– Вы настоящий мерзавец, – с отвращением произнес Олтмэн.
– На себя бы посмотрели, – парировал Маркофф. – А теперь будьте паинькой и примите лекарство.
53
Таким образом, Олтмэн вновь оказался на борту плавучей базы. Он был несколько удивлен тем обстоятельством, что его не убили, и ожидал какого-то подвоха. Опасался, что ему сохранили жизнь ради участи худшей, чем смерть, но мог лишь гадать, что с ним собираются сделать. Также он размышлял, получили ли пресс-конференция и его последующее исчезновение резонанс в мире, но вряд ли это возможно было узнать, пока он являлся пленником на судне.
Что касается Ады, то, очнувшись от наркотического забытья, Олтмэн обнаружил: ее нет рядом. Когда же он заявил, что хочет ее видеть, в ответ раздался смех.
– С ней все будет в порядке до тех пор, пока вы сотрудничаете с нами, – сообщил Крэкс.
Спустя несколько часов после пробуждения, все еще чувствуя себя как с похмелья, Олтмэн оказался в кабинете Стивенса. Врач сидел, опершись на подлокотники кресла и сцепив перед собой пальцы.
– Зачем меня доставили сюда? – спросил Олтмэн. – Почему я еще жив?
– Вы заинтересовали Маркоффа, – ответил Стивенс.
– Заинтересовал?
– Вы обладаете иммунитетом к воздействию Обелиска, в отличие от большинства ваших коллег. Маркофф пришел к выводу, что вы можете оказаться полезным для его проекта.
– И в чем состоит суть проекта?
Стивенс улыбнулся:
– Могли бы и сами догадаться. Вы целым и невредимым вернулись после нескольких погружений в батискафе, тогда как ваши напарники сходили с ума. Даже когда вы страдали головными болями или галлюцинациями, они не вызвали у вас приступов насилия или безумия, что, похоже, происходит с большинством других. Многие люди на борту испытывают перед вами благоговейный, почти религиозный трепет. И должен признаться, я и сам отчасти разделяю их веру.
– Это безумие, – сказал Олтмэн.
– Они считают вас пророком поневоле.
Олтмэн покачал головой:
– Обелиск опасен. Я в этом уверен.
– И тем не менее вы им очарованы, – произнес Стивенс и наклонился ближе к собеседнику. – Мы полагаем, вам известно что-то такое, о чем вы не говорите. – Он выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда керн, вырезанный из Обелиска. – Это обнаружили у вас в кармане куртки, пока вы находились без сознания. Не желаете ли пояснить?
– Нет.
Стивенс покивал.
– Ну что ж, дело ваше. Если не желаете рассказать мне, то, возможно, захотите поговорить с Крэксом.
Но Крэкс, похоже, совершенно не был расположен к беседе.
– Вам известно, почему вы здесь? – сразу спросил он Олтмэна.
– Да, вы хотите узнать о том образце Обелиска.
– И не только. – Он подвел Олтмэна к креслу, на котором были закреплены кожаные ремни. – Садитесь.
– Зачем? И где Ада?
– Насчет Ады не волнуйтесь. Просто сядьте. – С этими словами Крэкс слегка толкнул Олтмэна в грудь, так что тот не удержался на ногах и упал в кресло. – Вот, а теперь я вас пристегну.
– В этом нет необходимости, – начиная паниковать, сказал Олтмэн. – Я никуда не денусь.
Но Крэкс покачал головой и стал закреплять ремни.
– Денетесь, еще как! Боюсь, мистер Олтмэн, вам сейчас придется нелегко.
– Что это значит: «придется нелегко»?
– Как вы себя чувствуете? – заботливо поинтересовался Крэкс, проверяя по очереди каждый ремень. – Нигде не жмет? Не слишком туго?
– Все в порядке, но…
Неожиданно Крэкс со всей силы затянул ремень, удерживавший левую руку Олтмэна, потом проделал ту же операцию с другой стороны. Олтмэн едва не вскрикнул от боли – с такой силой ремни врезались в его кожу.
– А как сейчас? – спросил Крэкс и вышел из каюты.
На несколько секунд Олтмэн остался один. Он попытался освободиться от ремней, но быстро понял, что это бесполезная трата сил. Тогда он решил опрокинуть кресло, разломать его. Но, попытавшись раскачаться взад-вперед, Олтмэн обнаружил, что кресло надежно привинчено к полу.
Вскоре вернулся Крэкс, он катил тележку на колесиках. На ней стоял поднос, покрытый белой тканью. Он подошел поближе и театральным жестом стянул белую тряпку. На подносе ровными рядами лежали разнообразные ножи и скальпели, а сбоку примостились кусачки. Крэкс медленно провел рукой над сверкающими металлическими предметами.
– Послушайте, мистер Олтмэн, вам не кажется, что проще было бы рассказать нам все и таким образом избежать неприятных последствий?
Олтмэн попытался было заговорить, но во рту внезапно пересохло.
Крэкс тем временем выбрал самый маленький из ножей.
– Предлагаю начать с малого и постепенно двигаться к большему, идет?
– Лучше не надо, – удалось наконец вымолвить Олтмэну.
– Для начала, мистер Олтмэн, всего несколько маленьких разрезов. Так оно сразу станет интереснее, и вы сможете оценить мое мастерство.
Он схватил указательный палец Олтмэна и двумя аккуратными взмахами ножа сделал на кончике два совсем неглубоких разреза. Поначалу тот ничего не почувствовал – только тепло. Но вот в пальце запульсировала боль, выступила капелька крови. Крэкс перешел к следующему пальцу, потом занялся третьим. Он наносил три-четыре ранки, едва ли глубже тех, какие бывают, когда порежешься о лист бумаги. Олтмэн видел, как на кончике каждого пальца появляются капли крови. Рука начала гореть, словно в огне.
– Мистер Олтмэн, мы с вами проведем здесь много-много дней. Нам предстоит очень близко познакомиться друг с другом.
Крэкс снова вышел из каюты. Олтмэн старался не смотреть на руку, не чувствовать пульсировавшую в ней боль, но ничего не мог с собой поделать. Он понимал: это надолго, придется вынести куда худшие страдания. Ему захотелось умереть.
Но вот вернулся Крэкс. В руке он держал чашку, полную соли.
– Мистер Олтмэн, слышали такое выражение: «Не сыпь мне соль на рану»?
Рука Олтмэна непроизвольно сжалась. Он закрыл глаза, но Крэкс ударил его по щеке:
– Вам захочется это увидеть.
Однако Олтмэн глаз не открыл.
В следующее мгновение рука запылала – Крэкс погрузил ее в соль. У Олтмэна перехватило от боли дыхание, и он еще крепче зажмурил глаза.
– Мелкая соль подходит лучше всего, – невозмутимо пояснил Крэкс. – В особенности это относится к морской соли. И она, конечно, йодированная. – Он отпустил руку жертвы. – Вот так. А теперь можете открыть глаза.
Олтмэн так и сделал. Свет в каюте показался ему ослепительно-ярким.
– Что вы хотите знать? – прохрипел Олтмэн сквозь стиснутые зубы.
– Все в свое время. Не надо торопить события. – Крэкс подошел к тележке и поставил на поднос чашку с солью. Потом он вернул на место ножик и застыл в задумчивости над набором инструментов для пыток. – Знаете, я люблю свою работу, – улыбаясь, сообщил он Олтмэну, выбрал нож побольше и вернулся к жертве. – Теперь сделаем разрез пошире.
Маркофф в одиночестве стоял на своем привычном месте на командной палубе. Случайный наблюдатель решил бы, что он глядит через иллюминатор на темные воды океана. На самом же деле Маркофф просматривал видеозаписи, сделанные в разных частях судна. Экраны располагались так, что увидеть изображение можно было из одной-единственной точки. Картинки текущих событий быстро сменялись перед глазами.
На борту что-то происходило. В отсеке с Обелиском царили смятение и неразбериха.
– Вот это поподробнее, – скомандовал Маркофф, и один монитор полностью переключился на трансляцию из отсека.
На экране охранники пытались успокоить толпу ученых, которые кричали и размахивали кулаками. Где же Крэкс? Он ведь должен следить, чтобы подобного дерьма не происходило! Но потом Маркофф вспомнил, что Крэкс «работает» с Олтмэном, и улыбнулся.
Дверь откатилась в сторону, и на пороге появился Стивенс. Несколько секунд он стоял и терпеливо ждал, пока Маркофф жестом не велел подойти.
– У нас проблемы, – признался Стивенс.
– Расскажите мне то, чего я еще не знаю.
– Эти верующие проявляют беспокойство. Каким-то образом они прознали, что Олтмэн снова на борту, и теперь требуют встречи с ним.
– Ни в коем случае. Я разрешил Крэксу немного с ним поразвлечься.
– Если мы не позволим ему показаться перед толпой, то рискуем спровоцировать на судне еще один мятеж. Кроме того, Крэкс уже выведал у него достаточно. Он узнал, откуда и каким образом у Олтмэна оказался обломок Обелиска. Его не пришлось долго упрашивать. Я посмотрел видеозапись и проанализировал до мельчайших подробностей мимику Олтмэна. Сомневаюсь, что у Крэкса получится многое из него выжать. – Стивенс подошел чуть ближе и положил руку на плечо Маркоффа. – Я знаю, вы его ненавидите. Мы все ненавидим. Но его можно использовать.
Маркофф стряхнул руку.
– Он сыграет роль отвлекающего фактора, чтобы верующие успокоились, – пояснил Стивенс. – Он принесет нам больше пользы живым, нежели мертвым.
Маркофф немигающе уставился на Стивенса, но тот спокойно выдержал его взгляд.
– Откуда мне знать, что вы не один из них?
– Из кого? Из верующих? По-вашему, я похож на них?
– Ну хорошо, – решил Маркофф. – Используем Олтмэна. Заберите его у Крэкса. Но если что-нибудь случится, пеняйте на себя.
Когда в каюте показались два охранника, в дело пошел уже шестой нож. Олтмэна быстро и без всяких объяснений освободили от ремней. Руки и ноги горели от боли и кровоточили, раны были на спине и на бедрах, но в целом чувствовал он себя довольно сносно.
– Скоро мы снова увидимся, – пообещал Крэкс.
Охранники перевязали раны Олтмэна и чуть ли не бегом сопроводили в кабинет Стивенса, где и оставили их наедине.
– Лучше бы вы рассказали все мне, – заметил Стивенс. – Не забудьте об этом, когда в следующий раз окажетесь перед выбором.
– Да пошли вы…
– Я ведь могу в любой момент отправить вас обратно к Крэксу, – улыбнулся Стивенс. – Не забывайте и об этом тоже.
На этот раз Олтмэн промолчал.
– Сейчас вы находитесь здесь по единственной причине: можете оказаться для нас полезным. На днях произошла стычка между верующими и их оппонентами. Были жертвы. Люди разделились на два лагеря. Если дела пойдут так и дальше, будут новые жертвы. Я бы хотел этого избежать. И думаю, вы способны помочь.