— Держи! — Джо соединил концы и надел светящийся ободок мне на голову.
— Ты — как Титания, — улыбнулся он.
Мы повернули обратно и направились вниз по склону холма.
— Которая влюбилась в осла?
— Да.
— И что там дальше было? Я уже не помню.
— Одурманенная любовью, Титания совсем утратила рассудок, не замечала даже, что предмет ее воздыханий на самом деле осел. А когда поняла ошибку, то, естественно, пришла в ужас.
— Еще бы.
— Но все кончилось хорошо. И все герои нашли свою любовь.
— Как мило. Жаль, что в жизни так не бывает.
— Почему же, — не согласился Джо. Мы подошли к калитке моего дома. — Господи, что это за шум? — Из квартиры доносились крики и пение.
— Это Эмбер, ее попугай и… хм — да, точно! — Пласидо Доминго. Я бы пригласила тебя зайти, — добавила я, — но думаю, сейчас не самый подходящий момент… — Тут, к моему изумлению, Джо обнял меня и поцеловал в щеку.
— Надеюсь, мы еще увидимся, Минти, — произнес он.
Увидимся? Зачем? К этому моменту я была окончательно сбита с толку. Как же Хелен? И почему сегодня вечером он не с ней? Может, как раз сейчас и отправится? «Может… может, мне не нужно быть с ним такой „милой»? — подумала я. — Может, нужно просто взять и спросить напрямую?»
— Джо, можно спросить тебя кое о чем? — с сомнением в голосе выговорила я. — Мне это весь вечер не дает покоя.
— Спрашивай о чем хочешь.
— О'кей. Хм, ты… — Я засмеялась и отвела глаза. — Чувствую себя полной идиоткой. — Собравшись с духом, я предприняла новую попытку: — Вы с Хелен встречаетесь?
— С Хелен? Нет, — ответил он. — Мы просто друзья.
— А… — Тогда с какой стати она со мной скрытничает?
— Хелен — прекрасная девушка, — заметил Джо.
— Да, — согласилась я. — Знаю.
— Она мне очень нравится.
— Мне тоже. Просто Хелен уже давно не звонила. Совсем меня запутала. Такое бывает, только когда она с кем-нибудь встречается. Я думала, этот кто-то — ты.
— Нет! Почему подобное вообще пришло тебе в голову?
— Когда мы познакомились в Париже, ты попросил мой номер телефона, — лепетала я, теребя шарф.
— Да.
— И я отказала, потому что — ты только не обижайся, Джо, — не хотела ходить на свидания…
— Минти, — прервал он, прежде чем я успела вымучить из себя признание, что в то время мне и смотреть не хотелось на мужчин. — Минти… — повторил он.
— Да.
— Кажется, ты все неправильно поняла. Я вовсе не собирался звать тебя на свидания.
— О!
— Просто пытался быть… дружелюбным.
— Понимаю…
— Я очень дружелюбный парень, видишь ли. Ау тебя был такой грустный вид.
— Да, мне было грустно, — со вздохом созналась я.
— А нам с Пьером потребовались партнеры для игры в настольный футбол. Вы с Хелен показались нам очень симпатичными.
— Понятно.
— И я, когда просил твой номер, просто надеялся, что мы станем друзьями. Понимаешь?
— Да. Теперь понимаю.
— К тому же, Минти, — ты только не обижайся — я не стал бы встречаться с тобой и за миллион долларов.
— Почему же?
Он серьезно на меня посмотрел:
— Из-за того, что тебе пришлось пережить. Ты еще не готова.
— Не готова?
— Нет. Думаю, совсем не готова. Как-то я встречался с женщиной, которая недавно пережила разрыв, — объяснил он. — Ей пришлось несладко. Она меня очень больно обидела. Это был кошмар. И я поклялся, что больше никогда не повторю ошибку.
— Понятно.
— Слишком много ненужного багажа, Минти. Я понял это на семинаре.
— Да, конечно, но…
— Прежде чем снова ходить на свидания, ты должна исцелиться, зализать раны.
— Согласна, — кивнула я. Он уже начал меня слегка раздражать.
— Должна сделать еще один шаг вперед.
— Да-да, я знаю.
— Но я с удовольствием увижу тебя еще раз — в качестве друга. — Вот как. — Знаешь, я страшно обрадовался, когда увидел тебя на семинаре. Можно кое в чем признаться?
— Валяй.
— Только дай слово не зазнаваться.
— Обещаю.
— Ну… по-моему, ты отвратительная старая крыса.
Вопреки всякой логике мне вдруг стало так здорово, будто я нырнула в бочку с расплавленной теплой карамелью.
— Спасибо, — потупилась я смущенно. — Ты тоже мне отвратителен.
— Серьезно?
— Разумеется. — Господи, до чего же он симпатичный!
— Значит, будем друзьями, Минти?
— Да, — вздохнула я. — Будем друзьями.
— Хорошо. Просто замечательно. Ну, мне пора, — улыбнулся Джо и ушел. И когда он исчез за углом, я вдруг ощутила острый укол сожаления.
— А тепевь погововим о семейных пвоблемах, — объявила Мелинда в микрофон. Дело было во вторник. — Гость студии — Майк Хант…
— Майкл, а не Майк! — рассвирепел Джек. — Я же просил ее!..
— …новый министв по делам семьи. Итак, Майк, не могли бы вы вассказать нашим звителям — пвос-ите! я хотела сказать: слушателям, — как надеетесь улучшить положение семьи?
Мы были в прямом эфире. Уэсли — выпускающий, Джек — на контроле, я лихорадочно монтировала репортаж, то и дело поглядывая на часы. Мы вышли в эфир в два, прошло уже двенадцать минут, а репортаж, который я редактировала, должен был прозвучать в два пятнадцать. Я ощущала противную слабость в коленях, пульс частил. Прокрутив пленку вперед, я нашла нужное место и вырезала кусок. «Будь проклят этот Уэсли! — думала я, в панике перематывая кассету, кромсая и склеивая пленку. — Он снова воспользовался моей бесхребетностью. Когда же я начну применять знания, полученные на семинаре?» Часы неумолимо тикали. Добравшись до конца, я снова отмотала пленку на начало — убедиться, что все в порядке.
— Готово! — прерывисто дыша, сообщила я и стянула наушники.
— Спасибо, — промямлил Уэсли, сидевший за пультом с кучей мигающих лампочек и переключателей. — Шумы убрала?
— Да. Все гладко, без сучка, без задоринки.
— О, спасибо, Минт! Господи, опять не уложился, — простонал он. Ничего необычного. Уэсли взглянул на секундомер. — М-м-м… сколько будет одна минута двадцать секунд плюс две минуты пятьдесят три секунды?
— Четыре минуты тринадцать секунд, — подсчитала я.
— Разумеется, правительство лейбористов глубоко обеспокоено проблемами семьи, — послышался голос достопочтенного Майкла Ханта. — Именно поэтому мы собираемся обязать пары, подающие на развод, обращаться к психологу. Что касается матерей-одиночек, мы твердо стоим на том, что налогоплательщики не должны нести за них ответственность.
— Пвавильно! — встряла Мелинда. — Я тоже бевеменна, мистев Хант…
Он окинул взглядом ее необъятный живот:
— Вижу.
— Еще минутку, Мелинда, — шепнул Уэсли в наушники по обратной связи. Она кивнула, что слышит.
— …но я не мать-одиночка. Я замужем. Мой муж Воджев — бивжевой маклев. Но даже если бы я была матевью-одиночкой без гвоша за душой, я бы не стала певекладывать ответственность на чьи-то плечи.
— Как же! — воскликнула я.
— Я тяжело ваботаю, чтобы себя обеспечить, я сама завабатываю на жизнь…
— Не без помощи дяди Перси, — вставил Джек.
— …потому что думаю, это пвавильно. И буду пводолжать ваботать до конца свока, — продолжала она. Ее понесло: — Мой вебенок должен появиться на свет не ваныпе, чем чевез тви недели, но я намевева-юсь… — Внезапно Мелинда глотнула воздуха, и уровень звука на мониторе подскочил, как ломтик хлеба в тостере. Она сжала губы, выпучила глаза, сморщилась, как старая простыня, и завопила: — А-а-а!
— О боже! — простонал Джек, вскакивая с места.
— Боже милостивый! — выдохнул министр.
— О-о-о! — верещала она. — У меня отошли воды!
— Убирайся оттуда! — рявкнул Джек и бросился к микрофону двусторонней связи: — Замолчи, Мелинда! Замолчи! Мы пустим пленку.
— Нет! — крикнула она. — Нет! Не замолчу! Я хочу поделиться этим со своими поклонниками. Думаете, схватки меня остановят?
Рты у нас пораскрывались, как у золотых рыбок в аквариуме.
— Мой долг — оставаться в студии до окончания пвогваммы! — заявила она. — Пви необходимости я готова вожать в пвямом эфиве.
— Не надо, прошу вас! — взмолился министр, вскакивая на ноги.
— Почему нет? — возразила Мелинда, но тут ее настиг очередной пароксизм боли. — О-о-о! Была же смевть в пвямом эфиве. Помните, довогие слушатели? — продолжала она, ухватившись за обитый зеленым сукном столик. Действительно, всего пару месяцев назад восьмидесятилетний священник, ведущий «Дневную молитву», скончался прямо во время программы. — Значит, вожать в эфиве тоже можно, — не замолкала она. — На вадио «Лондон» нет ничего невозможного — о-о-о! — как и в жизни! И поскольку со мной в студии находится министв по делам семьи, я не останусь без помощи. Вы умеете пвинимать воды, мистев Хант?
Но мистера Хаита уже и след простыл. Он выбежал из студии и поспешно скрылся в правительственном лимузине.
— Не певеживайте! — кричала Мелинда в микрофон. — Все не так плохо, как кажется. Ой, мамочки-и-и!
— Вырубите микрофон! — рычал Джек. — Вырубите сейчас же! И поставьте пленку!
Звукооператор выключил микрофон, поставил смонтированную мной пленку, пока Джек и Уэсли выволакивали из студии Мелинду.
— Но я хочу остаться! — визжала она. — Подумайте, какие будут вейтинги! Мы могли бы получить пвемию «Сони»! Пведставьте себе заголовки в «Телегиде»!
— Как раз их я и представляю, — пробормотал Джек, усаживая ее в кресло. — Уэсли, вызови скорую. Минти, марш в студию!
— Что?
— Тебе придется закончить программу вместо нее. После репортажа остается еще две минуты.
— Не хочу, чтобы Минти вела пвогвамму, — захныкала Мелинда. — Это моя пвогвамма, а не ее!
Но я уже открывала дверь студии. Я уже была на пути.
Это был мой счастливый шанс. Мне чертовски повезло, что воды у Мелинды отошли на три недели раньше. Вы наверняка слышали о таких счастливых совпадениях. Несчастье вдруг обрушивается на звезду, и на сцену выходит неопытная статистка. Только вот я не была неопытной. Джек собирался пригласить на замену Мелинде Нину Эдвардс с утреннего шоу «Чат FM», но, услышав, как я веду программу, тут же передумал. И вот теперь я, и никто другой, веду главную программу на радио «Лондон». Спасибо тебе. Господи! Большое-большое спасибо. Наконец-то, со мной случилось хоть что-то хо