— Может, это их он ждал?
— Вряд ли. Одни лучники замок не возьмут. — Он стиснул зубы и вздохнул, услышав очередной хор криков с северной стены. — Но они могут сделать несчастной жизнь людей за стенами.
Лучники нападали всю ночь, забрав жизни восьмерых солдат и ранив ещё дюжину. Суэйн быстро приказал всем часовым укрыться, разрешив лишь периодически кратко выглядывать за стену. К сожалению, наши враги проявили коварство и в ответ воздерживались стрелять по рыскающим теням за пределами досягаемости наших факелов, поджидая и высматривая цели. Вергундийцы — а никто не сомневался, что мы встретились именно с этими искусными язычниками — мучили нас таким образом следующие три ночи. После первой атаки так успешно забирать жизни у них уже не получалось, и стрелы промахивались чаще, чем попадали в цель. Однако от постоянной опасности дозоры стали вызывать такой страх, который может захватить даже самые пылкие души. Не очень сложно разжечь верующее сердце вдохновляющими словами на пороге битвы, но совсем другое дело — поддерживать отвагу перед скрытым обещанием смертельной стрелы из темноты.
Эвадина благоразумно приказала не отвечать на обстрелы, которые несли скорее неприятности, чем настоящую угрозу нашим позициям. Её отношение поменялось на четвёртую ночь, когда один юный рекрут, в прошлом подмастерье гончара из Альбериса, утратил рассудок, когда стрела едва-едва не проткнула ему глаз. Вместо того, чтобы возблагодарить Серафилей за спасение и в будущем держать голову пониже, он вскочил на стену, презрительно выкрикивая в темноту:
— Языческие ублюдки! — крикнул он, стуча себя в грудь. — Хотели убить меня? Да на мне защита Помазанной Леди… — Его утверждение тут же подправили три стрелы, разом попавшие ему в живот, в грудь и в шею.
— Пора это прекратить, — веско проговорила Эвадина и провела ладонью по глазам убитого юноши, навсегда закрывая ему веки. — Сержант Дорнмал, — выпрямляясь, резко сказала она и повернулась к Уилхему. — Завтра ночью соберите Верховую Гвардию. Пришло время нам отправиться на вылазку.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Разумеется, невозможно было убедить Эвадину доверить вылазку Уилхему. Когда Суэйн начал неуверенно предлагать это, она в ответ сурово прищурилась, и этого хватило, чтобы капитан прикусил язык. Никто больше не возражал, когда она взобралась на спину Улстана во главе Верховой Гвардии. Уилхем сел на своего коня справа от неё, а я влез на Ярика позади. Боевой конь подо мной всё сильнее ёрзал, натренированные чувства предупреждали его о предстоящей битве, распаляя возбуждение. Я свободно держал уздечку в правой руке — то, насколько глупо держать их туго натянутыми, Уилхем вбил в меня долгими часами тренировок. В левой руке я держал кусок верёвки, привязанный к охапке растопки, смешанной с сеном и обильно политой ламповым маслом и смолой. Вся Гвардия несла такие же охапки, и я раздумывал, что сегодня будет суровое испытание их новообретённым навыкам верховой езды. Их лошадей, конечно, вывели для войны, но все животные боятся огня, и держать их в узде во всём том хаосе, который должен был развернуться, будет весьма нелёгкой задачей.
На нашем фланге стояло два полных отряда солдат роты в стандартном построении в три шеренги под командованием Суэйна. Увидев суровую дисциплину их рядов, я слегка воспрял духом. Как бы ни сомневался я в возможностях Верховой Гвардии, эти солдаты, ветераны, не сломаются нынче ночью.
— Уже почти полночь, не так ли? — спросила Эвадина Уилхема. Мы по-прежнему стояли и ждали. В замке царила тишина — Помазанная Леди отдала строгие указания, что необходимо придерживаться обычного распорядка. Нехорошо было бы выдать нашим врагам хоть какие-то намёки касательно наших намерений.
— «Почти» значения не имеет, — ответил Уилхем, глядя на звёздное небо.
Снега последних дней милосердно прекратились, и открылся вид на половинку луны, сияющую посреди покрова блестящих созвездий. Меня, как всегда, подташнивало перед битвой, и потому небесное представление не доставило никакого удовольствия. Существует общее заблуждение, будто бы постоянное участие в битвах приучает душу ко всем их ужасам. На самом же деле я понял, что верно обратное: чем больше я пробовал битв на вкус, тем более тошнотворными их находил. Я знал, что менее опытные товарищи видят на моём спокойном лице невозмутимое равнодушие закалённого ветерана, но на самом деле это была тщательно составленная маска человека, неспособного подавить мысли, полные грядущих ужасов.
— Должно быть, уже скоро, — продолжал Уилхем. Действительно, вергундийцы обычно пускали первые стрелы, как только небо совсем темнело, но этой ночью они не торопились. Секунды тянулись, и я лелеял надежду, что остроглазые сволочи решили устроить передышку, быть может, ради соблюдения какого-то языческого обряда. К несчастью, знакомый уже свист и щелчок наконечника стрелы по камню развеяли подобные иллюзии.
— Помните, — сказала Эвадина, выпрямляясь в седле. — Два полных круга за стенами. Первый ближе, второй шире. Бейте сильно и не жалейте, иначе всё это будет зря. — Она оглянулась через плечо и посмотрела мне в глаза, на её губах играла ободряющая улыбка. Она предлагала мне остаться и взять на себя командование стенами, но, несмотря на все страхи, в тот миг поступить так для меня было всё равно что воткнуть кинжал себе в живот.
— Факелы! — сказала Эвадина, поднимая свою охапку, политую маслом и смолой, и остальные гвардейцы поступили так же. Дюжина солдат с факелами пробежали снаружи узкой колонны, прикасаясь огнём к каждой охапке. Как и ожидалось, как только разгорелось пламя, Ярик стал гораздо беспокойнее, мотал головой и бросал на меня дикие взгляды.
— Тихо, старина, — сказал я ему, вытянув охапку как можно дальше в сторону. — Уже недолго осталось.
Когда все охапки зажгли, Эвадина выкрикнула команду солдатам на лебёдке подъёмного моста. Чтобы обеспечить внезапность, они не стали опускать лебёдкой огромную дверь из дерева и железа, а просто вытащили штыри из цепей, удерживающих её. Та послушно рухнула вперёд и грохнулась в облаке взметнувшегося снега, замостив ров. Эвадина ударила пятками в бока Улстана, пришпорив его, и с грохотом помчалась галопом через ворота, а остальные последовали за ней.
Чтобы посеять у врага максимум замешательства, Гвардия разделилась надвое, как только пересекла мост. Уилхем вёл половину направо, а я с остальными поехал за Эвадиной, которая свернула налево. Я смотрел, как она раскрутила пылающую охапку и швырнула в темноту — та взмыла высоко и, словно комета, оставляя за собой хвост искр, грохнулась наземь. По чистой случайности она упала рядом с лучником — сияние полностью его осветило и сделало отличной мишенью для арбалетчиков, выстроившихся уже на стенах замка. Прежде чем он упал, несколько раз пронзённый залпом арбалетных болтов, я разглядел его коренастую фигуру в мехах с острым шлемом на голове. Оружие, выпавшее из его рук, соответствовало описанию Флетчмана — дважды изогнутая палка сильно отличалась от простых деревянных дуг альбермайнских луков.
Я подождал, пока мы не завернули за северное плечо замка, и бросил свою охапку — Гвардии приказали раскидывать их посвободнее, чтобы осветить как можно больше окружающей земли. Я позволил себе отвлечься на миг, глядя как огненный шар по дуге летит вниз и отскакивает от заснеженной земли, а потом низко пригнулся, когда что-то просвистело над моей головой. Мои глаза уловили мелькание множества стрел, летевших между мной и скачущей галопом Эвадиной. Над нами воздух наполнился «трумканьем» арбалетных болтов, туда-сюда залетали снаряды вступивших в поединок защитников и освещённых лучников. Я увидел, как справа падает ещё одна фигура в мехах — тело свалилось на полыхающую охапку, и во все стороны полетели искры углей. Ещё один выбежал из темноты прямо на пути Ярика. У меня не было времени разглядеть бледное перепуганное лицо вергундийца прежде чем копыта боевого коня втоптали его в землю.
Я двигался за Эвадиной вдоль западной стены замка, завернул за южное плечо и выехал на широкую равнину к востоку. Она направлялась глубоко во мрак за линию пылающих охапок. Как и ожидалось, лучники отступили от света, оказавшись за пределами досягаемости арбалетов, но не мечей. Наша вылазка явно внесла немалое смятение, поскольку, если бы они поняли всю глубину опасности, то наверняка побежали бы до расположения алундийцев, а не остановились бы на ровной местности безо всяких укрытий. Я увидел впереди мелькание меча Эвадины, окрашенного жёлтым от мерцающего света огня, и тут же услышал крик смертельно раненого человека. Слева наполовину в тени показался лучник: лук поднят, а стрела направлена в меркнущий силуэт Эвадины. Вытащив свой меч, я взмахнул им над головой и рубанул, проезжая мимо вергундийца — клинок глухо ударил его по шлему, свалив на землю, то ли мёртвым, то ли без чувств.
Я пришпорил коня, оглянулся на замок и увидел два отряда пехоты под командой Суэйна, которые уже почти выстроились в разделённый надвое полукруг вокруг опущенного моста. Они будут нашей защитой, когда Верховая Гвардия завершит второй объезд вокруг замка — хотя многое зависело от того, как быстро сможет отреагировать на атаку основная часть алундийского войска. В воздухе свистело ещё больше стрел — видимо, некоторые вергундийцы полностью осознали своё тяжёлое положение, хотя другие по-прежнему попадались мне на пути. Я срубил одного, а другой укатился прочь, когда его ударило по спине плечо Ярика. Снова бросив взгляд на замок, чтобы определить своё местоположение, я увидел, что теперь нахожусь далеко за восточной стеной, и дёрнул уздечкой, чтобы изменить курс Ярика. Тут же мельком заметил и другие мчавшиеся галопом тени, разбрасывавшие всё ещё горящие охапки, но Эвадины среди них не было.
Моя дальнейшая скачка вокруг замка по большей части обошлась без происшествий. Вергундийцы мудро отступили за пределы полёта стрел с наших стен. Я насчитал дюжину тел, лежавших в островках света от горящих охапок, а в тенях несомненно покоились и другие. Пока не было ясно, хватит ли этого, чтобы отбить у них охоту к ночным визитам, но мне казалось, это достойная награда за работу, длившуюся несколько мгновений. Впрочем, на войне обычно глупо надеяться на иллюзию успеха, особенно до того, как задача полностью завершена, и здесь так и оказалось, когда я снова направил Ярика вокруг южной стороны замка.