Он лег на пол, неподвижно глядя перед собой. Свет в комнате бледнел, убывал. Сквозь жалюзи его и так проникало мало, а сейчас таяли и остатки. Скоро он останется в темноте. Сердце билось медленно, будто он под водой, и на какую-то секунду ему показалось, что, если задержать дыхание, оно просто остановится и ему не надо будет всего этого чувствовать. Паша крепче прижался лбом к полу и закрыл глаза.
Когда в замке повернулся ключ, он вяло удивился, что время прошло так быстро. Драться не было сил, он даже не пошевелился. Пусть делают что хотят. Сквозь открытую дверь на пол легла полоса света.
— Я и не думала, что ты доберешься, — сказали ему, и это был явно не голос Сергея. — И как ты утром попался — это было сильно. Я сначала решила, ты просто струсил, раз не сбежал. Но это был план, так?
Паша с трудом повернул голову: у него было такое чувство, будто все его тело закатали в цемент. В дверях стояла та девочка, дочь Сергея. «Варя», — с трудом вспомнил он.
Он без выражения посмотрел на нее. Теперь этот урод прислал издеваться над ним свою дочку. А сам, наверное, стоит за дверью и ждет момента, чтобы броситься.
— Ты так и будешь тупить или встанешь? Я ведь сказала, что помогу тебе, если доберешься.
— Я тебя вижу второй раз в жизни. Ничего ты мне не говорила, — выдавил он.
— Знаешь, а по твоему профилю «ВКонтакте» ты не казался таким тупым. Выиграл кучу олимпиад, и все такое.
Паше показалось, что сердце на пару секунд замерло, а потом заколотилось быстрее и громче. Этот звук был как нарастающий гул барабанов. Он приподнял голову, потом сел.
— Ты — «Мудрец_05», — потрясенно пробормотал он.
Она раздраженно фыркнула:
— Да неужели? Думала, до тебя никогда не дойдет. А теперь вставай и пошли — у нас куча дел.
Глава 13. «Мудрец_05»
Выйдя на улицу, Паша зажмурился: оказалось, еще даже не стемнело. Варя заперла дверь — так спокойно, будто ничего страшного не происходило, — и двинулась в сторону трехэтажного дома. Она перешагивала через пустые пакеты, доски и обрывки брезента твердо, как вождь индейцев, если бы, конечно, вожди носили цветастые сарафаны.
— Эй. Стой, — Паша бросился за ней, спотыкаясь на каждом шагу: ноги у него тряслись, как желе. — Ты… Твой отец… Он собирается нас… Я должен найти отца. Моего. Ты хоть знаешь, что… И еще там Илья. Я не знаю, где он! Морж его первым найдет, — язык заплетался. Паша не мог связать ни мысли, ни слова хоть в каком-нибудь порядке. В голове горел сигнал тревоги. Он выл, как сирена, и не давал сосредоточиться. — Подожди! Ты не слышала? Твой отец, он же псих, он нас…
Тут она резко развернулась и пошла назад. Глаза у нее были темные, как чернослив, и угрожающий взгляд удавался ей очень убедительно.
— Прекрати, — отрезала Варя, едва не упершись в него носом. В этот момент она была так похожа на Сергея, что Пашу передернуло. — Я думала, ты крутой, раз добрался, а ты ноешь, как слабак. Глубже дыши. Я в журнале читала, это помогает.
— Помогает? — заорал Паша. — Ты что, не в себе? Я же сказал, что он… Надо в полицию! Дай телефон. Быстро, — он увидел мобильник в кармане ее сарафана и потянулся к нему, но она отпрянула.
— И что ты им скажешь? — Она сердито сдула волосы, прилипшие к губам. — «Привет, полицейские! Мой папа сейчас на дне рождения в доме бабули, у которой случайно оказалась картинка Серова, и вы должны срочно его спасать»?
— Тогда звони своей бабушке и расскажи ей все!
— Ей восемьдесят пять! — завопила Варя. На щеках у нее проступили красные пятна. — Она умрет, если услышит, что мой папа хочет ее обокрасть!
Паша, упрямо сжав зубы, снова дернулся к телефону, и Варя отпихнула его со всей силы. Кажется, ее было немало, потому что Паша отлетел и, споткнувшись, растянулся на земле.
— Значит, так, — начала Варя. Ее темные волосы слегка развевались от ветра. Паша опять глупо и неуместно подумал про индейских вождей, и его вдруг отпустило. Он почувствовал, что может дышать, не хватая ртом каждый глоток воздуха. — Я вообще-то на твоей стороне. Так что либо ты молча идешь за мной, либо остаешься тут и орешь один, ясно?
Паша с силой втянул воздух — один раз, другой. Страх не исчез, но будто чуть разжал зубы, и Паша смог додумать до конца хотя бы одну здравую мысль: ждать помощи больше неоткуда, а значит, злить эту девчонку — плохая идея.
Он поднялся на ноги и молча побрел за ней.
Все окна, выходившие на пустырь, были закрыты знакомыми металлическими жалюзи, и, когда они подошли вплотную, до Паши кое-что дошло.
— Это что, ваш дом? — неверяще пробормотал он.
— Ой, да ты прямо Шерлок Холмс, — Варя зашла в прихожую. — Конечно, наш. Его только что достроили.
— А никто из вашей семьи случайно не заметил, что вон в той будке держат заложника? — трясущимся от злости голосом спросил Паша.
— Это не будка, а дом для садовника. Того, который из этого пустыря будет сад делать. А пока тут только мы с папой, так что замечать было некому, — хмуро пояснила Варя. — У меня нет ключей от того дома. Ну то есть не было. Сделала копию позавчера: папа долго спал с утра, я успела сбегать в мастерскую и вернуть его связку на место.
Они пошли по коридору, мимо подсобных чуланов, через кухню с сияющим каменным полом, вверх по лестнице, еще по одному коридору.
— Если будешь меня спасать с такой скоростью, я лучше сам справлюсь, — не выдержал Паша, когда они в очередной раз свернули. — Там мой отец и мой друг. Им крышка, если я не…
— Они не будут красть картину, пока не стемнело: там уже гости собираются, полно народу. Мы все успеем. Вы оба такие паникеры.
— Что значит «оба»?
Вместо ответа она поднялась еще на этаж и распахнула дверь, на которой блестками было выведено «ВАРЯ». Огромная комната сверкала всеми оттенками розового, словно тут собирались поселить целую колонию Барби.
— Я хотела ее сама оформить, но папа все сделал. Сказал, будет сюрприз, — хмуро объяснила Варя, но Паша ее уже не слушал.
На цветастом диване, перекинув ноги через подлокотник и сунув под голову подушку в виде зебры, лежал Илья и со скучающим видом собирал что-то из деревянных пластинок. Этими деталями был завален и он сам, и весь диван. Увидев их, Варя издала гневный вопль:
— Эй! Зачем ты разобрал моего брахиозавра?
— Скучно было. Я обратно соберу, — не отрываясь, пробубнил он. — Лапа уже готова.
Паша уперся руками в колени. Он в жизни не думал, что человеку может быть плохо от облегчения, но сейчас его прямо замутило.
— Что. Тут. Происходит, — медленно, по слогам проговорил он.
Варя пнула в его сторону какой-то бесформенный пуфик, и он рухнул на него, провалившись чуть ли не до пола.
— Объявляю собрание открытым, — сказала Варя, встав посреди комнаты с таким видом, будто действительно собиралась прочесть им доклад. — Мой папа хочет забрать картину себе, подождать, когда бабушка умрет, и продать. А бабушка всю неделю мне только и твердит, как отдаст эту картину в музей. И я не дам ее обмануть. Она расстроится. Поэтому ты, — она ткнула пальцем в Пашину сторону, — должен придумать, как сделать так, чтобы у папы ничего не вышло. И кстати: никого он не убьет. Он, наверное, просто пугал. Он не такой, — и с этими словами она, подвинув огромного плюшевого медведя, уселась на кровать.
Паша с силой потер лицо, пытаясь сосредоточиться. Он никак не мог связать все фрагменты этой истории воедино: на него будто вывалили целое ведро деталей «Лего» и сказали: «Собери вертолет». Но подумать ему не удалось — раздался голос Ильи:
— Вообще-то, если ты вдруг еще не заметил, я с тобой не разговариваю.
— Мне сейчас не до того. Мой отец…
— Ты утром про меня не забыл случайно? Мог бы хоть знак какой подать, чего происходит! Мне никто вообще ничего не объясняет! И эта тоже.
— Илья, слушай…
— Когда тебя увезли, она нашла меня в кустах, сказала лежать тихо и не вылезать, пока не позовет. И потом часов шесть бабке своей помогала: полы мыла, гирлянды какие-то вешала. Самый скучный день моей жизни. Я уже все цветы вокруг пересчитал. Меня муравьи искусали. И еще я…
— Каждый раз, когда я приходила проверить, он спал, — перебила Варя, сверля Пашу взглядом. — А когда папа позвонил, что выезжает, я сказала бабушке, что еду переодеться. Привезла Илью сюда на такси, спрятала и пошла за тобой. А теперь придумывай, как нам все исправить, но так, чтобы папа не узнал, что я вам помогала.
— Он и так узнает. Кто еще мог меня выпустить?
— Если я скажу, что ничего не знаю, он поверит, — Варя с мрачным видом обняла медведя и положила на него подбородок. — Он все равно не слушает, когда я говорю серьезно. По-моему, до сих пор думает, что мне шесть лет.
— Тогда откуда ты все узнала? — настаивал Паша. Он не мог понять, доверять ей или бежать, пока не стало хуже. Хотя куда уж хуже.
— С тех пор как мама в Москву уехала, я папины разговоры все время подслушиваю.
— Развелись? — тоном знатока спросил Илья, продолжая крутить в руках деревянную лапу динозавра.
— Нет. Просто поссорились. Она всегда мечтала на телевидении работать, а в Сочи не те масштабы. Но я сама захотела с ним остаться, — поспешно прибавила она. — У меня тут все друзья, школа, курсы. Я подслушивала, чтобы знать: вдруг они с мамой помирятся, и она вернется. А однажды он с кем-то из своей фирмы по телефону говорил. Они ремонт делают в школах, больницах и вроде того, — она заправила прядь волос за ухо. — И он сказал: «Напиши, что плитку положили дорогую, а сам купи дешевую. Не мне тебя учить». И я поняла, что он делал так раньше — обманывал людей. И я была…
— Разочарована, — закончил Паша.
— В ярости, — одновременно с ним произнес Илья. Он тоже знал это чувство.
— Ну и в тот вечер, когда твой отец за картиной приехал, я увидела, как папа в дом садовника раскладушку понес, хотя никакого садовника у нас еще нет, — по-прежнему не сводя глаз с Паши, проговорила Варя. — А через два дня они с Игорем по телефону обсуждали, как тебя увезти: пробраться в квартиру или ждать около дома, силой затащить в машину или соврать что-нибудь. Мне захотелось тебя предупредить, чтобы не попался. Нашла твоего папу в соцсетях, а через него — тебя.