— Теперь поговорим, — сказал гость. — Я стражник Соединенного Королевства миров. Мое имя Диам-Ай-Тер. Отвечай на вопрос, и я не причиню вреда тебе и твоей дочери. Кто ты такой? Имя и дело!
— Иван… Неверов, — с сомнением в голосе прошептал отец, ошалело оглядываясь по сторонам.
— Нет! Твое истинное имя, — требовательно повторил Демайтер, — данное при рождении отцом и матерью. Назови его!
— Андрей… Андрей Бессольцев… — как во сне забормотал отец, — летчик-космонавт, полковник российских Военно-Космических сил… Я полковник ВКС…
И Даша разжала челюсти, раскрыв рот от удивления. Рука с отпечатками зубов безвольно упала. Девушка умоляюще посмотрела на Демайтера. До уровня подбородка.
— Пожалуйста, — пробормотала она, обращаясь к плотно сжавшимся губам мага и перекатившимся под серебряной кожей желвакам, — остановись… Зачем ты это с ним делаешь? Это безумие.
Отец вдруг смертельно побледнел, смахнул со лба крупные капли пота и обеими руками вцепился в край стола.
— Личный номер… четыре девятки шесть три…
— Папа! — сдавленно крикнула Даша. Отец, продолжая судорожно сжимать край столешницы, повернул лысеющую голову. По его лицу прошла болезненная судорога — гримаса отвращения? Боли? «Кого он видит вместо меня»?! — в ужасе подумала Даша.
— Выйди-ка, девочка, — вдруг сипло сказал он, с усилием выговаривая слова, — нам с твоим парнем надо поговорить с глазу на глаз. Подожди на улице.
— Папа, не надо! Это не мой парень! Не оставайся с ним! Он тебе что-то внушил?! Внушил, да?
— Выйди! — повелительно рявкнул Демайтер, не сводя с Бессольцева-Неверова потусторонних глаз.
Не зря светлому господину Диам-Ай-Теру подчинялись отряды королевских стражников и боевых магов, а простые смертные падали перед ним ниц. Не успев опомниться, Даша опрометью кинулась с летней веранды на улицу и, пригнувшись, шмыгнула в смородиновые заросли — туда, где врытая в землю стояла деревянная скамья, которая осталась от прежних хозяев дачного участка. Сколько куличиков, украшенных маргаритками, соломинками, анютиными глазками, а если повезет — то и мальвами с соседнего огорода повидала в Дашином детстве эта грубо сколоченная низкая скамейка и сказать нельзя. Иногда по воле маленькой хозяйки она превращалась в один огромный грязевой торт, который можно было уничтожить, только поливая из шланга. Даша с размаху уселась на шершавые теплые доски, обхватила колени руками и уткнулась в них носом. Ее била дрожь. Одеяло, сотканное из предчувствия непоправимой беды, тяжело легло на плечи.
Никогда с Дашей Неверовой не происходило ничего необычного. Не было в ее прошлом ни единой зацепки: ни подозрительных старух, вещавших о судьбе ведьмы, ни доставшихся по наследству магических безделушек, ни запыленных фолиантов, случайно найденных на чердаке. Было счастливое детство, любящие родители, учеба в школе. Даже талантов особых не было! Золотую медаль она заработала прилежной зубрежкой и хорошим поведением. Она не писала стихов, не рисовала в пять лет эпических полотен, не выигрывала юниорских соревнований по чему бы то ни было, пела так, что учительница пения поставила пятерку только по личной просьбе завуча, которому позарез нужна была в параллели хотя бы одна круглая отличница. Разве что математика с физикой давались на удивление легко, но не слишком Даше нравились, и дальше районных олимпиад дело не шло.
Мама всю жизнь работала старшей операционной медсестрой в районной больнице. Папа — электриком в ЖЭКе. Папа… Даша вздрогнула. А что папа? После электротравмы потерял память, долго восстанавливался. Говорят, потом на работу не брали — еле устроился. Но все это — еще до Дашиного рождения. Она была поздним ребенком в семье. Мама рискнула, родила в тридцать восемь.
Вот и вся немудреная жизнь. Появлялись в ней, конечно, пылкие книжные увлечения то мушкетерами и рыцарями, то звездными путешествиями. А у кого их не было? Поживите в городке, где из года в год ничего не происходит и разговоров только о том, что нынче в огороде выросло, кто и как смог перебраться в Москву, да у кого куда дети уехали, да про то, что «Комбинат» с перестройки стоит, а в соседнем Сосноборске пьяный сторож опять видел летающую тарелку над гаражами.
Неудивительно, что отец после больницы долго работу искал. Тут здоровым работать негде… А Неверов как про него начальник ЖЭКа сказал — и так не от мира сего. Чего ему пить-то…
Даша выпрямилась так резко, что скамейка жалобно скрипнула. Начальник ЖЭКа и в самом деле сказал это тогда громко, на весь двор. «Что же получается? — вслух пробормотала Даша, косясь на дом. — Дело не во мне? Чужой дядька заметил то, чего мы с мамой не видели или не хотели видеть? Или это только я, я не видела»?!
Отца Даша любила безумно. Пока не появилась Женька, он был ее лучшим другом. Они с удовольствием познавали мир вместе. Даша в первый раз, отец — заново. Они даже книжки школьной программы читали по очереди: сначала Даша, потом Дашин папа. А кто первый придумал искать в закатных облаках очертания несуществующих городов, теперь и сказать нельзя. Но играли оба с увлечением. И никого к таким играм близко не подпускали. Особенно — маму. Подросшая четырнадцатилетняя Даша, ершистая от переходного возраста, как-то набралась наглости и спросила отца, что он в матери нашел?
Тот задумчиво посмотрел в окно и совсем не скандально ответил: «Я такой кротости и доброты раньше не видел. А если и видел, то забыл». Такой вот Тургеневский ответ. У Даши, которую в тот вечер мама гулять не отпустила, накануне унюхав от деточки запах табака, пропал истерический запал и слезы навернулись на глаза.
Потом в жизни Даши появились Женька Стерхова, мальчики, рок музыка, наконец, медицинский институт, Москва, и все это постепенно отодвинуло отца, заполнившего собой детство, в зыбкую тень. Но час расставанья казался еще таким далеким… до сегодняшнего дня, до той самой секунды, когда она сама привела к порогу огородного домика дьявольское отродье в человеческом обличии.
Дверь, ведущая на дощатую веранду, осталась открытой. Непохоже, чтобы в доме ссорились. Ленивый послеобеденный ветерок доносил отдельные слова и раздувал марлевую занавеску, которая сколько Даша помнила, не задержала на своем веку ни одного комара. И тем не менее, каждую весну мать торжественно водружала ее над входом. Даша с отцом сначала смеялись, сопротивлялись и в два голоса говорили маме о прогрессе, в конце концов, в тайне от нее купили москитную сетку… Но как раз в это время подросшей Даше огород надоел хуже горькой редьки, а вскоре отец перенес инсульт, несколько месяцев провалялся в больнице, куда его увезли прямо с работы, и вышел оттуда безучастным исполнителем воли жены. Перечень дел мать пришпиливала к деревянной оконной раме мебельным гвоздем.
Когда Демайтер шагнул на веранду вслед за Дашей, отец прилежно переписывал в ученическую тетрадку немудреный список продуктов, за которыми собирался сходить в соседний дачный поселок.
Он едва успел отложить ручку и встать из-за стола.
— Папа! — выдохнула Даша. — Я… я должна тебе кое-что сказать, — она боязливо оглянулась. — Это… это мой знакомый… Знаешь, пусть лучше он скажет.
— Ну, здравствуй, знакомый, — ухмыльнулся отец, окинув Демайтера взглядом, — имя-то есть?
Маг едва кивнул в ответ, уронил с плеча спортивную сумку.
— Я задам тебе несколько вопросов, — сказал он, прошел вперед, без спроса подвинул к себе выцветшую тетрадку в клеточку и ручку, нашел в середине чистый лист, склонился и принялся что-то быстро чертить. Даша поймала удивленный взгляд отца и нервно пожала плечами. Тетрадка, исчерченная невозможными фигурами, легла на цветастую клеенку.
— Смотри в середину! — почти приказал Диам-Ай-Тер.
Удивленный взгляд отца сменился неприязненным, скользнул по гостю, небрежно упал на тетрадный лист. И Даша инстинктивно попятилась, когда умывальник и металлическая раковина за его спиной бесшумно завертелись в воронке. Судя по тому, что произошло потом, сам Демайтер не успел среагировать…
— Даша!
Голос мага вывел девушку из оцепенения. Она всхлипнула, поднялась и обреченно пошла на зов.
— Отец хочет с тобой поговорить, — сказал Демайтер.
Пол мелко дрожал. Дрожали стены. Дребезжали стекла в окнах, миски на этажерке, оцинкованные ведра. Стол, подпрыгивая, полз к двери. Около трясущейся на тонких ножках огородной плитки, натягивая шланг, скакал красный газовый баллон. Мерзкая холодная дрожь охватила весь дом, который ходил ходуном. Изо рта шел пар. Из щелей сыпалась мелкая пыль. Изрядно поредевшая соляная структура по-прежнему висела вокруг отца, который сидел на стуле, обхватив голову руками. Входная дверь раскачалась и захлопнулась, прищемив марлю.
— Что ты с ним сделал?! — в отчаянии спросила Даша, но мерцаюший неземным светом Демайтер только покачал головой и вдруг ушел в дом, плотно затворив за собой дверь единственной комнаты. Отец и дочь остались на веранде вдвоем.
— Даша, доченька…
У Даши из глаз полились слезы, никчемные, неуправляемые, не сбившие ей дыхание, не требовавшие всхлипываний и завываний, неумолимые.
— Папа, очнись! — она вытерла нос рукавом. — Что он тебе внушил?!
— Не подходи ко мне и слушай очень внимательно. Не было никакой электротравмы. Меня в самом деле зовут Андрей Максимович Бессольцев. Я российский летчик-космонавт. Я участвовал в эксперименте военно-космических сил, испытывал пилотируемый сверхсветовой корабль. Вблизи черной дыры произошла катастрофа, и меня выбросило из своего места и времени сюда. Вернее, не сюда, а в окрестности Сосноборска. Неверова — фамилия твоей матери, Иваном меня окрестил персонал больницы, куда я попал как потерявший память Неизвестный.
— Папа, замолчи! Очнись! Не верь ему! — закричала Даша, — Ты подонок, Диам-Ай-Тер! Подонок! — она отскочила и яростно пнула закрытую дверь.
— Дашенька, помнишь несуществующий город в облаках? — в полголоса спросил отец. — Мы несколько лет безошибочно находили его на закатном горизонте, помнишь?