— Потому что это противоречило его сути, шло вразрез с его натурой. Понимаешь ли, чтобы заклинание подействовало, необходимо содействие, хоть самое малое, иначе жертва не выполнит приказания. Я уверена, что в глубине души Николас, как и ты, — сказала Тоня, повернувшись к Атайе, — хотел бы, чтоб Дарэк умер. Мудрец ухватился за это и завладел его разумом. Однако невозможно заставить человека сделать то, что претит ему. Если, как ты считаешь, Николас не способен убить, тем более брата, то никакой магией его не вынудишь. Брандегарт не так хорошо знал принца и, вероятно, неправильно трактовал обиду, которую Ник держит на Дарэка, приняв ее за чистую ненависть. Когда наступил момент исполнения задания, то нечто «щелкнуло», как ты выражаешься. И это был сознательный отказ Николаса подчиняться, в результате развилась лихорадка. Мудрец до сих пор давит на него, а принц сопротивляется с той же силой. Отсюда и невменяемость. Мне кажется, он ведет себя как ребенок, потому что весь его разум занят борьбой с заклинанием.
Атайя наклонилась вперед, истощенная до предобморочного состояния.
Может, я начинаю взрослеть, — сказал ей принц четыре месяца назад, когда решил посвятить себя ее делу. — Не думал, что мне в этом поможет моя маленькая сестренка.
О, Николас, как же Мудрец посмеялся над твоими стремлениями…
— Есть вероятность, что он перестанет бороться и сдастся?
Тоня нахмурила седые брови.
— Не уверена, первоначальное сопротивление должно было бы разрушить силу заклинания, но не могу обещать. Дарэк может до сих пор находиться в опасности.
Мозель смотрел то на одну колдунью, то на другую, надеясь, что его вопрос не прозвучит слишком невежественно.
— А вы не можете просто снять заклинание?
— Если бы все было так просто, — серьезно ответила Тоня. — У Мудреца наверняка возможности уровня адепта. Попытка вмешаться может навредить: когда пытаешься развязать некоторые узлы, они затягиваются еще туже. Освободить Николаса едва ли легче, чем Атайю от блокировки. Если заклинание принуждения достаточно сильное, то у жертвы единственный путь из-под его влияния — выполнить требуемое распоряжение.
Принцесса распрямилась.
— Ты хочешь сказать, что Николас не оклемается, пока не умрет Дарэк? — в ужасе спросила она. — И умрет от руки брата?
— Если мы не вмешаемся, — ответила Тоня. — Или не умрет чародей, нанесший заклинание. Но в этом я не уверена, — осторожно добавила она. — В таких вопросах сведущ Хедрик. Надо посоветоваться с ним, прежде чем что-либо предпринимать.
В припадке ярости Атайя ударила кулаком по столу, да так, что чуть не перевернулась Тонина чаша с растертыми семенами.
— Черт возьми, что этот Мудрец делает со мной!
— Губит тебя, — угрюмо сказал Джейрен. — Он хочет воспользоваться твоими достижениями. Думаю, он решил, что ты добилась слишком многого, и теперь порочит твое доброе имя, чтобы самому возглавить кампанию и подчинить тебя своей воле.
— И Дриану он подослал, чтобы выяснить, насколько нам тяжело, и подобрать лучший момент для предложения вступить в союз — союз, который мне так нужен. Могу поспорить, он уничтожил бы меня в любом случае, даже если бы я согласилась. Черт, еще один Родри!
— Он опасней, чем Родри, — отметила Тоня. — Мудрец трудится не ради собственного эго, а ради процветания целого народа. Люди впадают в заблуждения своего величия.
Она взяла пестик и продолжила толочь зерна, скрипя зубами и представляя, что вместо них молотит кости Мудреца.
— Отбросим проблему величия, Мудрец подождет. Наша главная забота — Николас. И точно одно, — решительно проговорила Атайя. — Мы не сможем ему помочь, пока он в замке Делфар.
— Хочешь вернуться и забрать его? — осторожно спросила Тоня.
— Придется. Но не этой ночью — епископ слишком подозрителен. Подожду несколько дней, а потом попробую.
Она повернулась к Мозелю с Джейреном:
— И скажите Сесил, что Мэйлен будет ждать ее у нас. Чтобы она не колебалась, ехать ли в Делфархам или бежать из Халсея вместе с вами.
У Джессингера расширились зрачки.
— Вы хотите выкрасть мальчика?
— Не выкрасть, — поправила принцесса, съежившись от неправильного выбора слова. — Я просто верну его матери. Дарэк забивает его голову ложью, мальчику давно пора услышать мнение Сесил. Будет просто забрать их обоих, — продолжила она, опередив вопрос Мозеля. — Мэйлен приходит к Николасу почти каждый вечер. Так сказал мне Дарэк. Принесу мальчика после того, как найду безопасное место для брата, там, где Мудрец — или Дарэк — не смогут его найти. Пока не знаю, где оно будет, — добавила она, нахмурившись, — но в лагере Брандегарт станет искать первым делом. Как только ему станет известно, что заклинание не сработало, он захочет околдовать его заново.
— Или наказать за неудачу, — пробормотала Тоня, и на этой мрачной ноте разговор закончился.
Глава 22
Выехав из Эльсского леса, Джейрен с Мозелем через два дня достигли усадьбы королевы. По дороге они обсуждали, как лучше преподнести новость о преступлении, в котором обвиняется Николас. Оказалось, что слухи дошли до Халсея раньше них, как и до Кайбурна. Графа и его «слугу» отвели в полутемную комнату, где ждали Сесил с малышкой Лилиан. Обе были одеты в серое и залиты слезами, хотя дочь плакала более рьяно и по иным причинам, умолкнув только после того, как королева капнула ей в рот несколько капель сидра.
— Я уже велела складывать мои вещи, — сказала им Сесил, бросив задумчивый взгляд на дорогу, которая вела на север, в Делфархам. — Мне нужно увидеть Николаса.
Мозель подошел к ней и положил руку на плечо.
— Мне понятны ваши переживания, моя госпожа, но король может не позволить вам этого. Вероятно, вы вообще передумаете возвращаться.
Королева встревоженно посмотрела на него. Джессингер сел возле окна и рассказал ей все, что слышал и видел тем роковым вечером в замке. Он поведал о болезни принца, вызванной магией, о Мудреце и упомянул, что Атайя знает, что именно сарец повинен в этом. И главное — предупредил, что Дарэку известно об осеннем визите Атайи в Халсей и что за ней выслана карета для сопровождения обратно в Делфархам.
— Сопровождать меня? — переспросила она. — Как королеву или как арестантку?
— Честно говоря, я не знаю, но прибудут они через день-другой. Его величество отправил карету для перевозки сундуков. — Мозель сделал паузу, чтобы с максимальной осторожностью выразить следующую мысль. Если бы он не был близким другом, то его сочли бы крайне нахальным. Однако вряд ли Сесил обидится. — Я понимаю, что он ваш супруг, госпожа, но из лучших побуждений не советую вам возвращаться к нему. На него дурно влияет епископ Люкин, который всегда упрекал вас в дружбе с Атайей. Он может заставить его величество совершить поступок, в котором потом король будет раскаиваться.
Королева тихо шмыгнула носом.
— Я не хочу, чтоб меня заточили в монастыре, как Атайю прошлой весной, — заявила она, хотя за внешней уверенностью чувствовалась непреодолимая грусть. — Я больше не могу ему доверять, Мозель, — добавила Сесил, и горечь растворилась в сожалении. — Иногда сомневаюсь, что когда-то могла. — Она медленно поднялась с кресла у окна, держа на руках Лилиан. Ласками и нежными словами королева успокоила плачущее дитя. — Но мой сын… — произнесла она в глубокой озабоченности. — Что будет с ним, если я не вернусь?
Джейрен встал рядом с ней, радуясь, что привез не только плохие вести, но и хорошие.
— Атайя обещала доставить его в лагерь, если вы согласитесь поехать с нами и встретить его там. Вероятно, она отправится в столицу сегодня ночью. Если вы не хотите, — добавил он, чтобы не давить на решение Сесил, — то она, конечно же, вернет его в Делфархам.
На лице королевы проблеснула улыбка, словно луч летнего солнца на свинцовом небе.
— Атайя не любит появляться в замке, — сказала она. — Не нужно рисковать ради меня. Я не спрашиваю, каким образом она собралась забрать Мэйлена. Мне лучше этого не знать, пока все не будет позади, иначе я переволнуюсь до смерти. — Сесил решительно подошла к колыбели, взяла пару простыней и деревянную погремушку. — Я считаю, мы должны ехать прямо сейчас. Мне очень хочется посмотреть на лесное убежище, где колдунов обучают магии. И что важней, — добавила она, нахмурив белые брови, — я хочу быть подальше отсюда, когда прибудет карета Дарэка.
Королева велела следовать за ней в ее личные палаты. Там она отпустила служанок, которые проворно складывали ее одежду. Пройдя мимо неподъемных сундуков, она выбрала маленькую тряпичную сумку и стала набивать ее теми вещами, которые понадобятся, чтобы добраться до Кайбурна: мешочек с деньгами, несколько детских пеленок.
— Теперь я понимаю, как быть беглецом на родине.
Вдруг Джейрен, который ждал у окна, дернулся в сторону, словно увернулся от удара.
— У нас неприятности.
Джессингер подлетел к нему, и морщины на его лице стали глубже. Вот так неприятности. На северном холме к воротам усадьбы скакали четыре вооруженных всадника, все в одинаковых малиновых накидках с гербом Трелэйнов на плече.
— Что они делают тут так рано? Они должны быть в лучшем случае завтра.
— Четверо, но без кареты, — заметил Джейрен.
— Наверное, решили, что скорость важней удобства королевы. Идемте, госпожа и моя маленькая королевна, — добавил он, коснувшись розового носика Лилиан. — Времени нет.
Сесил накинула простой серый плащ и спрятала под ним дочь. Джейрен схватил сумку королевы, оставив остальные вещи. Он осторожно открыл дверь и высунул голову, чтобы убедиться, что коридор пуст.
— Куда лучше?
— На лестницу попадем в любом случае, но левая ближе к конюшне.
— Лошадей лучше не брать, — прошептал Джейрен. — Я могу вывести нас из усадьбы под защитным покровом, но на лошадей его, боюсь, не хватит. Как только они узнают о побеге, то начнут прочесывать окрестности. Думаю, мне удастся замести следы, даже если пойдет снег.