ю. Как я понимаю, — продолжала она, отходя от трупа герцога и направляясь к своей лошади, — захватить лорда Рулгарта вам не удалось? Мы нигде не можем его найти.
— Предполагаю, что он сбежал. Если он не дурак, конечно.
— Ох, ясно. — Леанора поднялась на своего прекрасного белого жеребца, а придворный держал в это время уздечку. От Черностопа этот зверь отличался чистым алебастровым оттенком от носа до хвоста. Казалось, он так сияет на солнце, что пульсация в моей голове усилилась. — Неважно, — сказала принцесса, усаживаясь в седле. — Не сомневаюсь, мы найдём его в Хайсале, вместе с доброй герцогиней и выводком её отпрысков. Король намерен сохранить ей герцогство и позволит править, пока не повзрослеет её старшенький. Отцу леди Селины не понравится, если её уберут, и король давно питает к ней тёплые чувства.
— А если она не сдастся? — спросил я, отчего принцесса нахмурила лоб. — Я читал, что Хайсал практически неприступен.
— Нет ничего неприступного, капитан Писарь. Особенно если вам помогает специалист. — Она развернулась и жестом попросила выехать вперёд одного из своей свиты — низенького седовласого мужчину, с виду жилистого, на крепком пони. Простая кожаная куртка и домотканая одежда навели меня на мысль, что он новенький в её окружении, и на то же намекал акцент, когда он заговорил.
— Ваше величество, — проговорил он с широкими алундийскими нотками, раболепно покачивая головой, что вкупе с его напряжённым лицом выглядело странно.
— Капитан, познакомьтесь с мастером Аурентом Вассиером, — представила алундийца Леанора. — Лучший инженер во всём королевстве. Строитель мостов, домов, кранов и всевозможных чудесных изобретений. Не так ли, мастер Вассиер?
Седовласый мужчина снова поклонился, и я заметил, как его лицо подёрнулось в попытке скрыть опасные эмоции.
— Свою репутацию я контролировать не могу, ваше величество. Но я строитель, это правда.
— Ой, не скромничайте, Вассиер. — Усмехнулась Леанора, а потом посмотрела на меня, изогнув бровь. — На самом деле, это единственный человек во всей Алундии, кто знает, как построить машину, способную разрушить стены этой… — при взгляде на замок Уолверн её губы презрительно дёрнулись, — …мощной крепости. Или вы думали, что такое испытание не выпало вашей роте из чистой удачи?
Она подвела своего жеребца ближе, наклонилась ко мне и проговорила тихим голосом:
— У мастера Вассиера большие устремления — правда, не в отношении себя, а его сына. Прошлой зимой он отправил парня в Куравель на обучение, которое король с радостью организовал. Строитель испытывал настолько сильную признательность, что предложил свои услуги Короне, а не герцогу.
По одному взгляду на каменное лицо Вассиера стало ясно, что его присутствие здесь не имеет ничего общего с признательностью.
— Очень мудро с его стороны, — сказал я. — И человек, за которым я шёл в свои разбойничьи времена, несомненно с этим бы согласился. Впрочем, сложно себе представить, что во всём герцогстве есть лишь одна душа, способная сконструировать осадную машину.
Принцесса пожала стройными плечами и отклонилась назад в седле.
— Другие были. Не все войны выигрываются одними лишь битвами. — Она не стала развивать эту мысль, да в этом и не было необходимости. «Шпионы и наёмные убийцы», решил я. «И, надо полагать, брат оставит контроль над ними в её руках». Это осознание неизбежно подняло следующий вопрос, на который, впрочем, я уже знал ответ.
— Ваше величество, вынужден доложить о небольшой неприятности, случившейся с нами на марше, — сказал я, отчего она с лёгким любопытством приподняла бровь.
— Неужели? Умоляю, расскажите.
— Банду наёмных головорезов отправили убить Леди Эвадину. Им это не удалось, очевидно. — Я наклонился и сунул руку в карман под поножем на правой ноге. — Однако с их трупов нам досталось немало вот этого.
Блеснул в воздухе брошенный мною соверен, принцесса поймала его и подняла перед прищуренными глазами. И метнула в меня испепеляющий презрительный взгляд.
— Я надеялась, что у вас сложилось обо мне более точное впечатление, капитан.
Я знал, что она опытная лгунья, но обиду на её лице сложно было подделать. В её планах никогда не было убивать Эвадину до приезда в этот замок. Уилхем верно назвал это место ловушкой, только расставлена она была не на нас — мы были всего лишь приманкой. Каким бы горделивым дураком ни был герцог Оберхарт, но он охотно явился, чтобы захватить нас. Маяк и поход нищих керлов были не обязательны. Леанора держала свою армию далеко к северу от алундийской границы, пока шпионы не доложили ей, что герцог привёл против Эвадины все свои силы. Я решил, что принцесса надеялась найти нас потерпевшими поражение, а Эвадину — убитой, и это разом обеспечило бы и подходящий финал истории Воскресшей мученицы, и героическую опору легенде семейства Алгатинетов о том, как они отправились требовать правосудия от алундийцев. Таким образом исчезла бы угроза власти Короны, и Алундия оказалась бы повержена одним ловко исполненным ходом. И потому сегодняшний день получился лишь частично триумфальным для Леаноры, но всё же триумфальным.
— Ваше величество, прошу вас, оставьте себе, — сказал я, когда Леанора собралась бросить мне обратно соверен.
— У меня нет нужды в монетах, — произнесла она.
— Считайте его знаком. — Я низко поклонился, заметив, что пульсация значительно стихла, и подумал, что рождение новой обиды может обладать некой формой обезболивающего эффекта. — Моего глубочайшего уважения.
На её губах мелькнула едва заметная улыбка, а пальцы вертели монету.
— Полагаю, предыдущий владелец этой монеты обладал богатствами, но не хитростью, — сказала она. — И он непривычен к обычаям, которые превалируют в более тёмных уголках общества. А ещё я считаю, что это действие, порождённое отчаянием. Но… — она помолчала, убирая монету в карман, — не сомневаюсь, что ваш живой ум уже пришёл к этим заключениям, не так ли?
— Только к подозрениям, ваше величество, — ответил я. — Но я признателен вам за их подтверждение.
Леанора фыркнула и взялась за уздечку своего жеребца.
— Сообщите пожалуйста Леди Эвадине, что король Томас более не нуждается в этом за́мке, — резким, командирским тоном сказала она мне. — Ей следует собрать свою роту и маршировать вместе с нами в Хайсал, где она в качестве представителя Ковенанта засвидетельствует подчинение леди Селины Колсар. В признание заслуг роты Ковенанта в доведении этого дела до успешного завершения король Томас постановил, что все еретические неортодоксальные практики в этом герцогстве и во всём королевстве впредь запрещены под страхом смерти.
Она ударила пятками, пустив рысью своего жеребца.
— Надеюсь увидеть вас в Хайсале, капитан. Слышала, у них там тоже прекрасная библиотека.
ЧАСТЬ II
Мы, кто называет себя верующими, никогда не должны забывать о том, насколько это ужасное безумие — пытаться силой расширить Ковенант. Неверующий, убитый на поле боя, не может познать пример мучеников и благодать Серафилей. Так же и те, кто махал там мечом, не смогут легко пройти через Божественные Порталы, ибо убийство навеки марает душу.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Потрескивали брусья и стонали скобы осадной машины, у которой два десятка мужчин тянули верёвки, заводя назад её огромное плечо. И уже традиционно, когда бы машина ни готовилась запустить свой груз, со стен Хайсала слетало несколько дюжин стрел в тщетной попытке помешать её работе. Они безвредно стукали по деревянному частоколу с крышей, возведённому для защиты людей, обслуживавших громадное сооружение. Расстояние было слишком большим для хоть сколько-нибудь точного выстрела, но алундийские лучники, ряды которых, несомненно, пополнились многочисленными вергундийцами, никогда не упускали возможности попытать удачу. Изредка солдат-другой падали жертвами летящих по дуге железных наконечников, но по большей части дюжина осадных машин, выстроенных перед восточной стеной города, метала камни безнаказанно.
Мастер Вассиер расставил их двумя группами по шесть штук, направив каждую на два далёких друг от друга участка стены по обе стороны от главных ворот города. Уже три недели машины работали днём и ночью, если только снег или ветер не вынуждали их остановиться. Из каменоломен — гордости алундийского побережья — постоянно поставляли гранит, и машины запускали огромные булыжники выше, чем я мог себе представить. Снаряды обманчиво медленно летели по дуге две сотни шагов и обрушивались вниз, принося всё большие разрушения и расширяя бреши.
— Недолёт! — крикнул мастер Вассиер со своего наблюдательного пункта возле щели в частоколе. — Уменьшить противовес на одну десятую.
Кучка рабочих, обслуживающих машину, послушно бросилась снимать часть смешанных обломков и мешков с песком из подвесной корзины на опущенном конце плеча устройства. Многодневный опыт хорошо подковал их суждения о том, сколько нужно добавить или убрать из противовеса для достижения требуемой цели. Выполнив эту задачу, они принялись поднимать очередной гранитный блок на толстых кожаных стропах, прикреплённых к концу поднятого плеча.
Подойдя к Вессиеру, я уставился в щель на стены великого портового города. Обзор частично закрывал неразвеявшийся ещё утренний туман, и саму брешь справа от городских ворот скрывала пыль, поднятая последним ударом. Мне эта картина давала не много полезного, но у Вассиера на такое глаз был намётан.
— Всего фут от стены, — удовлетворённо пробурчал он. За последние недели, когда я занимался защитой осадных машин, во мне не осталось сомнений в том, что этот человек не очень-то горит энтузиазмом к своей работе, но в отдельные моменты проявлялась его профессиональная гордость. Зашитый порез на его лбу заживал хорошо — сувенир из ночи месяц назад, когда группа алундийских кинжальщиков выбралась на вылазку в самые тёмные часы после полуночи.