Он где-то прочитал, что главное правило хорошего выступления — вовлекать зрителей, поэтому зачерпнул стаканом воды из ведра и обратился к девочкам, которые играли в ближайших кустах.
— Как думаете, если я переверну стакан с водой, она выльется или нет?
— Ну.
— А если я накрою стакан листом бумаги и переверну, она все равно выльется?
— Ага.
Паша накрыл стакан квадратом, вырезанным из картонки от чая, и медленно, аккуратно перевернул.
Девчонки взвизгнули. Бумага прилипла к стакану, как намагниченная. Вода не вылилась. Продавщица высунулась из блинного киоска: она тоже выглядела впечатленной.
— Ты бумагу клеем намазал! — крикнул мальчик, ехавший мимо на самокате.
— А ты проверь, — предложил Паша.
Мальчик бросил самокат, девочки — кукол, и все сгрудились вокруг скамейки. Чьи-то родители тоже подошли. Паша протянул девочке еще один картонный квадрат, она придирчиво осмотрела его и наконец сказала:
— Покажи еще раз!
Паша показал. Второй листок намок чуть сильнее, но не отклеился и воду внутри стакана удержал. Зрители выдохнули.
— Эй, ты, слышь. А чего она не выливается? — вдруг спросил Илья. Он подошел ближе и смотрел на стакан, засунув руки в карманы.
— Воздух давит на все предметы, так? Мы просто привыкли к этому и не замечаем. Если стакан накрыть бумагой и перевернуть, на бумагу сверху давит вода, а снизу — воздух. Воздух давит сильнее, вот листок и не падает.
— Ого, — присвистнул кто-то.
Остальные, кажется, были согласны. Даже взрослые смотрели на Пашу с одобрением, и он, воодушевившись, продолжил:
— Я из россошанского юношеского клуба развития науки. Пожертвуйте, пожалуйста, чуть-чуть мелочи. Нам вечно не хватает на… реактивы по химии, а то мы и химические фокусы показывали бы.
Взрослые положили на стол по паре монеток.
— Вот молодцы ребята, не лоботрясничают, а делом заняты, — сказала одна женщина. — А еще что-нибудь покажешь?
— Ага! Как вы думаете, если я в этот стакан положу лист бумаги, а стакан опущу в ведро, бумага намокнет? — Паша взял полоску картона, которую тоже вырезал из чайной коробки, и полукругом уложил на дно стакана.
— Ясное дело, намокнет! — загалдели все.
К ним присоединились ребята, игравшие неподалеку в бадминтон, и три женщины с младенцами в колясках.
— Да точно намокнет, что за дурацкий вопрос!
Паша расплылся в улыбке: он обожал научные опыты из книг, но до сих пор показывал их только в ванной перед зеркалом, а тут столько зрителей! Он перевернул стакан и медленно опустил на дно ведра с водой. А потом так же достал и вынул полоску картона. Совершенно сухую.
Радостные звуки, которые издали по этому поводу присутствующие, привлекли еще человек шесть.
— Это какой-то специальный стакан! — тонким голосом сказал очкарик лет девяти. Вид у него был восхищенный и подозрительный одновременно. — Или бумага непромокаемая. Это розыгрыш. Нет у нас никакого клуба развития науки, я бы точно знал.
Паша протянул ему стакан. Очкарик нерешительно взял его и рассматривал так долго, будто он — ученый, который изучает кость динозавра.
— Убедился? Обычный стакан, — сказал Паша. — А хочешь сам попробовать? Тут главное — опускать стакан в воду дном вверх, а не наоборот.
Мальчик осторожно повторил все, что делал Паша. Когда он достал стакан из ведра, бумага по-прежнему была сухой.
— С ума сойти! — вырвалось у него. — А как это?
— В этом стакане не только картонка, — снисходительно объяснил Паша. Ни на одном докладе в школе его так внимательно не слушали. — Там еще воздух. И он остается, даже когда стакан в воде. Точно так же я мог бы доставить этот лист на дно любого океана, а он не промок бы. Это закон физики, — он обвел зрителей взглядом и вспомнил, чем занят: — Пожертвуйте, пожалуйста, немного на реактивы, и в следующий раз мы покажем вам химию.
Паша знал, что следующего раза не будет, но ложь вырвалась легко. В миску посыпалась мелочь, и его улыбка поползла к ушам.
— Я думал, физика — занудство, — рыжий паренек положил в миску два рубля.
— Вот вам пятьдесят. Молодцы, — вдруг сказал мужчина, державший на руках маленькую девочку. Та задумчиво посасывала пустышку. — Я думал, у молодежи от компьютерных игр давно мозги отшибло. Покажите еще что-нибудь.
И Паша взял банки с газировкой.
— У меня тут есть «Кола», «Диетическая кола» и «Спрайт». Если я их сейчас в ведро опущу, что будет?
— Утонут! Нет, будут плавать! Да нет, это вопрос с подвохом…
К ним уже присоединились почти все, кто был на площадке: выглядывали друг у друга из-за плеча, взрослые пропускали вперед малышей, даже футболисты бросили игру и подошли ближе.
Паша торжественно опустил банки в воду: «Кола» сразу опустилась на дно, «Спрайт» завис посередине, а «Диетическая кола» вообще не утонула. Все задумчиво уставились в ведро. Очкарик восхищенно выдохнул, будто ничего лучше не видел в жизни.
— Не понял, — сказал Илья, старательно делая незаинтересованный вид.
— Объем у них одинаковый, а вес разный. Все дело в сахаре. В «Коле» больше всего сахара, поэтому она тяжелее остальных и сразу пошла на дно. В «Спрайте» его чуть меньше, и он утонул не до конца. А в «Диетической коле» вместо сахара — подсластитель, он легкий, вот она и не тонет.
— Это что, в «Коле» столько сахара? — не поверила какая-то девочка.
— А я говорила, что это вредно? — сказала ее мама. — Видишь? Наука доказала! — И она положила в миску несколько десятирублевых монеток.
— Теперь самый смелый опыт, — заявил Паша и взял ведро с водой за ручку. — Если я переверну это ведро у себя над головой, вода из него выльется?
— Ясное дело!
— А я утверждаю, что нет. Кто считает, что выльется, поставьте пять рублей. Если окажетесь правы — заберете деньги обратно, а если прав я и останусь сухим, они останутся у меня.
На стол посыпались пятирублевые монеты.
— Из этого он точно не выкрутится, — сказал кто-то. Паша и сам не был уверен: этот опыт удавался ему лишь в половине случаев.
Но выяснить, получится или нет, они не успели.
Глава 6. День битвы
Над детской площадкой раздался громкий голос:
— Слышь, Серый, а чего тут за толпа?
Все, кто стоял вокруг скамейки, насторожились. Паша вытянул шею и увидел: на площадку вышла толпа старшеклассников, человек десять. Все они чем-то напоминали Илью — то ли растянутыми штанами и руками в карманах, то ли выражением лиц — будто только и ищут, кому наподдать.
Юные футболисты попятились.
— Серый, эти слабаки опять сбежать хотят. Не рады нам.
— Э, нет, мячик оставьте, — сказал тот, кого назвали Серым. — Мы поиграть хотим.
Хозяин мяча безропотно положил его на землю. По лицу мальчика было видно, что такое происходит не в первый раз. Толпа тем временем уменьшилась вдвое: взрослые с малышами разошлись, дети разбежались — всех точно сдуло холодным ветром.
Паша напрягся. У них во дворах тоже были такие компании, и он всегда держался от них как можно дальше.
— Идите отсюда, — тихо сказал очкарик и потянул Пашу за рукав. — Они мой футляр для очков сломали. И пенал. И страницы из книжек вечно всем вырывают. А когда наши отказались дать им мяч, они его проткнули. Еще сломали качели в парке. Вырыли из земли турник и уронили. Никто даже не знает, как они это сделали.
Новоприбывшие стояли рядом, с явным удовольствием слушая перечисление своих подвигов. Один из них ловко подбрасывал на колене мяч, потом ударил по нему — и мяч гулко стукнул о стену блинного киоска. Паша заметил, что хозяин мяча пошел за ним, но остальные тут же потянули его обратно. Посыл был ясен: не связывайся.
Продавщица из блинного киоска вдруг выскочила, схватила в охапку ведро, банки газировки и стакан, высыпала деньги из миски, забрала миску и скрылась со всем этим в киоске. Но на пороге обернулась и сказала Паше:
— Беги отсюда! Ты мальчик хороший, они таких не любят. С ними лучше не связываться. Всех достают. А кто им что скажет?
— Что такое, мамаша? — весело сказал Серый. — Мы ничего не делаем.
— Они на ее киоске плохое слово написали, — доверчиво сообщил очкарик. — Пришлось перекрашивать. Три раза. Их все боятся.
Футболисты тем временем забрались на турники и расселись там, как птицы на проводе. Лица у них были мрачные. Илья тоже отошел подальше — чтобы никто не решил, будто он имел отношение к занимательной физике.
Паша сглотнул. Он попал в положение, которого всю свою жизнь пытался избегать. Десять парней на голову выше него стояли вокруг плотным кольцом. Тут он запоздало понял, что пора скрываться, и начал собирать деньги, лежавшие на скамейке. Но Серый тут же ударил его по руке.
— Ты чего, малявка, в нашем парке заработать решил? — Серый пнул его рюкзак, и тот отлетел метра на три.
— В городском парке, — пояснил Паша. Это была правда, но парни засмеялись.
— Это наш парк, ясно? Так что денежки мы забираем, — Серый начал сгребать мелочь и рассовывать ее по карманам. Паша открыл рот, чтобы протестовать: он поверить не мог, что бывает такая несправедливость. Однако очкарик изо всех сил сжал его локоть. Он был единственным, кто не сбежал.
— Не надо, хуже будет, — тихо сказал он. — Побьют.
— А ты, Котик, что тут ошиваешься? — Серый рывком натянул футболку ему на лицо. Очкарик стянул ее обратно, поправил очки и пояснил Паше — таким голосом, будто они сто лет знакомы: — Вообще-то я Костик. Они меня просто так называют, чтобы обидеть.
— Дай очки посмотреть! — Серый снял с него очки и напялил на себя. Остальные засмеялись, и он бросил очки назад. Костик едва успел их поймать.
Пашу кто-то толкнул, потом еще раз. Не сильно, но обидно, и он все пытался открыть рот, сказать что-нибудь, но не смог — язык будто одеревенел.
— Эй, слабачок, ты откуда нарисовался? — Серый повернулся к нему. — Что-то я тебя раньше не видел.
Паша наконец обрел дар речи и сказал совершенно не то, что собирался.