леском. Верхушки деревьев, защищавших полустанок подобно садовой ограде, темнели на фоне неба, увешанного огромными облаками, которые светились, как фонари.
Мистер Хед стоял очень тихо, чувствуя, как его снова осенила благодать, но теперь он знал, что ее не выразить словами. Милосердие рождается в страданиях, которые неизбежны для каждого и неисповедимыми путями ниспосылаются детям. Лишь его дано человеку унести за порог смерти, чтобы сложить к стопам Создателя, и мистер Хед сгорал со стыда, внезапно поняв, каким нищим он предстанет перед Творцом. Он стоял устрашенный, судя себя с доскональностью Божьего суда, и его гордыня таяла, будто пожираемая пламенем. До сих пор он не считал себя большим грешником, но теперь понял, что его истинная порочность была сокрыта от него, дабы он не впал в отчаяние. И что он прощен за все грехи от начала времен, когда его душу отягчил первородный грех, до той минуты, когда он предал бедного Нельсона. Он понял, что не может заречься даже от самого чудовищного греха, а поскольку Божья любовь соразмерна Божьему прощению, сейчас он был готов вступить в Царствие Небесное.
Нельсон, стараясь сохранить бесстрастие в тени своей шляпы, наблюдал за ним устало и подозрительно, но когда поезд прополз позади них и спугнутой змеей исчез в лесу, его лицо тоже просветлело и он сказал:
— Хорошо, что я там побывал один раз, но больше ни за что не поеду!
Круг в огне
Временами ближний ряд деревьев казался крепкой светло-серой стеной, чуть темнее неба, но сейчас лес был совсем черным, а небо за ним — мертвенно-бледным.
— Слышали эту историю про женщину, у которой был младенец в «железном легком»? — спросила миссис Причард.
Они с матерью девочки стояли под окном, из которого выглядывала девочка. Миссис Причард прислонилась к дымовой трубе, руки у нее были сложены на животе, точно на полке, одну ногу она согнула, уткнувшись в землю носком. Это была грузная женщина с остреньким личиком и суетливыми глазками. Миссис Коуп, напротив, была маленькой, опрятной, с большим круглым лицом и черными глазами, которые увеличивались призмами очков так, что казалось, она постоянно чему-то удивляется. Сидя на корточках, она пропалывала клумбу возле стены. На женщинах были широкополые шляпы, некогда одинаковые, но теперь та, что была на миссис Причард, выгорела и вытянулась, а на миссис Коуп оставалась накрахмаленной и ярко-зеленой.
— Читала про нее, — сказала миссис Коуп.
— Она Причард, вышла замуж за Брукинса, так что мне родня — семи или восьмиюродная сестра.
— Надо же, — пробормотала миссис Коуп, отшвыривая большой пучок травы. Она накидывалась на сорняки с такой яростью, словно их высадил сам дьявол, чтобы все изгадить.
— А раз она нам родня, пришлось уж сходить посмотреть тело, — сказала миссис Причард. — И ребенка тоже.
Миссис Коуп ничего не ответила. Она привыкла к таким историям и говорила, что у нее истрепались от них нервы. Миссис Причард, напротив, готова была тащиться за тридцать миль, только чтобы поглазеть на похороны. В таких случаях миссис Коуп всегда переводила разговор на что-нибудь приятное, но девочка заметила, что от этого у миссис Причард портится настроение.
Девочке казалось, что бледное небо бьется в крепостную стену, пытается ее протаранить. Деревья за ближайшим к дому полем пестрели серо-желтой листвой. Миссис Коуп страшно боялась, что ее лес может сгореть. По вечерам, когда поднимался сильный ветер, она говорила девочке: «Моли Господа, чтобы не было пожаров, сегодня так дует», а девочка только хмыкала, не отрываясь от книги, или же просто не реагировала на ее слова — слишком уж часто их слышала. Летом, когда они по вечерам сидели на крыльце, миссис Коуп говорила девочке, торопившейся прочесть как можно больше, пока не стемнело: «Встань, посмотри, какой великолепный закат. Ты должна встать и посмотреть», и девочка хмурилась и не отвечала или же бросала взгляд туда, где за лужайкой и двумя ближними полями серо-голубым войском высились деревья, и продолжала читать с тем же выражением на лице, изредка бурча злобно: «Похоже на пожар. Ты бы лучше встала да понюхала — не горит ли лес».
— В гробу она обнимала эту штуку, — продолжала миссис Причард, но шум трактора, который негр Кальвер вел от амбара, заглушил ее слова. К трактору была прицеплена тележка, на которой, подпрыгивая, сидел еще один негр — его ноги плясали в футе от земли. Трактор проехал мимо ворот того поля, что было слева.
Миссис Коуп оглянулась и увидела, что трактор не въехал в ворота, потому что негру лень слезть и открыть их. Собирается сделать такой крюк за ее счет.
— Скажите ему, чтоб остановился и подошел сюда! — крикнула она.
Миссис Причард отлепилась от трубы и яростно замахала рукой, но негр сделал вид, что не замечает. Тогда она подошла к краю лужайки и завопила:
— Слезай, говорят тебе! Она тебя зовет!
Он слез и двинулся к ним, всем своим видом показывая, что очень торопится. Его голова тонула в белой панаме, покрытой разводами от пота. Поля были опущены, скрывая все, кроме нижней части красноватых глаз.
Миссис Коуп стояла на коленях, целясь тяпкой в землю.
— Ты чего в ворота не поехал? — спросила она, зажмурилась и поджала губы, демонстрируя, что готова к самому нелепому ответу.
— Да пришлось бы резцы косилки поднимать, — ответил он, уткнувшись взглядом куда-то влево от нее. Ее негры были такими же вредными и безликими, как сорняки.
Она открыла глаза, которые, казалось, начнут сейчас увеличиваться все больше и больше, пока не вывернут ее наизнанку.
— Так подними, — сказала она, указывая тяпкой через дорогу.
Он ушел.
— Им на все плевать, — сказала она. — Ни за что не отвечают. Благодарю Господа, что Он меня еще щадит. Я помру от этого.
— Это точно, — миссис Причард приходилось перекрикивать стрекот трактора. Негр открыл ворота, поднял косилку и выехал в поле; шум стих. — Понять не могу, как она его внутри-то держала, — продолжила она обычным голосом.
Согнувшись, миссис Коуп снова принялась яростно выдергивать траву.
— Нам есть за что благодарить Господа, — сказала она, — каждый день нужно возносить благодарственную молитву. Вы делаете это?
— М-да, — сказала миссис Причард, — ведь она пролежала там четыре месяца, прежде чем умерла. Была б я на ее месте, не выдержала бы, наверное… Как вы думаете, они…
— Каждый день я благодарю Господа, — перебила миссис Коуп, — и думаю о том, что у нас есть. Боже, — она вздохнула, — а ведь у нас есть все. — Она оглядела тучные пастбища и холмы, покрытые лесом, и тряхнула головой так, словно все это было бременем, которое она пытается с себя скинуть.
Миссис Причард тоже обвела глазами угодья.
— У меня вот есть только четыре больных зуба, — заметила она.
— Вот и скажите спасибо, что не пять, — огрызнулась миссис Коуп, отшвырнув пучок сорной травы. — Нас ведь мог ураган уничтожить. Я всегда нахожу, за что благодарить Господа.
Миссис Причард взяла прислоненную к стене мотыгу и легонько тяпнула торчащую между кирпичами дымохода травинку.
— Да уж, вам-то не сложно, — произнесла она чуть в нос с презрением.
— А подумать только об этих несчастных европейцах, — продолжала миссис Коуп, — которых засаживают в вагоны, как скот, да отправляют в Сибирь. Боже праведный, — сказала она, — ведь мы должны полдня стоять на коленях.
— Окажись я в железном легком, я б не стала этого делать, — сказала миссис Причард, почесывая концом мотыги голую лодыжку.
— Даже этой несчастной женщине есть за что благодарить Господа, — сказала миссис Коуп.
— Могла бы благодарить, что не умерла.
— Вот именно. — Миссис Коуп указала тяпкой на миссис Причард. — У меня одно из лучших хозяйств в округе, а знаете почему? Потому что я тружусь. Мне надо трудиться, чтобы спасти тут все и возделать. — В такт словам она размахивала тяпкой. — Я никому не позволяю себя обскакать и не нарываюсь на неприятности. Я все принимаю, как оно есть.
— Ну, если вдруг сразу обрушится много всего… — начала миссис Причард.
— Сразу не обрушится, — отрезала миссис Коуп. Девочке сверху было видно место, где проселок выходил на шоссе. Она увидела, как у ворот остановился грузовик, из него вылезли три мальчика и двинулись по рыжему проселку. Они шли гуськом, средний раскачивался от тяжести толстенного черного чемодана.
— Ну а если и случится, — сказала миссис Причард, — останется только смириться.
Миссис Коуп не удостоила ответом ее замечание. Миссис Причард скрестила руки на груди и огляделась так, словно запросто могла представить, как все эти холмы сравняются с землей. Тут она заметила трех мальчишек — они шли к аллее, ведущей к дому.
— Смотрите-ка, вон там. Кто б это мог быть? Миссис Коуп откинулась, опершись рукою за спиной, и присмотрелась. Направляющаяся к ним троица двигалась столь целеустремленно, будто собиралась пройти сквозь стену. Теперь впереди шел тот, что нес чемодан. Фута за четыре от миссис Коуп он остановился и опустил свою ношу на землю. Все трое были похожи друг на друга, разве что средний, с чемоданом, носил очки в серебряной оправе. Один его глаз слегка косил, так что казалось, будто он одновременно смотрит в два разных направления, словно окружает их. Он был в майке с поблекшим истребителем, но грудь его была столь худа, что самолет сломался пополам и, казалось, сейчас рухнет. Потные волосы прилипли ко лбу. На вид ему было лет тринадцать. Все трое смотрели безмолвно и пронзительно.
— Не знаю, помните ли вы меня, миссис Коуп, — произнес он.
— Лицо вроде знакомое, — пробормотала она, изучая его. — Ну-ка, ну-ка…
— Мой отец у вас работал, — подсказал он.
— Бойд? — спросила она. — Твой отец был мистер Бойд, а сам ты И. X.?
— Нет, я — Поуэлл, второй, только я с тех пор вырос, а папаша мой помер. Помер уже.
— Умер. Вот тебе на, — произнесла миссис Коуп, точно смерть была чем-то необычайным. — И что же случилось с мистером Бойдом?