На пару минут стало очень тихо. Илья смотрел в книгу, хотя Паша был не уверен, что тот умеет читать. Женщина убирала землю, высыпавшуюся из кадки, и бережно выравнивала книги на полке. Паша искал.
Он уже потерял надежду, когда его палец уперся в название, от которого сердце екнуло с такой силой, будто хотело пробить ребра. Уч-Дере — деревенька в двадцати километрах от Сочи. Это объясняло даже то, чего он до сих пор понять не мог: почему в сочетании «УчД» последняя буква большая. Паша захлопнул атлас и поставил его на полку.
И тут Илья засмеялся. Паша подумал, что над ним, но нет — Илья продолжал смотреть в книжку.
— Пошли, — зашипел Паша ему на ухо. — Можно.
— Эй, я еще хочу почитать, — запротестовал Илья.
Но Паша тянул его к выходу, и Илья с видимым сожалением протянул книгу продавщице.
— Спасибо, тетя, — буркнул он. — Денег с собой нет. А книжка нормальная.
— Приходи еще, — дружелюбно крикнула ему вслед продавщица. — Сиди, сколько хочешь, и читай. Только в чистой майке и с чистыми руками. А я тебе еще что-нибудь подберу. С приключениями.
— Угу, — кивнул Илья, и Паша вдруг понял странное выражение на его лице: он знал, что никогда больше не придет в этот магазин, и его это не радовало. — До свидания, тетя. Ну и это, спасибо.
Они вышли на залитую солнцем пыльную улицу.
— Есть хорошая новость: недалеко от этой Россоши идет трасса М4, Москва — Дон, — Паша все быстрее шагал вперед. — Она через всю страну идет прямо на юг. Надо добраться до съезда на эту трассу, а там нас наверняка кто-нибудь согласится подбросить. Эй, ты слушаешь?
— Книжка прикольная, — выдал Илья, щурясь от солнца. — Там про одного парня, которого батя заставляет в бассейн ходить. А он терпеть не может плавать, с половины занятия сбегает и отсиживается в туалете. Но он же мокрый, а там холодно, и он обматывается туалетной бумагой, как мумия. Я так и не узнал, найдут его в таком дебильном виде или нет. Наверняка найдут. В жизни вечно все получается так, что хуже не придумаешь.
Это была самая длинная речь, какую Паша от него слышал за все время их знакомства. Он даже впечатлился, но вслух хмыкнул:
— Ты что, книг никогда не читал?
— Читал — то, что по литре заставляли. А так — нет. Я что, на ботана похож?
— Короче, у нас проблема, — чтобы разбавить неловкость, сказал Паша. Он мог думать лишь о том, что теперь знает, где искать следы отца. — Трасса есть, но до нее полдня идти. У нас все еще сто пятьдесят рублей, а нам нужна еда.
— На пару «Сникерсов» хватит.
— Ага, а дальше? Городов по пути не будет, а дорога длинная. Опять захотим есть — и что?
— Давай постучим к кому-нибудь и попросим еды.
— И скажем: «Мы из Москвы, но случайно оказались у вас, вы нас не покормите?» Что они сделают? Полицию вызовут. Лучше самим достать денег и купить еды.
— Давай свистнем у каких-нибудь пятиклассников, — Илья снова выглядел как обычно: кажется, он уже забыл, что собирался стать любителем чтения. — Никогда не пробовал, но должно сработать.
— Нет. Никакого воровства.
— Или найдем уличных музыкантов. Подходим, хватаем шапку, куда им деньги кидают, и убегаем.
— Других идей нет?
— Продать твой телефон.
— Почему мой?!
— Мой и бесплатно никто не возьмет, — отмахнулся Илья.
На секунду Паша всерьез задумался о его предложении, но тут же покачал головой:
— Да нет, кому мы его продадим? Такие деньги есть только у взрослых, а они никогда не купят: подумают, что украли, и тоже полицию вызовут.
Вдруг лицо Ильи засияло:
— Один раз я помог соседу занести диван на седьмой этаж, — выпалил он. — Так он обещал мне за это мороженое купить. И купил!
— Нельзя эксплуатировать детей.
— Тогда сиди голодным. Пошли пройдемся, вдруг кому помощь нужна — машину помыть или перетащить что-нибудь, — Илья прибавил шагу, но Паша его остановил:
— Пока мы в таком виде, к нам никто не подойдет.
Он поставил рюкзак на землю и достал оттуда две майки. Одну бросил Илье, а вторую, стянув безнадежно испорченную маслом, надел на себя.
Ему досталась футболка с надписью «Искусство — дверь в души людей. Международный арт-форум 2016». И как его угораздило прихватить именно эту, самую дурацкую из всех? Дома шкаф для одежды был битком набит майками, которые отец приносил с разных мероприятий, где их выдавали на сувениры. Обычно они были с глупыми надписями вроде этой: даже Паша не решался их надеть, а отец скорее напялил бы костюм с перьями, чем такое.
Илья тоже переоделся и теперь с подозрением себя оглядывал.
— Чего это за мазня?
— Ван Гог, «Звездная ночь», — завистливо сказал Паша. Надо было эту взять себе.
Но Илья своего счастья явно не оценил.
— Так бы и я нарисовать мог, — презрительно фыркнул он. — А эти маляры надутые еще и кучу денег за свою ерунду гребут.
— Ван Гог при жизни ничего не заработал — всего одну картину смог продать. Сошел с ума, отрезал себе ухо и застрелился. И только потом стал известным.
— О, на мне рисунок психа? Круто! — Илья расправил на груди картинку с огромными пушистыми звездами. — Ладно, лопух, пошли. Хочу посмотреть, как ты будешь доски таскать.
— Я не думал, что так сложно найти работу, — устало пробормотал Паша.
За последний час они, кажется, полгорода обошли. Мужчина разгружал машину. Женщина полола огород. Старушка подметала двор. Все они, услышав предложение помочь за небольшое вознаграждение, шарахались, хмурились и говорили: «Идите отсюда!» Будто их ограбить хотели. Как Паша не уговаривал, ничего не вышло.
Теперь они сидели в парке с турниками, детской площадкой, скрипучими качелями и футбольным полем — просто потому, что идти дальше не было сил. По полю мальчишки гоняли мяч, на скамейках отдыхали родители с малышами, дети постарше играли в куче песка. Помощь здесь явно была никому не нужна.
— Просто таким, как мы, никто не доверяет, — бросил Илья.
— Таким московским?
— Нет. Таким тринадцатилетним.
Взгляд Ильи был намертво прикован к киоску «Блинная». Оттуда пахло так, что хотелось съесть воздух. И Паша сдался: подошел к киоску и купил два блина со сгущенкой — больше его ста пятидесяти рублей ни на что не хватило, даже на воду.
Они прикончили блины в два счета, а Илья еще и тарелку облизал.
— Свинство какое, — хмуро сказал Паша и отставил свою пластиковую тарелку с остатками сгущенки. Съесть ее было нечем.
— А, ты не будешь? — как ни в чем не бывало спросил Илья, схватил его тарелку и вылизал остатки сгущенки.
И вот тогда, сидя с грязными руками на скамейке под каштаном и щурясь от приятной сытости, они поняли: денег больше нет. Это конец. Чувство безнадежности было слегка разбавлено сгущенкой, но все равно дела были хуже некуда.
— Значит, так, — буркнул Илья. — Или ты придумаешь, как нам выкрутиться, или…
— Или что? — Паша сказал бы это с большим вызовом, но от сгущенки его клонило в сон, и получилось вяло.
— Или я тебя побью.
— Не умеешь ты пугать, Соломатин, — лениво сказал Паша, вытащил из рюкзака влажные салфетки и начал оттирать руки. — Хоть бы сказал: «В школе запру тебя после физры в раздевалке и свет выключу, напишу слово „дебил“ на всех твоих учебниках, а еще подсыплю тебе в чай на завтраке дохлого таракана, и ты его проглотишь, прежде чем заметишь».
— Ого, — уважительно кивнул Илья и вытер руки о скамейку. — Спасибо за идеи.
Паша уставился на свой рюкзак. Он опять вспомнил слова трудовика: «Пригодится все, что есть под рукой». Сейчас у него под рукой были две скомканные грязные майки, десять влажных салфеток и «Занимательная физика».
— Занимательная физика, — тихо повторил он. Илья покосился на него. — В книжках люди все время зарабатывают тем, что развлекают публику. Ну, там, фокусы показывают или дрессированных зверей. А я из этой книжки помню кучу всяких трюков, основанных на законах физики.
— Только не говори, что ты собираешься…
— Нам кое-что нужно.
— Не хочу даже знать, — пробормотал Илья, но Паша решительно направился к киоску «Блинная».
— Здравствуйте еще раз. Мы из россошанского юношеского клуба развития науки, — вдохновенно начал он, и это было первое в его жизни сознательное вранье. — Не могли бы вы одолжить нам ведро воды, три банки газировки, стакан, миску и лист бумаги? Мы все вернем, даже воду. И банки открывать не будем, — поспешил добавить он, увидев лицо продавщицы. — В залог я оставлю вам телефон. Мы будем недалеко, вот тут, на скамейке. Поспорили с друзьями из клуба, что нам не слабо показывать опыты на публике.
К концу своей речи Паша понял важный закон лжи: с каждым словом становится легче.
— А больше вам ничего не надо? — спросила продавщица. К ней явно не каждый день обращались с такими просьбами.
— Надо. Зарядить телефон. Можно?
— Ну нет — у меня одна розетка, и она занята.
Женщина выглянула из своего киоска и долго смотрела в Пашины глаза, сиявшие честностью и научным рвением. Потом прочитала надпись на его футболке и взяла протянутый ей мобильный с таким видом, будто ждала подвоха. Но Паша засиял еще сильнее.
— Бумаги нет. Есть пустая коробка от чая, — наконец сказала она.
— Пойдет. Только надо ее разрезать — я покажу как. Спасибо! Вы только что спасли россошанскую науку, — это он явно загнул, но женщина хмыкнула и начала собирать то, что он просил.
Пока Паша раскладывал «добычу» на скамейке, Илья маячил вдалеке, с преувеличенным вниманием следя за футбольным матчем местных ребят. На его лице было написано: «Я не знаю этого человека». Паша набрал в грудь побольше воздуха. В конце концов, он столько раз делал презентации в школе, а тут то же самое. Надо просто решиться, и все.
— Здравствуйте, дамы и господа! — Он огляделся. — Дети и взрослые. Мальчики и девочки. Кто угодно. Добро пожаловать на наше научное шоу! Я хочу показать вам несколько занимательных опытов.