сказанного оставался для Олтмэна туманным.
– Бруха. Она хотя и была мертвая, но все же помогла нам. Я отправился за ней, и она пошла со мной, и говорила со мной, и научила, как поступить. А ведь если бы она не пошла, как бы я понял, что нам делать?
Он посмотрел на Олтмэна, явно ожидая ответа.
– Я не знаю, – ответил тот, чуть задыхаясь после долгой прогулки по песку в неприспособленной обуви.
Такой ответ, казалось, удовлетворил Чаву.
– Но она пошла. И она показала нам, что нужно делать. Круг. – И мальчик покосился на Олтмэна.
– Э, что ты хочешь этим сказать? Какой еще круг?
Мальчик глянул на него, потом остановился и начертил что-то на песке. Олтмэн посветил фонариком и увидел круг.
– Вот что я хочу сказать, – пояснил Чава и зашагал дальше.
Олтмэн покачал головой. Ход мыслей мальчика был настолько необычным, что создавалось впечатление, будто общаешься с жителем другой планеты.
Внезапно юный проводник остановился. Он соорудил из скрещенных пальцев «хвост дьявола» и указал вперед.
Олтмэн направил в ту сторону луч фонаря и увидел частично погребенные под песком остатки костра. Он ждал, когда Чава пойдет дальше, но мальчик замер и сходить с места явно не собирался. Тогда Олтмэн обошел его и приблизился к кострищу, чтобы взглянуть самому.
Осторожно отгреб песок ногой в сторону. Взору предстало большое количество полусгоревшего плавника, совсем черных головешек и пепла. Потом вдруг он сообразил, что некоторые куски дерева на самом деле никакое не дерево, а кости. Они были человеческими или, по крайней мере, размером с человеческие. Но что-то в них было не так – они выглядели странным образом деформированными и перекрученными. Среди костей также попадались кусочки чего-то напоминавшего кожу или, возможно, морские водоросли. Так Олтмэн подумал вначале, но, приглядевшись получше, засомневался – структура их казалась очень странной.
– Как ты думаешь, огонь мог так изуродовать кости? – спросил он Аду.
– Не знаю.
Олтмэн покачал головой. Почему так получается, что он вечно сталкивается с вещами, которые выше его понимания? В нем ли самом заключена проблема, или же что-то неладно со всем миром?
Олтмэн ковырялся носком ботинка среди пепла, обгоревшего плавника и костей, пока не выкопал череп. Он весь почернел, и у него отсутствовала нижняя челюсть. Не сохранилось ни одного зуба – причем впечатление создавалось такое, будто зубы не выпали, а их там никогда и не было. Нижняя сторона верхней челюсти выглядела ровной, без единого углубления.
– Значит, оно напоминало нечто среднее между воздушным шаром и человеком? – спросила Ада.
Чава кивнул.
– В какой позе оно сидело?
Мальчик на мгновение задумался, затем опустился на колени и прижатыми к туловищу руками уперся в песок.
– Руки у него становились ногами, – объяснил он.
– Что это значит?
– Кожа была та же самая, и плоть тоже.
«Возможно, это был просто ужасно изуродованный человек», – подумал Олтмэн. Наверняка существовало логическое объяснение. Да, но тогда встает вопрос: как такой калека сумел прожить столь долго?
Внезапно ему пришла в голову мысль.
– А где находился «воздушный шар»?
Чава, так и продолжавший сидеть на песке, поднял руки к тыльной стороне шеи и покрутил ладонями.
– Каких он был размеров? – спросила Ада.
– Очень большой.
– Больше моей руки? – уточнил Олтмэн.
Чава кивнул.
– Больше моего туловища?
Снова кивок.
– Размером с дом?
На этот раз Чава заколебался, но все же согласно опустил голову.
– Порой он становился меньше, но в конце… да, пожалуй, он действительно был размером с дом.
– Ты хоть что-нибудь поняла? – спросил Олтмэн Аду, когда они, проводив мальчика до окраины бидонвиля, возвращались домой.
– Не больше тебя.
– Думаешь, это произошло на самом деле?
– Думаю, что-то действительно произошло, – ответила Ада. – Но было ли все так, как рассказывает Чава, можно только гадать. Звучит невероятно. Но с другой стороны, в последнее время вообще случилось множество загадочных событий. Я уже не знаю, что и думать.
– Ну а другие? Они тебе поведали ту же самую историю?
– Они по-прежнему не желают со мной разговаривать. Не понимаю почему.
– Я так за тебя беспокоился, – признался Олтмэн.
– Когда мальчик начал рассказывать, – объяснила Ада, – мне пришлось выслушать до конца. Попытайся я его прервать, он мог бы испугаться и замолчать совсем.
Олтмэн кивнул. Некоторое время они шли молча, неслышно ступая по дорожной пыли.