Кроме макамов – устойчивых состояний, достигаемых посредством неустанных стараний путника, существуют кратковременные настроения, своего рода эмоциональные порывы, налетающие на путника во время прохождения им Пути (сравнимые с порывами ветра, насылаемые на путника Богом). Эти состояния суфии обозначили термином «хал». Хал – это божественная милость, которая посылается свыше и исчезает так же мгновенно, как возникла. Примеры хала в суфизме:
«Курб» (близость) – такое состояние, при котором человек ощущает себя как бы стоящим в непосредственной близости к Богу, ощущает устремленный на него взор Божества;
«Махабба» (любовь) – волна горячей любви к Богу, подателю всех благ;
«Хауф» (страх) – припадок ужаса, сознание греховности и неспособности даже в малейшей мере выполнять свои обязанности перед Богом;
«Раджа» (надежда) – проблеск утешения при мысли о милосердии и всепрощении Бога;
«Шаук» (страсть);
«Унс» (дружба);
«Итма\'нина» (душевное спокойствие) – состояние блаженной уверенности в милости Бога;
«Мушахада» (созерцание) – состояние, в котором человек не только ощущает близость Бога, но как бы и видит его;
«Йакин» (уверенность) – высшая степень сознания реальности духовного мира, ничем непоколебимая;
«Бака» (вечность). Ощущение вечности и бессмертия является высшим из состояний, достижимых для путника. Оно возникает при полном «уничтожении» ощущения своего временного, преходящего «я» и погружении в море абсолюта.
Прохождение Тариката требовало специальных знаний; без них человек, пытавшийся достичь высших духовных озарений, мог жестоко поплатиться, утратив здоровье и разум. Поэтому уже в ранние эпохи устанавливался обычай, в соответствии с которым желающий идти путем духовных исканий должен был найти себе духовного наставника (муршида), носившего титул шейха или пира (старец), человека, уже прошедшего Тарикат. Человек, вступающий под водительство шейха, назывался «мюрид» (желающий). Сначала мюрид проходил ряд испытаний, затем проделывал множество аскетических упражнений, постился, бодрствовал по ночам, читал Коран, проводил по сорок дней в медитациях и молитве, находясь в полном одиночестве. Наставник помогал мюриду перестроить мышление и волю.
В стадии Тарикат путник пути познания Истины должен был стараться очистить свою душу и сердце от всех дурных качеств. В его мыслях не должно было быть ничего, кроме познания Истины. Путнику необходимо было соблюдать определенные требования, его поступки должны были быть правильными и соответствовать правилам ступеней Тариката. Эти поступки и действия сводятся к десяти видам:
1. Путник должен быть убежденным.
2. У путника должен быть осведомленный, знающий наставник, ибо без руководителя, наставника путник не может достичь цели.
3. Быть преданным, покорным учеником и привязанным к своему наставнику. Его воля должна всесторонне подчиняться воле наставника.
4. Быть исполнительным. Все действия и поступки он должен совершать по указанию наставника.
5. Стремиться к отрешению.
6. Быть праведным и благочестивым, честным, честно зарабатывая свой хлеб насущный.
7. Соблюдать умеренность в разговоре и беседе с людьми.
8. Соблюдать умеренность во сне.
9. Соблюдать умеренность в пище.
10. Предпочитать аскетический образ жизни.
Если, при наличии знающего наставника, путник выполняет все эти условия, он достигает цели, и Истина открывается ему. Если же он не выполняет хотя бы одно условие, то не может завершить свой мистический путь. Когда шейх видел, что ничему новому он мюрида научить не может, он давал ему разрешение (иджаз), что давало мюриду право собирать учеников и продолжать дело своего Учителя.
Кроме прочего, шейхи занимались мистической психологией и развивали умения вызывать трансовые и гипнотические состояния.
Путник, успешно прошедший Тарикат, достигал порога Истины (Хакиката). Считается, что достигший Хакиката человек познает истинную природу бытия и Бога. Поэтому суфии часто называют себя ахл-ак-хакика (люди подлинного бытия). В связи с этим Джавад Нурбахш, Мастер ордена Ниматуллахи, сказал: «Шариат – это речь, Тарикат – это действие, а Хакикат – это состояние» [31] .
Выделялись следующие принципы жизни, которых следовало придерживаться суфиям, достигшим ступеней Истины:
Примирение со всеми – главный признак того, что путник познал Бога. Путник ни с кем не враждует, ни с кем не вступает в спор, не отрицает утверждений никаких религий, по отношению ко всем проявляет веротерпимость.
Быть сдержанным и скромным по отношению ко всем людям, иметь одинаковые отношения с разными людьми.
Быть сочувствующим, чтобы все сделанное им пригодилось людям. Он должен направлять людей на благородные дела, поступки, воспитывать в них чувство уважения друг к другу своими назиданиями и наставлениями.
Быть покорным и вести свободный, ни от кого не зависимый образ жизни.
Уповать на Бога и быть терпеливым.
Не быть алчным и стяжателем, ибо основой всяких дурных порочных поступков является алчность. Довольствоваться малым.
Стараться принести людям только пользу и не обижать их ни в коем случае.
Во всех отношениях и ситуациях вести себя спокойно и хладнокровно.
В процессе прохождения Тариката суфии большое значение придавали достижению экстатического трансового состояния, считавшегося особой Божественной милостью, поэтому неудивительно, что в их кругах уже в раннюю эпоху усиленно искали средства, которые могли бы способствовать вызыванию экстаза. Одним из этих средств была музыка, инструментальная, и особенно вокальная, сочетающаяся с художественным словом. Слушание музыки было введено в практику у целого ряда шейхов и получило название «сама» (от араб. «слышать»).
Сама для суфиев – это звук, который изменяет внутреннее состояние слушающего. Сама – это полет человеческой души в сторону ее первоначальной основы, который удается путнику только через действительный, внутренний экстаз. Позднее к сама присоединился и танец. Сама применялось не только на дервишских собраниях, но также и на маджлисах (открытых собраниях).
Также, выступая на маджлисах перед самыми широкими народными массами, шейхи активно использовали притчи, сказки и народные анекдоты. Эти беседы увлекали слушателей, вместе с тем, шейхи подводили под притчу нужную им теоретическую базу, толковали ее применительно к основной теме своей проповеди и добивались того, что именно нужное им толкование становилось основным для самого широкого круга. Таким образом начала зарождаться суфийская литература, которая, в конечном итоге, восходит к маджлису. Считается, что мистический эффект изученных в правильной последовательности историй Ходжи Насреддина, авторами которых являются суфии, столь велик, что его достаточно для подготовки изучающего к достижению озарения.
Суфизм имеет восточный оттенок, так как он очень долгое время существовал в рамках ислама. Однако, как утверждает Идрис Шах, в настоящее время суфизм уже нельзя назвать чисто восточной системой. Он оказал глубокое влияние не только на восточную, но и на западную цивилизации. Суфийская деятельность осуществляется в различных обществах и в любое время, и это одна из его тайн. Суфии не нуждаются в мечетях, арабском языке, литаниях или философских книгах. Настоящего суфия можно встретить и на Западе, и на Востоке, он может быть генералом или крестьянином, торговцем или адвокатом, школьным учителем или домашней хозяйкой [32] .
С точки зрения современных сторонников суфизма, сам вопрос «Где и когда зародился суфийский образ мышления?» уже не имеет реального смысла. Место суфизма внутри человечества. Точно так же, как место коврика в вашей гостиной – на полу вашего дома, а не в Турции или Монголии, где он, возможно, был соткан.
Суфизм – это способ мышления, а соответственно, и жизни. Современные последователи суфизма считают его внутренним учением, скрытым в любой религии, а поскольку его основа уже заложена в уме каждого человека, то суфийское развитие может продолжиться в любых условиях. И хотя число суфиев во всем мире исчисляется миллионами, глубинная суть суфизма остается таинственной и загадочной. Английский академический принцип гласит, что рыба – не самый лучший учитель по ихтиологии. Наверное, поэтому наиболее авторитетные современные книги и статьи о суфизме были написаны европейскими и американскими университетскими профессорами, которые никогда не погружались в глубины суфийской мысли и не поднимались до вершин суфийского экстаза и которые даже не разбираются в персо-арабской поэтической игре слов [33] .
Нельзя рассчитывать на достижение понимания чего-либо нового, опираясь на имеющиеся знания и придерживаясь только определенного способа понимания. Человеческий ум склонен к обобщениям, основанным на далеко не полных данных. Одна суфийская притча освещает один из аспектов этого вопроса и показывает трудности, с которыми может столкнуться исследователь, пытающийся изучать суфизм с помощью ограниченных методов познания.
Слон, принадлежавший группе бродячих артистов, оказался неподалеку от города, где никогда раньше слона не видели. Услышав о таком чуде, четверо любопытных горожан решили добиться разрешения посмотреть на слона раньше других. Но поскольку в стойле, где содержали слона, не было света, изучение диковинного животного должно было происходить в темноте.
Дотронувшись до хобота, один из них решил, что это создание напоминает шланг. Второй ощупал ухо и пришел к выводу, что слон похож на опахало. Третьему попалась под руку нога, которую он мог сравнить только с живой колонной. Четвертый, положив ему руку на спину, был уверен, что слон напоминает собой трон.
Никто из них не мог составить полной картины, исходя из того, что он сумел познать. Каждый ссылался на свой опыт, употребляя при этом названия уже знакомых ему вещей. И каждый был уверен, что прав именно он, но никто из остальных горожан не мог понять, что же случилось и что в действительности произошло с исследователями.