Мансур бережно достал из пластиковой папки два листа бумаги.
— Знаете, чем свидетельство от паспорта отличается? — Его зубы блеснули в улыбке, и Паша внезапно подумал: он еще никогда не видел людей, которые бы так часто улыбались. — Тем, что там нет фотографии.
Он снял передник, вытер руки и повел их в знакомую до боли кассу дальнего следования. Народу там поубавилось, и Паша потянул Мансура к самому дальнему окну, подальше от девушки с бледными губами. Илья взволнованно дышал Паше в ухо, но тот смирился даже с этим и не сказал ни слова.
На этот раз очередь была быстрой и тихой — все, кого Паша видел там раньше, уже разошлись.
— Два билета до Сочи, на ближайший поезд, — сказал Мансур, улыбаясь сонной женщине в окошке. — Это детки мои. На каникулы отправляю, к бабушке. Чуть не опоздали.
Про то, что ему только до Краснодара, Илья ничего не сказал. Не дурак все-таки — не стал хорошую легенду портить. Паша протянул деньги, Мансур — два свидетельства. Кассирша посмотрела в одно из них, потом на Илью.
— Ибрагимбеков Рашид Мансурович?
Илья как ни в чем не бывало кивнул. Паша с сомнением посмотрел на его белые, как бумага, волосы. Потом на голубые глаза под бесцветными ресницами. С Ильи можно было легко рисовать рекламный плакат для шоколада «Кузя, друг Аленки».
— Такой уж уродился, — развел руками Мансур. — В деда моего. Тот был этот… альбатрос.
— Альбинос, — машинально поправил Паша.
— Ну да, ну да. Видите какие умные?
Женщина нерешительно кивнула и перевела взгляд на Пашу.
— Ахмету Мансуровичу десять лет, судя по документу.
— Так ему десять, — простодушно сказал Мансур, и Паша впервые в жизни порадовался своему небольшому росту и тощим конечностям. — Слушайте, поезд без них уйдет. Они весь год учились хорошо, им на море надо, — и он улыбнулся такой счастливой, простодушной улыбкой, что женщина вздохнула и стала вбивать данные в компьютер.
— Быстрее! — торопил Мансур, подгоняя их вдоль платформы: он сам, кажется, заразился их азартом. — Пятый вагон у вас.
На платформе, между двух поездов, пахло чем-то незнакомым. Паша вдруг подумал: если бы у путешествий был запах, он был бы как раз такой, и его сердце забилось сильнее.
— Только их документы я обратно заберу, а то потеряют, — сказал запыхавшийся Мансур проводнице, стоявшей у вагона. — Вы за ребятами присмотрите, хорошо?
— Мансур, — тихо сказал Паша так, чтобы она не слышала. — Когда вернемся, я вам килограмм этих орехов куплю и принесу.
— А не врешь?
— Я никогда не вру.
— Ох, какой мальчик хороший! — Мансур вдруг притянул его к себе и обнял.
Паша хотел вывернуться, но так и не двинулся, только на секунду сжал в ответ руки на его потной рубашке.
— И тебе удачи, — Мансур обнял Илью и потрепал по голове. — Берегите там себя.
Он махнул им и пошел обратно. Проводница закрыла двери, поезд тронулся, а они так и стояли в тамбуре, глядя вслед удаляющейся спине Мансура.
— Почему он нам помог? — негромко спросил Паша. — Я думал, он денег попросит. А он не попросил.
— Знаешь, ботан, если б все на свете были такие, как ты, человечество уже вымерло бы. Орехи-то оставшиеся давай, жутко есть хочется.
— Не могу. Я их ему в карман сунул, пока он с тобой прощался.
Илья фыркнул:
— Знаешь, кстати, ну ты и козел. Поддакнул ему, чтобы разжалобить. Что мать умерла. Про такое разве можно врать? У вас в квартире вон как все прибрано — не ты же там все вымыл. Она небось на показ какой-нибудь модный уехала или вроде того, а?
Паша открыл рот, чтобы сказать, что прибирается уборщица, но раздумал. А Илья уже вертел головой по сторонам и гладил стену вагона, приоткрыв рот.
— Ничего себе! И правда получилось. Пошли, зануда. Это будет обалденное путешествие, увидишь.
Паша шагнул за ним — и остановился.
Поезд разгонялся медленно, платформа еще не скрылась из виду, и Паша сразу узнал запыхавшегося человека, который выскочил на нее, глядя вслед поезду. Это был Морж.
— Ну что ты встал, пошли, — Илья ничего не заметил: он нетерпеливо дернул Пашу за рукав, вглядываясь в шумные недра вагона.
Паша пошел за ним, стараясь не думать о главном: если Морж давно потерял их из виду, откуда он знал, с какого вокзала они уедут?
Глава 4. Бегство Помпончика
Все, что Паша слышал о плацкартных вагонах, оказалось чистой и ужасной правдой. Длинное общее пространство, разделенное перегородками — вроде конюшни со стойлами. Никаких дверей, коридор узкий, в шаг шириной, все спешат туда-сюда, постоянно натыкаясь друг на друга. Паша даже не понял, как люди ухитряются найти здесь свои места. Зато Илья явно чувствовал себя в этом кошмаре как рыба в воде. Через минуту он уже стоял посреди тесного отсека и весело оглядывал сидевших там людей.
Их было пятеро — точнее, четыре с половиной: низенький мужчина в спортивном костюме и строгая пожилая женщина сидели на нижних полках, а толстяк в наушниках и девушка с младенцем на руках — за столиком у противоположного окна. Младенец, конечно, ревел во все горло: ничего другого от этого дня Паша и не ждал.
— А тут есть что-нибудь вроде шкафа с ключом? — тихо спросил он у Ильи. Тот был полон пугающего энтузиазма: улыбкой, игравшей на его лице, можно было осветить целый район. — Куда мы положим свои вещи?
— Под полку, гений.
Паша недоверчиво заглянул туда, надеясь, что это шутка. Он сразу представил, как ночью в поезд забираются бандиты и спокойно все крадут. Но никто, кроме него, про это вроде не подумал: под полкой все было набито чемоданами и сумками. Он медленно опустился на свободное место у окна, прижав к себе рюкзак. При мысли, что придется провести здесь больше суток, у него волосы вставали дыбом.
Тут мужчина в спортивном костюме деловито расстелил на столе газету, встал на нее и начал раскладывать на верхней, багажной, полке свое имущество: удочки, сачки, пакеты и сумки. Паша с ужасом посмотрел на его грязные босые ноги. Остальные не обратили на это ни малейшего внимания.
— На рыбалку еду, к друзьям, — как ни в чем не бывало объяснил мужчина. — Сейчас самый клев. Эй, ребята, что у вас вещей так мало?
Придумать ответ Паша не успел: мрачная седая женщина, сидевшая напротив них, подняла голову от кроссворда:
— Чтобы не буянили тут. Я тридцать лет директором спортшколы проработала, знаю, чего от вас, хулиганов, ждать.
И она метнула на них такой взгляд, каким в древние времена, судя по легендам, убивали на месте.
— Показывай, чего с собой прихватил, — негромко сказал Илья. От соседства с женщиной-директором он слегка приуныл.
Ничего показывать Паша не собирался, но Илья выхватил у него рюкзак и начал в нем рыться. Паша заглянул через его плечо — ему и самому было интересно, он не помнил, что туда положил.
В рюкзаке нашлась пара маек, влажные салфетки, сухие салфетки, книга «Занимательная физика» и зарядка от телефона.
Илья долго молчал.
— Я все понимаю, — выдал он наконец таким тоном, будто говорит с больным. — Но почему физика?
— Прихватил то, что на столе лежало. Слушай, я же спешил, и…
— Не продолжай. Ты на всю голову странный, — договорить помешала нога рыбака, которая чуть не засветила ему в нос, но Илья успел уклониться с такой поразительной ловкостью, будто подобное происходило с ним каждый день.
— Извини, пацан, — рыбак наклонился к ним. — Равновесие потерял. Никак не могу вещи уложить, падают.
— А что у вас там так воняет? — поджав губы, спросила директор.
— Прикорм из кукурузного масла. С анисом и фенхелем. На леща.
— Отличная, кстати, вещь. Макаешь в него червяка — рыба так и идет, — внезапно подала голос девушка, продолжая укачивать малыша.
Все здесь разговаривали так, будто знают друг друга сто лет.
Мужчина фыркнул:
— Вы же женщина, откуда вам знать?
— Я бы не меньше вас наловила, даже если бы у меня в одной руке ребенок был. И, кстати, прикорм так сильно вонять не должен. У вас бутылка не разлилась?
Рыбак, опасно балансируя на столе, открыл рюкзак. Запах стал еще сильнее — у Паши аж глаза заслезились.
— Да, и правда, — задумчиво протянул он, двумя пальцами держа блестящую от масла пластиковую бутылку. — Ну ладно, что с ней делать, тут поставлю.
Он оставил ее на полке, а сам спрыгнул на пол и тут же задал вопрос, которого Паша боялся больше всего:
— А вы что, одни? Куда едете?
— Он в Сочи едет, к бабушке, — нашелся Илья. — А я в Краснодар, тоже к бабушке. Нас родители давно одних отправляют.
Тут у Ильи задребезжал телефон — пришло сообщение. Он взглянул на него, поморщился и убрал мобильник в карман.
Единственный, кто за все время не произнес ни слова, — это толстяк в наушниках. Он был занят тем, что выкладывал на столик еду, салфетки, пластиковые тарелки, нож и вилку: явно не из тех, кто способен встать на стол ногами. Поэтому Паша тут же проникся к нему симпатией. Тем более что, судя по тому, как громко он врубил музыку в наушниках, он тоже не слишком любил ездить в поездах и общаться с соседями.
А на тарелках у толстяка тем временем появились: бутерброды с рыбой, сырная нарезка, колбаса, орехи, семечки, фруктовый салат и копченая курица. Илья провожал каждый кусок, исчезавший у толстяка во рту, тем непередаваемым взглядом, каким бездомный пес смотрит на людей в кафе. Паша старался вообще не смотреть — он страшно хотел есть, но признаваться в этом было стыдно, а где здесь люди покупают еду, он понятия не имел.
Пока он об этом думал, Илья вдруг подошел к толстяку и похлопал его по плечу. Паша в ужасе замер. Толстяк стянул один наушник и дружелюбно посмотрел на Илью. Из наушника полилось бодрое дребезжание какого-то старого рока.
— Дядя, — проникновенно сказал Илья, глядя на него печальными глазами. — Пожалуйста, дай бутерброд. Мы сумку с едой забыли.
Паша чуть не закрыл руками голову: от стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. Он был уверен, что толстяк сейчас фыркнет, наденет обратно наушник и отвернется — так, скорее всего, поступил бы он сам, — но тот взял пластиковую тарелку, положил на нее понемногу всего, что лежало перед ним, и протянул Илье. Тот быстро закивал в знак благод