искренних редко; почему совершенно натуральный человек и лицемер, у которого разум возвышен, - вследствие чего многое, принадлежащее мудрости, остается у него в памяти, - может в обществе из мышления по памяти говорить мудро; но как скоро не находится он в обществе, то мыслит уже не из памяти, а из своего духа, и таким образом из своей любви; также точно он и дышит, ибо мышлени и дыхание действуют соответственно. Что устройство легких таково, что они могут дышать от крови, истекающей из сердца, и от крови вне сердца, это было показано выше.
418. Есть такое общее мнение, будто бы человека составляет мудрость; почему самому, когда кто-нибудь мудро говорит, или мудро поучает, то думают, что он действительно мудр; и даже сам он думает тогда о себе так же; но это потому, что, говоря и поучая в обществе, мыслит он из памяти, и если он совершенно натурален, то из поверхности своей Любви; а эта поверхность состоит в расположении к почести, к славе и выгодам; как же скоро остается он один, то мыслит он тогда уже из внутренней Любви своего духа, и мыслит не мудро, и иногда безумно. Из чего и можно видеть, что ни о ком нельзя судить по мудрым словам его, но должно судить по его жизни, то есть, не по мудрому разговору, отдельному от жизни, а по мудрому разговору в соединении с жизнью; под жизнью разумеется любовь; а что Любовь есть жизнь, это было показано выше.
419. XVI. Что любовь, или воля, очищается в разуме, если они вместе возвышаются. Человек от самого рождения не любит ничего, кроме себя и мира, ибо ничего другого не представляется его взорам, а следовательно ничем другим и не бывает занята душа его; любовь эта есть натурально-плотская любовь, и может быть названа материальною; кроме того она осквернена еще через отделение ее, у самых родителей, от любви небесной. Любовь эта не могла бы отделяться от своей нечистоты, если бы не было у человека способности возвышать разум свой во свет Неба и видеть то, каким образом должен он жить, дабы любовь его могла в единстве с разумом возвышаться в мудрость; ибо посредством разума любовь, т.е, человек, видит какое-то зло, которым портится и осквреняется любовь, и также то, что если этого зла будет он убегать и отвращаться, как греха, то полюбит он то, что противоположно этому злу, то есть, полюбит все небесное; также видит он и средства, через которые может избегать и отвращаться от этих зол, как грехов; все это видит любовь, т.е., человек, через употребление способности возвышать разум свой во свет Неба, из чего и происходит мудрость. Тогда только, по мере того, как любовь полагает первым для себя Небо, а вторым - Мир, и вместе с тем первым поставляет Господа, а вторым самого себя, она отделяет свои скверны, и очищается, то есть, возвышается в теплоту Неба, и соединяется с тем светом Неба, в каком пребывает разум; и таким образом совершается супружество, называемое супружеством доброго и истинного, то есть, любви и мудрости. Каждый может понять разумом и усмотреть рассудливостью, что поскольку кто убегает и отвращается кражи и обманов, постольку он люит искренность, прямоту и справедливость; и поскольку кто убегает и отвращается мщения и ненависти, постольку он любит ближнего; а также, поскольку кто убегает и отвращается прелюбодеяния, постольку он любит целомудрие, и так далее. И даже едва может кто-либо познавать то Небесное и то Господне, какое присуще в искренности, прямоте, справедливости, любви к ближнему, целомудрии и других расположениях любви небесной, прежде чем удалит он от себя противоположность их; и лишь с удалением этого противоположного, человек бывает в них, и из них уже познает и видит их; ибо между ними и противоположным их лежит как бы покров, который хотя и пропускает к любви свет Неба, но как она не любит супруга своего мудрость в надлежащей степени, то и не принимает она этого света, а напротив еще усильно отвергает и порицает его, как скоро он возвращается из своего возвышения, прельщаясь однако же тем, что мудрость разума может служить ей средством для почести, для славы, или для выгод в мире, но в этом случае на первом месте полагает она себя и мир, а на втором Господа и Небо; и как полагает она их на втором месте, и любит их лишь по мере того, как они служат ей средством, то и оставляет их она и отвергает, как скоро они более ей не служат; и если не прежде, то после смерти непременно поступает с ними таким образом. Из чего и следует, что Любовь, или воля, очищается в разуме, лишь тогда, когда они вместе возвышаются.
420. Это отображается также в легких, артерии и вены которых соответствуют расположениям, принадлежащим любви, а дыхания - постижениям и мыслям, принадлежащим разуму, как это сказано выше. Что кровь сердца очищается в Легких от разных примесей, и в них же, из вдыхаемого воздуха, питается нужным для нее, это видно из многих опытов. Что кровь очищается в Легких от примесей, это ясно не только по влияющей крови, которая проходит по венам и потому имеет в себе питательный сок, собранный от пищи и питья, но также и по дыханию, которое всегда важно, и от того имеет запах, слышимый для обоняния, и также по количеству крови, притекающей в левый желудочек сердца, где бывает уже ее менее. Что кровь из вдыхаемого воздуха питается нужным для нее, это можно заключить по изобилию различных выдохновений и испарений, непрестанно исходящих из зелени, цветов и всяких растений; и по множеству солей разного рода в смешении с водою, испаряющихся из земли, рек и озер, а также по обильному количеству выдыханий и испарений от животных и человека, чем всем наполняется воздух, что все влияет в легкие, вместе с вдыхаемым воздухом, отрицать этого невозможно; почему нельзя отрицать и того, что кровь привлекает из всего этого то, что для нее нужно; нужное же для нее составляет то, что соответствует расположениям любви ее: для чего самого и находится в пузырьках, или во внутренностях легких, множество жилок с устьями, которыми все это поглощается; сверх того кровь, выливающаяся в левый желудочек сердца, бывает уже изменена в артериальную и напитана; чем самым подтверждается также то, что через разнородное с нею она очищается, а через однородное питается. Что кровь в Легких очищается и питается соответственно расположениям души, это еще не известно в Мире у людей, но всего известнее в Мире духовном; ибо Ангелы в Небесах единственно услаждаются тем запахом, какой соотвествует любви их мудрости; а духи в аду услаждаются единственно тем запахом, какой соответствует любви, противоположной мудрости, и запах этот зловонен, а тот благоуханен. Из чего должно следовать, что и у людей в Мире кровь насыщается таким же образом по соответствию с расположениями их любви; ибо, что любит в человеке дух, того требует по соответствию и кровь его, и все такое привлекает она дыханием. Из этого же соответствия следует также то, что человек относительно любви своей очищается, если любит мудрость, и оскверняется, если не любит ее: ибо всякое очищение у человека происходит от истинного, принадлежащего мудрости, а всякое осквернение происходит от ложного, противного истинному мудрости.
421. XVII. Что Любовь, или Воля, оскверняется в разуме и от разума, или не вместе они возвышаются. Ибо невозможно, чтобы не возвышаясь, любовь не оставалась нечистою, как это сказано выше в N 419, 420; а оставаясь нечистою, она любит нечистое, как-то мщение, ненависть, обманы, хуления, прелюбодеяния, которое все составляет тогда расположения ее, называющиеся похотениями, и, напротив, отвергает то, что составляет любветворительность, справедливость, искренность, истинность и целомудрие. Я говорю, что Любовь оскверняется в разуме и от разума; и, действительно, в разуме оскверняется она, питая в себе расположения ко всему нечистому, а от разума - обращая на служение себе то, что бывает в нем принадлежащего мудрости, и еще более, если она извращает, олжетворяет и прелюбодействовает оное. О состоянии сердца или крови его в Легких, соответственном этому осквернению, нет надобности говорить еще более, после сказанного уже в N 420; кроме того только, что вместо очищения крови происходит таким же образом осквернение ее; и вместо питания крови благовониями, происходит питание ее зловониями, точно так же, как бывает это в Небе и Аду.
422. XVIII. Что Любовь, очищенная Мудростью в Разуме, становится духовною и небесною. Человек родится натуральным; но сообразно тому, как разум его возвышается во свет Неба, и как любовь его, в единении с разумом, возвышается в теплоту Неба, он становится духовным и небесным, уподобляясь тогда саду Эдемскому, пребывающему во свете весенным и вместе с тем в теплоте весенней. Но не разум становится духовным и небесным, а становится духовною и небесною любовь, и когда она соделывается таковою, то и разум, своего супруга, соделывает она духовным и небесным. Любовь же соделывается духовною и небесною по жизни, сообразной с истинами мудрости, которым научает и которые указывает разум; истины эти почерпает она единственно через разум, а не сама собою; ибо любовь не может себя возвысить, если не знает она истин; а истины может она знать только через разум, возвышенный и озаренный; и тогда лишь, по мере того, как она любит их, приводя их в дело, она также возвышается; ибо не одно и то же разуметь и желать, или не одно и то же говорить и делать; и есть такие, которые разумеют и говорят истинное мудрости и со всем тем не желают и не делают оного. Так любовь тогда только возвышается, когда она делает те истины, принадлежащие свету, которые она разумеет и говорит. Что это так, это может видеть человек даже по одному рассудку; ибо, что такое тот человек, который разумеет и говорит истинное мудрости, а живет противно оному, то есть, противно оному желает и делает. Что любовь, очищенная мудростью, становится духовною и небесною, это от того, что есть три степени жизни у человека, называющиеся степенью натуральною, степенью духовною и степенью небесною, о которых было уже сказано в Третьей Части этой Книги, - и от того, что человек может возвышаться из одной в другую; но возвышается он не одною мудростью, а жизнью, сообразной мудрости; ибо жизнь у человека есть любовь его;