– Через много поколений должен родиться человек по имени Акиба бен Иосиф, и ему суждено из каждой черточки этих венчиков извлекать многое множество законотолкований.
Просит Моисей:
– Господи, дай мне увидеть этого человека.
– Гляди, – говорит Господь.
Видит Моисей: учитель – и перед ним рядами ученики. Занял Моисей место в конце восьмого ряда, слушает и недоумевает, о каком это [в Торе не написанном] законе у них речь идет? Но вот он слышит – на вопрос учеников:
– Раби, на чем основываешь ты это толкование?
Р. Акиба отвечает:
– Оно вытекает из принципов, установленных Моисеем на Синае.
С бодрым и радостным духом снова представ перед Всевышним, Моисей говорит:
– Господи! Ты показал мне все величие Торы у этого человека, покажи мне и награду, назначенную ему.
– Смотри, – отвечает Всевышний.
И видит Моисей – тело Акибы лежит растерзанным на куски, как мясо на весах резничных.[48]
– Господи! – восклицает в ужасе Моисей. – За такие заслуги – и такая награда?
– Не спрашивай, – слышит Моисей ответ Всевышнего, – так предопределено Мною.
(Санг., 29)
Р. Акиба в молодости служил пастухом у знаменитого богача Калба-Шабуи. Дочь Калба-Шабуи, Рахиль, приглядываясь к бедному пастуху и видя в нем честного и достойного юношу, полюбила его.
– Акиба, – сказала она ему однажды, – если я соглашусь стать твоею женой, поступишь ли ты в школу, чтобы посвятить себя науке?
– Да, – ответил Акиба.
Они тайком и обручились. А когда об этом узнал Калба-Шабуа, он выгнал дочь из дому и объявил о лишении ее наследства.
Молодые люди повенчались. Жили они настолько бедно, что на зиму вынуждены были искать приют в сенном сарае.
Сидит однажды Акиба и, выбирая соломинки, приставшие к волосам Рахили, говорит:
– Имей я деньги, я подарил бы тебе золотой «Иерусалим».[49]
В это время у дверей сарая появляется Илия-пророк в образе нищего и начинает молить:
– Пожертвуйте охапку соломы, – жена моя родила и лежит на голой земле.
– Видишь, – говорит жене Акиба, – у этого бедняка даже соломы нет. В сравнении с ним мы – богачи.
– Не о богатстве мечтаю я, – отвечает Рахиль, – единственное желание мое – это – чтобы ты отправился в школу учиться.
Поступил Акиба в школу р. Элиэзера и р. Иошуи.
Прошло двенадцать лет. Бедный пастух стал ученым законоведом с аудиторией из двенадцати тысяч учеников. И тогда он решил, что пора ему возвратиться к жене.
Подойдя к дверям избушки, в которой жила в одиночестве Рахиль, он слышит, как один из соседей, человек злой и безнравственный, говорит его жене:
– Что ни говори, отец твой вполне прав. Во-первых, нищий пастух вообще тебе не пара; а затем, подумай, столько лет оставлять тебя в положении вдовы при живом муже!
А Рахиль на это отвечает:
– Если бы Акиба послушался меня, он остался бы в академии еще на двенадцать лет.
Получив таким образом согласие жены, р. Акиба возвратился в академию.
Прошло еще двенадцать лет.
Наставником двадцати четырех тысяч учеников возвращался р. Акиба в родные места.
Весь город вышел навстречу знаменитому ученому. Пошла и Рахиль.
– Ты бы хотя одолжила у кого-нибудь во что одеться поприличнее, – стали говорить ей соседки.
– Не беда и так, – отвечала Рахиль, – праведный знает, что в сердце моем.
Приблизившись к Акибе, она склонилась до земли и стала целовать ноги его. Видя незнакомую женщину, ученики бросились отгонять ее.
– Пустите ее ко мне, – остановил их р. Акиба, – все мои и ваши знания принадлежат этой женщине.
Услышал о прибытии какого-то знаменитого ученого и старый Калба-Шабуа и [раскаявшись в жестоком отношении к дочери] подумал:
– Пойду к нему, не разрешит ли он меня от моего обета в отношении дочери.
[Приходит он к р. Акибе и рассказывает ему свое дело].
Спрашивает р. Акиба:
– А если бы тебе было известно, что пастух тот сделается знаменитым ученым, дал бы ты такой обет?
– Никоим образом, – отвечает Калба-Шабуа, – даже если бы он одну-единственную галаху взялся выучить.
– Если так, – говорит р. Акиба, – то знай же, что муж твоей дочери – это я.
Поклонился до земли старый Калба-Шабуа и, целуя ноги у р. Акибы, заявил, что отдает ему с дочерью половину своего состояния.
(Кетуб., 62; Нед., 50)
По другому преданию, р. Акиба начал учиться, будучи уже сорока лет от роду. Побудил его к этому такой случай:
Увидал он однажды у колодца плиту с правильно выдолбленным желобом и спрашивает:
– Кем это так хорошо сделано?
– Не знаешь ты, Акиба, – отвечают ему, – сказанного: «Камни стирает вода». Капля за каплей падала она, изо дня в день долбя этот камень.
И подумал р. Акиба: «Капли водяные, жидкие, слабые – и тем удалось камень выдолбить, тем более крепким как сталь словам Торы не поздно будет огранить живое сердце мое». И засел р. Акиба за один букварь рядом с сыном своим. Изучив Пятикнижие, явился р. Акиба к р. Элиэзеру и р. Иошуе и говорит:
– Наставники, помогите мне изучить Мишну.
Объяснили они ему одну галаху из Мишны. Уединился р. Акиба и стал обдумывать данное ему учителями объяснение: почему, дескать, так, и правильно ли это? И стал он потом задавать им вопросы сложные и трудные.
В продолжение нескольких лет проходил он учение у р. Элиэзера, но оставался почти не замеченным со стороны р. Элиэзера. После же одного блестящего объяснения, данного р. Акибою на заданный ему вопрос, р. Иошуа сказал р. Элиэзеру: «Ведь это тот, которым ты пренебрегал; выходи же теперь и сразись с ним!»[50]
Говоря о р. Акибе, р. Симеон бен Элазар приводил такую притчу.
Однажды каменотес поднялся на гору и принялся отсекать топором тонкие слойки почвы. Спрашивают его люди:
– Зачем делаешь ты это?
– Хочу, – отвечает каменотес, – срубить всю эту гору и низвергнуть ее в Иордан-реку.
– Нет, – говорят ему люди, – не срубить тебе всей горы этой. А каменотес продолжает свою работу: рубит да рубит, пока не дошел до скалистого основания горы. Подрылся под него, расшатал, сдвинул и низверг в Иордан всю гору: «Вот так, мол – не там, а вот где место тебе!»
Точно так поступил и р. Акиба по отношению к р. Элиэзеру и р. Иошуе.
(Аб. де-р. Н., гл. 6; Иеруш., Песах.)
Во время пребывания в академии р. Акиба ежедневно отправлялся в лес и приносил связку дров, половину продавал и половину оставлял для собственного пользования; между прочим, он щипал лучину для своих вечерних занятий, и соседи роптали, говоря ему:
– Акиба, ты нас всех закоптил дымом. Лучше бы ты продавал нам свои дрова и покупал себе масла для лампады.
– Нет, друзья мои, – отвечал Акиба, – дрова лучше: в каждом полене заключается целых три возможности: читать при лучине, греться у очага, и, наконец, полено, в случае чего, может и за подушку послужить.
А впоследствии р. Акиба на серебряной и золотой посуде кушал, на кровати с золотыми ступеньками спал, а жена его в драгоценнейшие запястья и диадемы наряжалась.
– Раби, – заметили ему однажды ученики, – это для наших жен соблазном служит.
– А сколько страданий ради св. Торы, – ответил р. Акиба, – испытала Рахиль вместе со мною в прежние годы?…
(Там же)
Однажды в субботу ученики застали р. Акибу в слезах.
– Учитель! – удивились они. – Не сам ли ты поучал нас словами пророка: «И назовешь субботу удовольствием своим?»
– Это и есть мое удовольствие, – ответил р. Акиба.
(Шиб. Гол. по Мидр.)
– Однажды, – рассказывал рабан Гамлиель, – с корабля, на котором я находился, замечено было, как на далеком от нас расстоянии разбился челнок и сидевший в нем человек погрузился в воду.
Велико было мое огорчение, когда мне сказали, что утонувший был р. Акиба. Когда же я возвратился из плавания, вижу – входит р. Акиба и как ни в чем не бывало вступает со мною в ученую беседу.
– Сын мой, – спрашиваю, – как удалось тебе спастись?
А он отвечает:
– Ухватился за доску и при каждой набегающей волне нагибал голову.
(Иебам., 121)
[Дважды двенадцать тысяч учеников были у р. Акибы от Гибфона до Антипароса, и все они умерли при жизни р. Акибы в один и тот же промежуток времени, между Пасхой и Шемини-Ацерет. Постигло их это за то, что они не оказывали уважения друг другу].
Опустел мир знания, пока школы на юге не посетил р. Акиба, учениками которого там сделались р. Меир, р. Иуда, р. Иосе, р. Симеон и р. Элазар бен Шаммуа.
И, напутствуя их, сказал р. Акиба:
– Прежних моих учеников постигла их судьба за то, что соперничество привело их к взаимной розни и вражде. Вы, я уверен, не последуете их примеру.
И слова его оправдались. От этой группы его учеников наполнилась знанием земля Израильская.
(Иебам., 62; Ког.-Р.)
Однажды р. Акиба отправился в дорогу верхом на осле, взяв с собою петуха [по пению которого определялись ночные смены] и лампаду [для чтения по вечерам].
Пришел он в один город, но остаться на ночлег там ему не дали.
– Что Бог делает, все к лучшему, – сказал р. Акиба.
А наутро оказалось, что тем полем, где он ночевал, прошла шайка разбойников, которые ограбили весь город, а жителей увели в плен.
– Не прав ли я был? – сказал р. Акиба. – Бог делает все к лучшему![52]
(Берах., 60)