Месяц прошел в упорном труде, надо признать, пока безуспешном, а потом Зимина навестил Горский. Это было очень странно. В последнее время они общались с помощью информационных жетонов. Потребность в личной встрече указывала на то, что проект столкнулся с непредвиденными проблемами. А это значит, что разговор будет серьезным. Зимин решил, что разумно защитить помещение от возможной прослушки, но Горский его опередил и добавил глушилку.
— Что-то пошло не так? — спросил Зимин.
— Да, скорее всего.
— А я и сам догадался.
— Это странно, ведь ты не знаешь последних новостей.
— И старых фактов достаточно, чтобы понять, что мы зашли в тупик.
— Давай сегодня обойдемся без умничанья и пустых намеков, — разозлился Горский.
Это было разумное замечание. Зимин извинился и подробно рассказал о своих подозрениях. И о вторжении чужих в симуляции, и о том, что нельзя их отследить и обезвредить, потому что логика чужих не строится на причинно-следственных связях. Она другая, потому что чужие не понимают, что такое свобода выбора, так как почти наверняка обладают суперинстинктами. И что самое ужасное — есть большая вероятность, что чужие способны вставлять куски ложной памяти в базовую реальность, чтобы можно было безнаказанно управлять землянами. Отследить такое воздействие практически невозможно. Получается, что люди перед ними абсолютно беззащитны. И с этим надо что-то делать.
— Только я еще не придумал, — закончил Зимин.
Он и сам не знал, какой реакции ждал от друга. Его бы устроило, чтобы тот засмеялся и легкомысленно покрутил пальцем у виска. Мол, дружище, ты заработался. Ты как сочинитель фантастических историй способен придумать кучу ужасов, если позволить ему оторваться от скучной реальности. Но Горский остался серьезным.
— Я так понял, что для тебя моя новость не стала неожиданностью? Ты догадался сам? — спросил Зимин.
— Мне рассказали.
— Кто?
— Монах Новой церкви.
— Ого! Ты туда зачистил.
— На этот раз он пришел ко мне сам.
— Зачем?
— Испугался. Сказал, что доверяет только нам с тобой. Вот и решил рассказать нам свою историю. Мне кажется для того, чтобы снять с себя ответственность. Он уверен, что, поделившись информацией с нами, он облегчит свое существование. Наверное, он прав. Но это означает, что он собирается переложить что-то неприятное на нас.
— Ерунда. Нам нужна информация.
— Разве человеческий страх может быть полезной информацией?
— Теперь ты говоришь загадками.
— Мне хотелось бы, чтобы ты его выслушал.
— Я занят. У меня нет времени шататься по культовым домам. Я не религиозен.
— В этом нет необходимости, — сказал Горский. — Монах настолько возбужден, что собирается к нам в гости, хочет дать официальные показания лично.
— Показания?
— Я тоже удивился. Но он сказал, что это определение передает его намерения лучше всего. Значит, это уже не информация, а что-то большее. Назови это следующим уровнем страха. Завтра жди гостей и готовься к плохим новостям.
Предстоящую встречу с возбужденным монахом Зимин посчитал досадным и неприятным испытанием. К адептам Новой церкви он относился с удивляющим его самого равнодушием. Не верил, что добросовестное следование придуманным догмам поможет людям решить их личные проблемы, но, конечно, и не считал, что религиозные ритуалы способны принести кому-нибудь большой вред. Социологи утверждали, что с возрастом люди склонны больше внимания уделять абстрактным чувствам. Как было сказано в одной книге: рано или поздно наступает время подумать о душе. В этом нет ничего странного или противоестественного. Напротив. С возрастом тяга к острым ощущениям и материальным приобретениям падает. Хочется чего-то другого. Однако не у всех хватает образования и интеллекта, чтобы заняться литературой, искусством или наукой. Для большинства религия вполне достойное проявление духовной жизни.
До сих пор клиенты ни разу не заказывали сценарии ложной памяти с религиозными переживаниями. Надо полагать, что понятие Высшей сущности было для них слишком важной частью их жизни, играть с которой было непозволительно.
Рано или поздно это все равно придется сделать, так что разобраться с психологическим профилем настоящего адепта совсем не лишнее дело.
Этот простой довод успокоил Зимина. Работа есть работа. Ее нужно делать, нравится она или нет.
И вот Горский привел монаха в лабораторию. Без своего балахона, в цивильной одежде, он выглядел как обычный, немного испуганный человек. Может быть, излишне доверчивый. Он смотрел на них с надеждой, и было в этом что-то трогательное и обязывающее. Монах нуждался в безотлагательной помощи. Зимин догадался, что пришел он в Институт только потому, что больше ни к кому обратиться не мог. Все известные ему помощники закончились.
Горский решил, что нет необходимости поддерживать вежливый разговор и сразу приступил к делу. Надеялся, что новая информация обязательно поможет Зимину найти правильное решение.
— Говорите. Мы слушаем вас.
Монах тяжело вздохнул и почти без заминок рассказал свою историю.
— Одному человеку приснился очень странный сон. Неприятный и слишком реалистичный, по его словам, если вы понимаете, о чем идет речь. Проситель назвал его «непривычно реалистичным». Я попросил уточнить, что это значит. Он ответил, что впервые во сне ему пришлось столкнуться с множеством тщательно прорисованных мелких предметов, назначения большинства которых он не знал. То есть, не знал в нашей обычной человеческой жизни, но там, в мире сновидений, они были для него привычными вещами. Он подумал о том, что это как-то неправильно. Будто бы он одновременно находится в двух совершенно разных мирах. Многие бы обрадовались, что бесплатно получают новые интересные впечатления, но этот человек почему-то испугался. Смотрел на предмет, пытался вспомнить его название и его предназначение, но у него не получалось. Сказал, боялся, что не проснется.
Горский кивнул.
— Так бывает, — сказал он тихо. — Пока ничего удивительного вы не рассказали. Продолжайте.
Монах сбился на мгновение, наверное, не привык, что его перебивают, но потом сообразил, — Горский проявил внимание к его словам, а это означает, что отнесся к ним серьезно. Он кивнул в ответ и продолжил свой рассказ:
— Среди наших адептов есть блестящие специалисты, уверенно трактующие любые сновидения. Но на этот раз они оказались бессильны.
— Известны ли вам подробности этого сновидения? — спросил Зимин.
— Да.
— Вы нам расскажете?
— Я для этого пришел. Вы куда-нибудь спешите?
— Нет.
— Прекрасно, значит, я могу продолжить. Постепенно человек стал кое-что вспоминать, не только названия предметов, но и причину того, почему он — землянин — оказался на чужой планете. Он не был прогрессором или шпионом. Нет-нет. Все проще и понятнее. Инопланетяне наняли его как торгового агента. Купля — продажа. И все дела. Инопланетяне к нему привыкли и относились как к равному. Но поскольку были абсолютно лишены морали, постоянно требовали от него предать Землю. Пока это касалось назначения несправедливых, завышенных цен на инопланетные товары — человеку приходилось с этим мириться. Он успокаивал совесть тем, что установление любых, пусть на первых порах и несправедливых правил торговли, обязательно приведет к быстрому росту рынка и стремительному развитию земных наук и технологий. Но в этом сне что-то пошло не так. Наступил момент, он это твердо знал, от него хотят настоящего предательства, которое должно было привести к гибели Земли или полному и окончательному порабощению человечества. Он стоял перед кабинетом какого-то местного начальника и ждал, когда его пригласят на переговоры и объявят конечную цель сделки: он как представитель человечества должен был выбрать: или полное уничтожение, или порабощение. Выбор был ограничен.
Больше всего на свете он хотел проснуться. Он слышал, что для этого нужно заснуть во сне. Попробовать можно было. Он сел прямо на пол и закрыл глаза, но безуспешно, ничего не получалось. К нему подходили инопланетяне, настойчиво трясли за плечо, приговаривая: «Спать нельзя! Если бы все проблемы можно было так просто решить! Соберись. Свой долг перед нами тебе все равно придется исполнить!»
Действие продолжалось долго, несколько часов. Вдруг все закончилось. В коридоре появился человек, который угрозами и пинками разогнал назойливых инопланетян. «Отправляйся на Землю и никогда, слышишь, никогда больше не поддавайся искушению». «Вы — землянин, агент наших спецслужб?» «Нет, я из местных, но однажды познал, какое это замечательное дело — делать добро. Расскажи на Земле, что людей есть кому защитить даже в далеком космосе. Меня зовут Иван Петров. Расскажи обо мне своим мудрецам». Человек обрадовался, тотчас проснулся и со всех ног бросился в Храм, даже не стал ждать, когда рассветет. Он раскаялся, но не уверен, что в следующий раз ему кто-нибудь поможет. Становиться предателем ему неохота, но, видимо, придется.
— Забавная история, — сказал Горский.
— Я бы назвал ее тревожной, — поправил монах.
— Это если считать ее реальным фактом.