Я отодвинул стул. Билл даже не вздрогнул. Сказал:
— Ну что? Забьешь меня до смерти? Окажешь мне услугу. Еще неделя, и я все равно умру. Ты удивлялся, зачем я тебя нанял? Понимаешь, мне нужен был свидетель. Я мог найти эту гадину в любое время. Сам видишь, как просто было найти племянников. Но ты должен был быть уверен, что я веду поиски всерьез, иначе какой бы из тебя вышел свидетель? Я хотел, чтобы сначала она чувствовала себя в безопасности, думала бы, что о прошлом никто не узнает. Но когда выяснилось, что у меня самого осталось мало времени, пришлось начать игру. Мне хотелось с тобой позабавиться. Комнату твою разгромили, так это в виде добавки. Это ведь тебя разозлило, вывело из себя? Я всегда тебя ненавидел, еще с тех времен, когда ты расхаживал здесь в качестве полицейского. Я тебя во все это впутал, ну и как ты теперь себя чувствуешь?
Я взглянул на него:
— Ты меня нанял, потому что знал, что я найду ее?
— Разумеется. Так ты стал моим сообщником.
— Ладно, Билл, тогда ты не слишком удивишься, если узнаешь, что я еще кое-кого нашел.
Он попытался сесть, настороженно глядя на меня. Я начал:
— Я вспоминал наши школьные дни, пытался припомнить, что я о тебе знал, и вдруг меня осенило: у тебя была сестра.
В углах рта Билла показалась слюна. Он прохрипел:
— Не впутывай ее. Это все не имеет к ней никакого отношения.
Теперь он слышал меня в оба уха. Я добавил:
— Мэгги. Тихая девушка, замуж так и не вышла и…
Я помолчал, как будто прокручивая информацию в голове, потом продолжил:
— Живет в доме номер четырнадцать по Солтхилл-авеню. Никаких видимых средств к существованию. Ты ее содержал, верно?
— Ну и что?
— А то, что я собираюсь об этом как следует подумать на следующей неделе.
— Держись от нее подальше, слышишь?
— Только представь себе, Билл, что будет с таким нежным существом, когда начнется газетная шумиха. Мне не надо тебе говорить, насколько легко напугать одинокую женщину.
Ярость бушевала в изможденном теле Билла Касселла.
— Чего ты хочешь? — выдавил он.
— Господи, Билл, да ничего мне не надо. Не думаю, что Мэгги будет очень хорошо, после того как ты умрешь.
— Я скажу тебе, кто стрелял.
— Ладно.
Он закрыл глаза, все еще борясь с собой. Говорить ему не хотелось ужасно.
— Майкл Невилл. У него квартира недалеко от испанской арки. На верхнем этаже. У него с головой не в порядке, помимо того что он непрерывно жует эту фруктовую жвачку. Он как бы и не присутствует, лишь имитирует человека, не слишком даже стараясь.
Я пошел к двери, и Билл произнес:
— Это все?
— Да.
— Ты оставишь ее в покое… Мэгги… она не такая, как мы… она…
— Ладно, Билл, я подумаю.
Когда я открыл дверь, он закричал:
— Господи, Джек, пообещай мне.
Я закрыл дверь и пошел по коридору. Встретил женщину из регистратуры, которая спросила:
— Как прошло посещение?
— Отлично.
— Ему теперь будет легче.
— Надеюсь.
— Вы молодец, что пришли.
— Мы с ним давние знакомые.
Она подумала над моими словами, поискала подходящее к случаю клише и провозгласила:
— Старые друзья всегда самые надежные.
— Замечательно сказано.
Как раз когда я вышел на основную дорогу, подошел автобус. Он бы довез меня прямиком до центра города. Но я решил прогуляться. Проходя мимо телефонной будки, я подумал: «Всего две минуты уйдет на звонок в полицию и мой рассказ, и они немедленно арестуют Майкла Невилла. К тому же, возможно, Кленси зачтет это в мою пользу».
Но я пошел дальше.
Еще я мог позвонить женщине-полицейскому: пусть вся слава достанется ей.
Нет, с этим я должен справиться в одиночку. Поднявшись на самый верх Бохермора, я перешел через дорогу. Остановился у ворот кладбища. Хотел войти, навестить Брендана, отдать ему дань уважения. Ноги не двигались.
Вытащив сигарету из пачки, я пробормотал:
— Да ладно, подумаешь. Войди, найди могилу, поздоровайся — и можешь отваливать.
Не мог двинуться — и все.
Отчасти потому, что знал, как бы Брендан отреагировал на мое обращение с Биллом. Так и слышал его голос: «Что ты сделал? Пошел к умирающему и избил его?»
В таком кратком описании все выглядело ужасно. Я мог попробовать оправдаться: «Он всегда был куском дерьма, мусором. Он убил двух невинных юношей и терроризировал хрупкую старуху».
Брендан бы покачал головой:
«Да простит тебя Господь, потому что больше никто не простит».
И если бы я совсем впал в отчаяние, то сделал бы еще одну попытку: «Но я добился результатов. Дело закрыто».
«Это неправильно, Джек. Сам знаешь».
Из ворот вышел могильщик. Еще один человек, знакомый мне со школьных лет. Он нес термос и бутерброды.
— Джек, ты сам с собой разговариваешь, — заметил он.
— Плохой признак, верно?
— А… не беспокойся. Я постоянно сам с собой разговариваю.
Могильщик увидел, что я смотрю на его ленч, и объяснил:
— Я чаще всего здесь ем.
Повел головой в сторону кладбища и продолжил:
— Иногда мне нужно уйти оттуда, побыть среди людей.
Я мог это понять. Кивнул:
— Это понятно.
— Нет, все не так, как ты думаешь. Покой там невозможно описать. Но я слишком долго там пробыл. Поэтому заставляю себя общаться с людьми.
Я решил не навещать Брендана и сказал:
— Рад был с тобой поболтать.
— Ты знаешь, где я, где мы все будем. Календарь решает все проблемы.
* * *
Когда человек совершает такие поступки, это равнозначно тому, что он снова и снова вводит в свой организм мышьяк.
Я стоял у жилого дома около Испанской арки. Билл и Майкл Невилл жили на верхнем этаже. Я проверил фамилии у входной двери. Точно, вот и он, квартира 5А. Я нажал кнопку звонка. Никто не ответил. Если бы он ответил, то, честно говоря, не знаю, что бы я сказал. Я все надеялся, что мне придет в голову какой-нибудь хитрый план.
Не тут-то было.
В фильмах, чтобы попасть в дом, герой звонит в другие квартиры, и кто-то обязательно открывает ему дверь.
Не сработало.
Я решил воспользоваться теми знаниями, которые мне преподали в полицейской школе. Я взломал замок. Употребил грубую силу. В холле я увидел лестницу и начал подниматься. На пятом этаже обнаружил квартиру 5А и прислушался. Ни звука. Постучал в дверь и услышал:
— Да?
— Электрическая компания.
— Одну минуту.
Адреналин гулял по моим венам. Я услышал, как отодвигается задвижка и проворачиваются механизмы замков, — и дверь открылась. В дверях стоял мужчина в жилете и боксерских трусах. Он протирал заспанные глаза. Я спросил:
— Майкл Невилл?
— Да.
Я ударил его в живот. Затем нанес еще один удар в челюсть. Он упал навзничь. Я проверил, нет ли кого в коридоре, и зашел в квартиру. Втащил хозяина в гостиную и закрыл дверь. Ему было за тридцать, он еще не успел набрать вес, его нетрудно было тащить. Я быстро проверил, нет ли кого в других комнатах.
Если Майкл Невилл не один, я пропал. Я проверил спальню, нашел автоматический пистолет браунинг и свою собственную пушку. В коробке из-под обуви обнаружил солидный запас кокаина и толстую пачку денег. Рассовал кокаин, деньги и свой пистолет по карманам. Браунинг продолжал держать в руке. Услышал, как Невилл стонет, приходя в сознание.
Я вернулся в гостиную, подвинул стул и сел над хозяином. Пистолет свободно лежал на колене. Невилл открыл глаза, сел и потрогал челюсть. Я сказал:
— Привет!
Он уставился на меня и воскликнул:
— Тейлор! Говорил же Биллу, что надо с тобой покончить. Успел посмотреть по видео «Охотника за оленями»?
Невилл попытался встать, и я заметил:
— Плохая мысль, разве только ты хочешь, чтобы я отстрелил тебе пальцы на ногах.
На столике рядом я заметил книгу. Я так удивился, увидев в доме Майкла Невилла книгу, что взял ее в руки. Трудно связать книги и убийц. Называлась книга «Страстная любовь».
Я поднял глаза:
— Слушай, никто уже давно не читает Генри Грина.
Он непонимающе взглянул на меня:
— О чем ты толкуешь?
Я позволил себе немного отвлечься. Я не винил книги за хаос в моей жизни, но они всегда были рядом и в горе, и в радости. Я сказал:
— Он на удивление забытый автор. Каждые десять лет или около того его снова открывают.
Невилл уже почти стоял. Я продолжил:
— В последние двадцать лет своей жизни он не написал ни строчки.
Невилл проговорил:
— Книга не моя. Была в квартире, когда я переехал. Хотел выкинуть, потом передумал. Всякое бывает. Вдруг кончится туалетная бумага — воспользуюсь книгой.
Я вроде как помешался. Мне было необходимо, чтобы он узнал об этом писателе.
— Он никогда не разрешал себя фотографировать, использовал псевдоним и очень мало рассказывал в интервью. Критики называли его работы ускользающими и загадочными. По сути, очень близко к приметам твоей собственной работы.
Невилл уже стоял.
— А пошел ты, — вдохнул он.
Я подвинул ему книгу.
— Настоящее его имя Генри Винсент Йорк. Родился он в Англии, в Тьюксбери, во время Второй мировой войны служил во вспомогательных пожарных войсках. После войны вернулся на семейную ферму в Мидлендс, в свободное время писал.
Невилл подошел ближе:
— Ты гребаный псих, ты это знаешь? Ты сделал большую ошибку, но вот что я тебе скажу: отдай мне пистолет, и я разрешу тебе уйти отсюда.
Я заметил, как напряглись его мускулы, и сказал:
— Так ты не хочешь ничего знать про Генри? А он написал десять романов. Слушай, ты, наверное, слышал, о «писателях для писателей». Так вот, это про него.
Невилл бросился на меня. Когда я падал назад, пистолет выстрелил. Даже на выстрел не похоже, так, легкий хлопок. Я лежал на полу. Невилл поперек меня. Он не двигался. Я спихнул его и перевернул на спину.