Лес был глухой, неприступный, непростой и без того путь, то и дело загромождал бурелом. Но мы с Трофимом упрямо продвигались вперед, как будто нельзя было обойти завалы и выбрать путь легче. Странно, почему я не пытался протестовать. Почему-то это не приходило мне в голову. А ведь люди привыкли выбирать испытания попроще, но инопланетяне, видимо, не такие, невзгоды их только укрепляют. Я был вынужден соответствовать, не хотелось, что ипы подумали, что люди не готовы сражаться за свою жизнь. Впрочем, Трофим подбадривал меня, и не позволял отчаяться и расплакаться. Мне было тяжело, но унижаться перед ипом было стыдно.
Таежный поход, в который я был втянут по непонятной до сих пор причине, казался страшным сном. Я не мог ответить себе на вопрос: «Что я здесь делаю»? Мне казалось, что жизнь всегда проще придуманных историй. Жаль, что не на этот раз.
— Думаешь о том, каким ветром тебя сюда занесло? — неожиданно спросил Трофим.
— Угадал. Хочу понять, что я здесь делаю.
— Ответ прост: выживаешь.
— Так работает инстинкт любого живого существа. Разве вы, ипы, лишены чувства самосохранения?
— Хороший вопрос. У нас с вами, землянами, очень много общего.
— Не верю.
— И вместе с тем, это так. Стремление к здоровой выгоде, например.
— Разве такая бывает?
— Конечно. Любое стремление или поступок живого существа (не обязательно разумного, любого) направлены на то, чтобы получить пользу. Как у вас говорится: не поешь, не поработаешь. А выгода — это высшая стадия пользы. С этим трудно спорить.
— Только выгоду мы, земляне, и вы, ипы, понимаем по-разному.
— Ерунда, — возмутился Трофим. — Одинаково понимаем. Выгода — это когда после целенаправленных действий или переговоров (в нашем случае это особенно важно отметить) все вдруг становится слаще, больше и счастливее.
— Сразу для двух переговаривающихся сторон? — удивился я. — Так бывает?
— Обязательно. Это предмет конкретных переговоров. В истории людей (я учебники ваши почитывал) был такой показательный эпизод, когда европейцы обменивали стеклянные шарики на куски золота и потешались над тупыми туземцами, которые глупы и не понимают, что их обманывают. Но дело в том, что золота у туземцев было много, а стеклянных шариков не было совсем. Думаю, что туземцы тоже считали, что обманывают глупых белых людей.
— До поры до времени, — вырвалось у меня. — Пока злые люди не объяснили им, что они ошибаются.
— Все верно. Тут важно самоощущение. Переговоры должны быть свободными, без принуждения и обмана. В идеальном случае, договаривающиеся стороны смогут высказать свои сокровенные желания, а поскольку они почти наверняка не совпадут, обязательно придут к согласию.
— Мы получим стеклянные шарики, — разозлился я, — а вы куски золота.
— Неправильно, — тихо сказал Трофим. — Мы не способны влиять на ваши желания. Но исполнить их сможем.
— Мне это напоминает договор с дьяволом. Продажа души за никчемные вещи, которые мы вдруг пожелали. Но они обязательно превратятся в стеклянные шарики. О чем мы узнаем потом, когда с нас потребуют плату.
— Ничего бесплатного во Вселенной не бывает. Наша цивилизация любит творить добро, но глупцами никогда не были. О своей выгоде мы, понятное дело, не должны забывать.
— И ты, конечно, нас обманешь.
— К чему этот показной цинизм? — сказал Трофим возмущенно. — Договор наш будет взаимовыгодным, подписанным без принуждения. Но его выполнение будет обязательным. Сказать: мы передумали, нельзя будет.
— Какие же услуги ты потребуешь от нас? Природные ископаемые? Воду? Воздух? Озон?
— Нет. Пока речь может идти о вашем участии в наших научных программах, исследовании дальнего космоса, миротворческих операциях и евгенических проектах. Все, как вы любите.
— Подумать можно?
— Конечно. Обязательно подумай.
— Я подумал и отвечаю: «Нет»!
— Но почему?
— Считай это предчувствием.
— Как тебе не стыдно. Ты ведь фантаст, Полняев! Должен мечтать о светлом будущем. В кои-то века тебе предоставляется блестящая возможность реализовать свои фантазии. А ты струсил.
— Все равно нет.
— Но почему?
— Я тебя боюсь.
— Это можно исправить.
— Спасибо. Но со своим страхом я справлюсь сам.
— Значит ли это, что ты мне отказываешь?
— Именно так. Больше всего я хочу забыть о твоем существовании. И как только мы выберемся из тайги, я больше никогда к тебе не подойду на пушечный выстрел! Но и ты ко мне не подходи!
— Пусть будет так! — сказал Трофим.
Путешествие Полняева закончилось так же внезапно, как и началось. Оказалось, что он сидит в кабинете Павла Павловича со стаканом газировки в руке и тупо смотрит на картину Шишкина «Утро в сосновом бору», висящую на стене.
— Что со мной?
— В каком смысле? — удивился подполковник.
— Как я попал в ваш кабинет?
— Обычным способом. Поднялись на лифте, постучали в дверь, я разрешил войти, вы попросили воды и сели в кресло.
— А потом?
— Сидели молча. Задумались и застыли, надеюсь, о чем-то важном. По нашей теме. Я не стал отрывать вас от такого полезного дела. Ваша работа — думать. Ничего другого от вас, собственно, и не требуется. Пока вы справляетесь. Претензий нет. Все, что вы делаете, меня устраивает.
— И долго я думал?
— Нет. Минуты три.
— А для меня прошли пятьдесят девять дней. Я провел их в глухой тайге.
— Как это? — удивился подполковник.
Полняев подробно рассказал о своем путешествии.
— Однако. Все было по-настоящему?
— Да. Реалистично. Стоптал ноги до коленок.
— За три минуты пятьдесят девять дней! С ума сойти!
— Мне было не до психологии. Нужно было выжить.
— Понимаю. Вы уверены, что вашим попутчиком был именно Трофим.
— Да.
— И он предлагал начать переговоры?
— Да. Пытался всучить нам, землянам, стеклянные бусы. Это я в переносном смысле.
— Понятно. Вы хотите что-нибудь добавить?
— Нет.
— Что вы думаете обо всем этом?
— Ничего не думаю. Стараюсь забыть.
— Понимаю. Однако все, что с вами произошло, очень важно для нашей работы. Соберитесь.
— Мне бы больничный.
— Хорошая идея. Знаете что, приведите себя в порядок, выпейте водки. Много. Говорят, что это помогает, когда другого выхода нет.
Уговаривать Полняева не пришлось, ему и самому хотелось быстрее убраться из кабинета подполковника. Он неожиданно вспомнил, как поднимался в лифте и готовил проникновенную речь, которая должна была закончиться понятной просьбой: оставьте меня в покое и вычеркните из списка консультантов. Он боялся Трофима и не собирался скрывать этого постыдного факта. Но не успел начать разговор, потому что попал в тайгу. Как? Почему? Он не мог об этом думать. Его интересовал только один вопрос: где здесь можно купить много водки? У его страха перед Трофимом появилась веская причина: от мысли, что тот придумает еще одно путешествие, он едва не потерял сознание. И излечиться от этого наваждения нельзя было. Полняев понимал, что напуган по-настоящему, до конца жизни.
Совсем другие основания для страха появились у подполковника. Каждый новый фокус Трофима приводил его в ступор, он больше не контролировал ситуацию, а значит, не мог отдавать приказы. И вот, здрасте-пожалуйста, путешествие! Это происшествие уже не в какие теории не втиснешь. Подполковник окончательно понял, что с ипом ему не справиться. Но дезертировать и сбежать с поля битвы, как только что это сделал фантаст Полняев (а было понятно, что тот больше не работник), не мог. Присяга, офицерская честь и чувство собственного достоинства не позволяли так поступить. Он должен был передать проект человеку, который с ним обязательно справится. Собственно, выбора у подполковника не было. Из списка подходящих для проекта людей, составленного аналитическим центром, остался незадействованным только один человек — футуроном Уилов. О нем было известно мало, только то, что он любит по любому поводу поговорить о неминуемо наступающем будущем. Что ж, теперь у него для этого появится прекрасная возможность. Понятно, что от того, сумеет ли Комиссия договориться с инопланетянином, будущее будет зависеть очень сильно. Дела нужно было передать как можно скорее, чтобы никогда больше не слышать о Трофиме, никогда. Подполковник вспомнил о прекрасном совете, который он только что дал Полняеву. Настало время и самому воспользоваться им. Благо, что особых проблем с приобретением водки нет.
У него были свои причины забыть проклятого ипа. Он вдруг вспомнил, что недавно тоже видел сон с участием Трофима. Причин посчитать это сновидение каким-то особенным или важным не было. Мало ли какие глюки выдает подсознание из-за постоянных неприятностей на работе. То, что сон оказался пророческим, подполковник догадался, только услышав рассказ Полняева о странном путешествии через тайгу.
Свое путешествие Павел Павлович помнил плохо. Сны быстро забываются. Но кое-что все-таки запомнилось.