охранникам команду не стрелять.
Господи, как же у него трещала голова!
– Ради блага Обелиска мы должны сдаться, – обратился к коллегам Филд, кривясь от боли в ноге. – Опустите оружие, братья. Прекратите сопротивление.
С изумлением Крэкс наблюдал, как все беспрекословно подчинились Филду.
«Вот еще одно доказательство тому, – удовлетворенно подумал он, – что религия – опиум для народа».
В последующие двадцать минут охранники препровождали арестованных бунтовщиков в карцер, а подоспевшие медики оказывали помощь раненым. Четверо были убиты: два охранника и двое ученых. Крэкс приказал отнести тела в морг.
Крэкс улыбался. Такого веселья он не испытывал со времен военных действий на Луне. День выдался прямо-таки радостный. Еще бы голова не болела, и можно было бы сказать, что жизнь прекрасна.
49
– Снова началось, – сказал Олтмэн. – Импульс. Я уверен.
Он сжимал голову руками. Ада, очевидно, тоже страдала, но не так сильно. Она лишь рассеянно потирала лоб.
– Уверен?
– Да.
– Значит, я ее снова увижу? Мама придет?
Олтмэн отвернулся с разочарованным видом. Они с Адой находились на материке, в исследовательском центре, который, как они выяснили сразу же по прибытии, превратился в нечто наподобие лагеря для интернированных. Лаборатории опустели, в них остался лишь минимум необходимого оборудования. Из центра был только один выход на волю, и его днем и ночью, сменяя друг друга, охраняли те трое, что в свое время доставили Олтмэна на свидание с Маркоффом. Казалось, с тех пор прошли уже годы. Имена всех троих начинались с буквы «Т». Терри был тщедушного телосложения и очкарик, но постоянно таскал с собой крупнокалиберную пушку. Тим и Том, оба здоровые как лоси, были братьями и, вероятно, близнецами.
В первый же день Олтмэн предпринял попытку выйти за пределы центра, но его остановили. Он попробовал объяснить:
– Я только хотел…
– Никого не впускать, никого не выпускать, – прервал его очкастый Терри. – До тех пор, пока босс не отдаст другой приказ.
Когда он попробовал выйти в другой раз, дежуривший у дверей то ли Тим, то ли Том не стал ему ничего говорить, а просто втолкнул обратно. Когда же Олтмэн начал качать права, он незамедлительно получил кулаком в живот.
– Вали отсюда, – лаконично приказал то ли Тим, то ли Том.
Всего в центре было заперто человек двадцать, в том числе почти все ученые, работавшие прежде в Чиксулубе, за исключением Филда и почему-то Шоуолтера. Пытались продолжать исследования, которыми занимались на плавучей базе, но в отсутствие надлежащего оборудования это было невозможно. Поэтому они довольствовались тем, что сравнивали свои наработки и делились полученной информацией.
Многие, как и Ада, стали адептами нового учения. Большинство относилось к пастве Филда, и они с уважением поглядывали на Олтмэна, признав в нем пророка поневоле.
– Я избран Обелиском, – доверительно поведал ему ихтиолог по фамилии Агасси. – Не знаю почему, но это факт.
– Почему вы мне об этом рассказываете?
– Я знаю: вы говорите с ним. Спросите его обо мне.
И другие также подходили к Олтмэну в надежде получить благословение или знак свыше. Поначалу он пытался отговариваться, что это невозможно, что никакой он не пророк, но убедить глубоко веривших людей было практически невозможно. В итоге Олтмэн пришел к выводу: лучше с таинственным видом наплести им какую-нибудь ерунду или наскоро благословить, и тогда его скорее оставят в покое.
После разговора с Агасси стало ясно: этими людьми будет очень легко управлять. Так, он может сказать Агасси, что Обелиск поручил ему особую миссию и она заключается в повиновении Олтмэну. В центре находилось достаточно адептов, чтобы попробовать, играя на вере, выбраться с их помощью на волю. Однако Олтмэну тяжело было решиться на такой шаг. Если они сейчас предпримут попытку освободиться, возможно, и удастся одолеть стоящего на часах у дверей одного из трех «Т», но прежде он может ранить или убить нескольких человек. Меньше всего Олтмэн хотел, чтобы на его совести оказались новые жертвы.
Скуд, хотя оборудования и материалов катастрофически не хватало, все же сумел, используя, в частности, позаимствованные из охранной сигнализации провода, собрать простенькую аппаратуру, которая могла, пусть и с высокой погрешностью, измерить мощность импульса. Замеры подтвердили: действительно, сигнал вновь стал четким и мощность его возрастала.
– Сказать точно, насколько он усилился, я не могу, – извиняющимся тоном пояснил Скуд. – Аппаратура слабовата.
– Хорошо, – сказал Олтмэн, – но даже с учетом этого вы можете утверждать, что он усилился?
– С этой аппаратурой ручаться не могу, – продолжал упорствовать Скуд.
Но, как оказалось, Олтмэну и не требовалось подтверждение шведа. Достаточно было посмотреть на перемены в поведении людей – одни замыкались, уходили в себя, другие, наоборот, становились вспыльчивыми и неспокойными, – а кроме того, он продолжал регулярно встречать призраков.
«Помоги нам! – умоляли они. – Помоги нам соединиться в одно целое!»
Олтмэн часами размышлял, что же он может сделать. Необходимо предать происходящее огласке, но как? Выбраться из здания невозможно.
И вот однажды глубокой ночью, прохаживаясь по коридору, он обратил внимание, что дежуривший у входной двери близнец разговаривает сам с собой. Тим (или Том) жестикулировал, обращаясь к пустому месту, потом протянул вперед винтовку и выпустил ее из рук. С громким лязгом она упала на пол, но здоровяк даже не обратил на это внимания. Он развернулся и припустил по коридору, не удостоив Олтмэна и взглядом. Выход на волю был свободен.
Олтмэн не колебался ни секунды. Он бросился к себе, сунул в карман бумажник, эйчпод, схватил Аду за руку, и они бегом направились к выходу. У дверей по-прежнему никого не было, ключ торчал в замке. Трясущимися руками он повернул ключ и распахнул дверь.
«А что, если это ловушка? – лезла в голову назойливая мысль. – Может, и ловушка, а может, мой единственный шанс».
Он перешагнул порог и побежал, волоча за собой не желавшую никуда уходить Аду. На бегу Олтмэн планировал дальнейшие действия: на машине или автобусе выбраться из города, потом – на самолет и в Североамериканский сектор. Нужно поторопиться, и, если удастся отсюда вырваться, он поведает миру всю правду.
50
Тим стоял на посту и наблюдал за наружной дверью, когда перед ним появился отец. Явление не особенно удивило Тима, если не учитывать тот факт, что отец вот уже двадцать лет как умер, да и до того жил в нескольких тысячах миль отсюда.
– Тим, привет.
Отец курил трубку и был одет в неизменный свитер, который, казалось, вообще не снимал. Ну, иногда, быть может, и снимал.
– Папа, что ты здесь делаешь?
– Пришел повидать тебя.
– Папа, не нужно было этого делать. Зачем нарываться на неприятности?
– Тим, я о тебе беспокоился. О тебе и о твоем брате.
– Но почему? С Томом все в порядке, со мной тоже. Мы оба работаем, получаем хорошие деньги.
– Дело не в этом, – произнес отец и глубоко затянулся. – Тут, сынок, понимаешь, какая штука. Я даже не знаю, как это и сказать, но… ты уверен, что готов?
– Готов к чему?
– Сынок, раз ты спрашиваешь, значит не готов. А твой брат?
– Да я с ним об этом не разговаривал, – ответил Тим. – В общем-то, я даже не уверен, что понимаю тебя.
– Здесь скоро все изменится, вот в чем дело. В какой команде ты будешь играть, сынок? Окажешься ли ты в команде победителей? У тебя хороший бросок?
– Папа, я бы предпочел команду победителей, – горячо произнес Тим. – Хочется думать, что у меня хороший бросок.
– Но вот твой брат… Мне кажется, он выбыл из игры, такие дела. Ты готов его заменить?
– Том? – Тим повысил голос. – Что случилось с Томом?
– Не знаю, как правильнее объяснить… – начал отец. – В общем, разговаривали мы с ним, а в следующее мгновение он уже перестал мне отвечать. Он слушал одновременно и меня, и тренера противника. Думаю, он совершенно запутался. Вел себя точно как в детстве. Том всегда был склонен неправильно меня понимать. Но ты же не станешь так делать, Тим?
– Папа, где Том? Скажи мне, что случилось с Томом?
Но отец уже исчез, просто растворился в воздухе. А может быть, он по-прежнему находился здесь, только был сейчас у него за спиной. Он всегда стоял позади, вне поля зрения.
– Папа? – позвал Тим. – Папа?
Он беспокойно вышагивал туда-сюда, ни на мгновение не переставая думать о Томе. Том был старшим братом (он родился на девять минут раньше), и Тим неизменно относился к нему с уважением. И они всегда заботились друг о друге. Братья будто и не являлись полноценными личностями, если второй в этот момент отсутствовал. Словно в паре они были одним целым, а поодиночке вроде даже и не существовали, поэтому охранять одному выход из научного центра порой было очень тяжело.
Что сказал папа? Что Том перестал отвечать на его вопросы? Может быть, он просто рассердился на отца? Тим не понимал, как можно рассердиться на отца, ведь он был таким замечательным. Но вот Том прежде частенько сердился и иногда даже не разговаривал с папой. Может быть, так ведут себя все старшие братья?
Но если все не так просто? Вдруг случилось что-то еще? Он обязан пойти и убедиться, что с Томом все в порядке. В конце концов, разве Том в подобной ситуации не поступил бы так же? А если он этого не сделает и после окажется, что с Томом что-то случилось, как он сможет когда-нибудь простить себя?
Оставалось только решить одну проблему. Его поставили сюда охранять вход, и нужно на время своего отсутствия найти кого-то, чтобы приглядел за дверью.
– Папа, – позвал Тим, – можешь мне помочь?
– Сынок, какие могут быть вопросы! – Отец был занят тем, что разжигал трубку. – Что для тебя сделать?
– Возьми вот это. – Тим протянул ему винтовку.
Отец не смог удержать оружие и выронил на пол. Но Тим не стал беспокоиться по этому поводу. Он подумал, что папа вполне может поднять винтовку позже, когда раскурит трубку.