— Надо же, как здорово, — протянула она со скучающим видом, но я‑то знала — точно знала, — что она не скучает.
— Меня так уже достали эти женщины, — вяло признался он. — Я бы с радостью бросил все это. Но двести фунтов за вечер — точнее, сто пятьдесят, после того как Ширли заберет свою долю, — это слишком мало. К тому же работа несложная. Все, что от меня требуется, — надеть смокинг и пустить в ход свое обаяние.
— Обаяние? — насмешливо произнесла Эмбер. — Ты это так называешь?
— Да.
— Что-то я не припомню, чтобы со мной ты пускал в ход обаяние.
— Ты видишь в людях только плохое.
— Но я, правда, не помню, — уперлась она.
— Вспомни, я подвинул тебе стул. Рассказал самые смешные анекдоты, какие знаю. И утешил тебя, когда ты чуть не разорилась на аукционе. Знаю, как ты нервничала, — добавил он с игривой усмешкой.
— М-м-м.
— И если бы ты не покинула бал так стремительно — прямо как Золушка, — думаю, я бы пригласил тебя на танец.
— Неужели?
— Я бы пристально посмотрел тебе в глаза и спросил: «Станцуем шейк?»
— Хотела бы я это видеть, — язвила она.
— Кстати, если ты захочешь нанять меня до конца жизни, это обойдется тебе в пять миллионов фунтов, при условии, что я дотяну лишь до семидесяти лет.
— Ах, так.
— Но мы могли бы договориться — оптовым клиентам скидки.
— Тронута, что ради меня ты готов пойти на уступки, — произнесла она, мило улыбнувшись. — Почему ты зарабатываешь эскорт-услугами? — поинтересовалась Эмбер, вдруг посерьезнев. — Я хотела спросить еще тогда, в «Савое», но голова была забита другим.
— Всегда мечтал стать ветеринаром, — объяснил Лори. — Но отец убедил меня заняться топографией — он сам топограф. Позже я пожалел о том, что не выбрал профессию, о которой на самом деле мечтал. В тридцать лет вернулся в колледж. Но на этот раз стипендию не получил. И растратил все свои сбережения. Поэтому я и работаю в эскорт-службе. Чтобы заплатить за последний год обучения.
«Он любит рисковать, — подумала я. — Как и Джо. Покидает безопасную гавань ради незнакомых и, возможно, враждебных берегов».
— Ты уже нашел себе место? — не отставала Эмбер. — Где будешь работать, когда закончишь колледж?
— В лечебнице «Кэнонбери», в Айлингтоне. Сейчас прохожу там стажировку. В июле начну работать официально, когда получу диплом… если получу, — поправился он, поднимаясь на ноги. — Мне пора заниматься. Прием родов у лошадей — захватывающий предмет. Спасибо за ужин, — добавил Лори. — Приносите котенка, мы сделаем все прививки. Вы же не хотите, чтобы она заболела гриппом? Через несколько месяцев надо будет подумать, намерены ли вы ее стерилизовать. — Он погладил Пердиту, улыбнулся Эмбер, потом мне и тихо вышел.
— Какой надоедливый тип! — произнесла Эмбер, обнимая кошку.
— Ужасно надоедливый, — кивнула я.
— Он безумно меня раздражает.
— Угу
— Как же он меня достал!
— Меня тоже. Может, как-нибудь еще раз его пригласим?
— Вы слышали, что в мебельном магазине «Дрек» новогодняя распродажа? — Новогодняя распродажа? — Да. Скидка семьдесят пять процентов на всю мебель, даже на кожаные гарнитуры. — Не могу поверить… семьдесят пять процентов?! — Да! Это потрясающе! Я тоже не могу поверить! — Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Таких цен просто не бывает! — Bay! Семьдесят пять процентов? Невероятно!!!
— Минти, это невероятно! — воскликнул Уэсли.
— Что? — я сняла наушники.
— Это невероятно. Я уже который день пытаюсь тебе сказать, но, по-моему, ты не хочешь общаться. — Как он догадался?
— Прости, Уэсли, — повинилась я. — В последнее время так много… забот.
— Я заметил. Все заметили. Слушай, Минти, ты в порядке? Вроде как совсем раскисла.
— Все… нормально, — вздохнула я. — Все о'кей, правда. — Я не врала, более или менее. Первая волна гнева спала, осталась лишь рябь, тлеющие угли на месте отгоревшего костра. К тому же возня с котенком смягчила боль.
— У меня чудесные новости! — выпалил Уэсли. — Дейдра беременна! Уже на четвертом месяце.
— Поверить невозможно! — неожиданно для себя я удивилась. — Фантастика! Когда ждете малыша?
— В июне!
— Поздравляю!
— Да, — возбужденно ответил он. — Я стану отцом.
— Не могу поверить… То есть здорово.
— Да, я в восторге, — продолжал он. — И Дейдра так счастлива. Просто не верится, что я стану папой. — Он выдвинул ящик своего стола и достал каталог магазина «Малыш и мама».
— Мы можем купить что угодно со скидкой двадцать процентов, — похвастался он. — Дейдра имеет право на скидку, как работник магазина. — Открыв каталог на разделе «Коляски», он положил его передо мной. — Ну, что ты думаешь? — допытывался он. Я разглядывала разноцветные повозки для младенцев. — Может, выбрать «Севилью»? Или лучше «Верону»? Как тебе «Классико»? — Почему-то у многих колясок были итальянские названия. — Хотя, мне кажется, «Дольче вита» тоже ничего, — задумчиво продолжал он.
— Да, — угрюмо согласилась я. — «Дольче вита» — прелестная коляска.
— Ох, Минти, — мечтал Уэсли, — я постигну тайны рождения. Это чудесно. Я стану отцом!
— Так ты… — начала, было я, но не проронила ни слова. «Заткнись, Минти, — велела я самой себе, — это тебя не касается».
Уэсли огляделся, посмотреть, не подслушивает ли кто. Потом наклонился ко мне и произнес: — Знаешь, у нас были проблемы.
— Что?
— У нас были проблемы. Мы не могли сделать ребенка.
— О, я не знала, — невинно солгала я. — Что ж, у многих людей с этим проблемы, как ты думаешь?
— Нет, у нас были настоящие проблемы.
— Понятно, — серьезно ответила я.
— Дейдре было очень тяжело, потому что… — он понизил голос почти до шепота, — это она была во всем виновата.
— Да что ты…
— Да. Ее яйцеклетки. Они были мертвые.
— О боже.
— Никакой активности. И она пошла к врачу.
— Хм, отлично. А ты… тоже ходил к врачу?
— О да, — кивнул он, — конечно, ходил. Но только чтобы подержать ее за руку. Ведь нужно оказывать партнеру моральную поддержку.
— Да.
— И к счастью, доктор ей помог.
— Что ж, прекрасно.
— И теперь наконец-то я стану отцом.
— «Ты нам не отец» — вот что они говорят, — жаловался Джек в своем офисе после работы. Целый день он нервно крутил в руках пленку — весь пол был усеян обрывками, — а потом, когда все ушли, опять обратился ко мне за советом. — «Ты нам не папа» — так они говорят. — Джек вздохнул. — Рождество превратили в настоящий ад.
У вас пахнет изо рта? Попробуйте новый, революционный скребок Томпсона для языка…
— Почему они так ужасно себя ведут? Новое слово в уходе за полостью рта…
— Они думают, я виноват в том, что их родители развелись.
Уничтожает микробный налет…
— Но это не моя вина. Всего 7 фунтов 99 пенсов! Джек выключил динамик.
— Девчонки не знают, что их отец долгие годы путался с другими женщинами, — продолжал он. — Поэтому, в конце концов, Джейн и выкинула его вон. Но дочерям она ничего не рассказывала: не хочет, чтобы они потеряли уважение к отцу.
— Она ведет себя очень достойно, — заметила я. — Большинство обманутых жен, не стесняясь, поливают неверных мужей грязью в присутствии детей.
— Знаю, — с измученным видом кивнул он. — Только отдуваться приходится мне. Джейн защищает детей, а они вымещают злобу на мне. Как фурии, Минти. Маленькие злобные фурии.
— Может, когда девочки подрастут, она скажет им правду? А может, со временем они тебя полюбят.
— Минти, я не могу так долго ждать. Честно говоря, я не уверен, что, когда они подрастут, я все еще буду женат на Джейн. По-моему, вся эта затея была чудовищной ошибкой.
— Но ты не можешь просто так сдаться. Вы женаты меньше года.
— Я не уверен, что сумею мириться с их враждебностью. Мне и без того тяжело, ведь я никогда не был женат, так еще ее дети сводят меня с ума. — Он вздохнул. — Бьют в самое больное место.
— Что они делают?
— Когда не оскорбляют меня на словах, то выбрасывают мою одежду из корзины с грязным бельем и раскидывают по полу. Или вытаскивают пальто из шкафа. Прячут бритвенные принадлежности, убирают зубную щетку из «семейного» стаканчика.
— Какой ужас.
— Посылают меня куда подальше, — мрачно перечислял он. — Ругаются на чем свет стоит. Знаешь, что еще они вытворяют? Крадут мои вещи.
— Крадут?
— Стянули кредитку из кармана пиджака…
— О боже.
— И пошли в «Харродз»[59]. Потратили три сотни фунтов! А в последний раз — четыреста.
— Матерь божья…
— И я повсюду нахожу наркотики!
— Господи!
— Травку, гашиш, экстази… Слава богу, не героин. Но я все равно очень волнуюсь. Извини, что рассказываю тебе все это, — добавил он, горько вздохнув. — Но мне необходимо с кем-то поделиться.
— А Джейн ты ничего не говорил?
— Пробовал. Но разговор далеко не зашел… она ничего не понимает.
— Должна понимать: она же психотерапевт.
— Она целыми днями слушает, как люди жалуются на свои несчастья. Не могу же я и дома ей устроить то же самое. В любом случае, — он снова начал растягивать и крутить в руках кусочек пленки, — Джейн считает, что подростков нельзя наказывать.
— О…
— Она хочет быть «позитивным родителем». Отец с матерью обращались с Джейн очень строго, и она поклялась, что будет делать наоборот. Так она и поступает. Им все сходит с рук. Очевидно, она считает, что ее дети должны иметь возможность «самовыражения». В данный момент они самовыражаются, оскорбляя меня.
— Что ж, надо показать Иоланте и Топаз, что ты тоже член семьи.
— Семейка Аддамс, — вздохнул он. — Дети из ада, которые мучают животных и людей. Неудивительно, что мы живем рядом с кладбищем. Не знаю, что и делать, — в отчаянии развел он руками.
— Езжайте куда-нибудь всей семьей. Проведите вместе отпуск.
— Я уже предлагал. Но девчонки сказали, что поедут, только если я останусь дома.