– Попробуйте улыбаться, лучше немного загадочно. Тогда ваши завистники изведутся, ломая голову над тем, что у вас на уме.
– Русский человек за халяву готов заплатить любые деньги.
– Американец мечтает заработать миллион. Русский человек – миллион потратить!
Раневская напутствует знакомую, вознамерившуюся развестись с мужем:
– Милочка, при правильном разводе ему должны достаться только рога!
– Конечно, счастье за деньги не купить. Вы только посмотрите на все эти цены!
– Каждый почти совершенство, когда пишет автобиографию. Или рассказывает родителям невесты о себе.
Совет от неисправимой оптимистки:
– Быть счастливым очень просто, нужно только научиться принимать действительное за желаемое. Я не умею.
– Бриллиант и в навозе бриллиант. Навоз и на бриллианте навоз.
– Мечты и желания исполняются все. Достаточно только перестать этого хотеть.
– У умного человека о том, что он умный, двое не догадываются – жена и начальник.
Раневская вздыхала:
– Неделю назад бросила курить. Промучилась два дня и осознала, что недобросила.
– Если делать что-то не хочется, лучше не откладывать на завтра, потому что завтра тоже может не хотеться, придется снова переоткладывать. Отложите сразу на вчера, а еще лучше на позавчера – точно не прогадаете.
– Видеть вас – огромное удовольствие, а не видеть – еще большее.
– Только русский человек может взять деньги в долг и тут же, обмывая долг, пропить их вместе с тем, у кого одолжил.
– Фаина, как у тебя жизнь? – интересуется старая знакомая при встрече.
– Жизнь скучная, зарплата смешная, вокруг одни бездельники и бездари, но помирать все равно не хочется.
– Для нашего человека 100 грамм – это для храбрости, а бутылка – уже для подвигов.
– Сегодня репетиция удалась – только один раз захотелось плюнуть на все и уйти из театра, громко хлопнув дверью.
– Фаина Георгиевна, чем вам не понравилась эта домработница? Она работала у меня и выполняла все обязанности хорошо. Аккуратна, чистоплотна, в доме порядок… – недоумевает Любовь Орлова, давшая рекомендацию очередной домработнице Раневской.
– Вот именно, – вздыхает та. – Раньше у меня все спокойно валялось на своих местах, а теперь черт знает как аккуратно разложено и развешено!
– Памятники нужны, чтобы голубям было на чьи головы гадить…
– Когда звонят в дверь, Малыш уверен, что это к нему, потому первым идет к двери.
(Малыш – дворняга, подобранная Раневской на улице.)
– Фаина Георгиевна, знаете секрет, как проснуться знаменитой?
– Очень просто – нужно всего лишь знаменитой уснуть.
Однажды в перерыве актеры, как водится, долго ругали нынешнее поколение. Раневская некоторое время молча слушала, но потом не выдержала:
– Вы рассуждаете так, словно не вы своих детей родили и вырастили. Что посадили, то и взошло, как поливали, так и зацвело.
– Как подумаю, что бардак вокруг нас для кого-то в прошлом был светлым будущим, то становится грустно.
– О своих планах лучше никому не рассказывать.
– Почему, Фаина Георгиевна?
– Начнут критиковать и советовать раньше, чем сделаете первый шаг. Придется плюнуть на все и бросить. У меня так бывало.
– Надежда начать новую жизнь с понедельника у русского человека теплится с рождения до смерти. Нам не нравится мысль о медленном изменении существующей, надо сразу – раз и с понедельника новая жизнь! Неважно какая и чем будет отличаться от прежней, но новая.
– Внутренний голос – обманчивая сволочь, снаружи никогда не был, но что там творится, знает лучше меня самой. Когда не просишь – лезет с советами, когда нужен – не дождешься. А подскажет не то – и вовсе прячется до следующего раза.
– Жизнь состоит из двух частей – сначала у человека нет ума, потом не хватает здоровья. Некоторым особенно везет, и обе половины идут рука об руку.
– Одно знаю точно: живыми из этой жизни не уходят!
– Проще всего усложнить жизнь самому себе. Да и испортить ее себе куда легче, чем кому-то другому.
Раневская показывала всем огромный транспарант, вывешенный на фронтоне больницы. Он состоял из нескольких частей, причем слова, написанные явно непрофессионально, размещались на нем как попало. Получилось:
«Само лечение опасно для здоровья!»
Конечно, имелось в виду самолечение, но получилось вполне программное заявление администрации захудалой больницы.
– Нужно завещать, чтобы меня сожгли, а прах рассеяли по ветру.
– Зачем это вам? – подозрительно интересуется домработница.
– Чтобы у желающих не было возможности прийти и плюнуть на могилу.
Конечно, Раневская была не права, на ее могиле всегда, даже через несколько десятилетий, лежат свежие цветы от поклонников, не забывших великую актрису.
– Веселья каждому, видно, отмерено определенное количество, я свое извеселила раньше, даже шутки с годами становятся грустными. Обидно покидать этот мир вот так – во многом изуверившись, одинокой и ненужной.
– Хотела бы я посмотреть на свои похороны.
– Зачем вам? – подозрительно интересуется домработница.
– Кто и впрямь огорчится, а кто обрадуется…
– Ну, увидите, и что?
– Встану и плюну в сторону тех, кто будет слишком радоваться или говорить глупости.
Проглядывая чей-то некролог, помещенный в газете:
– Некролог надо сочинить самой и обязать опубликовать именно его, не то такого напишут, что в гробу перевернешься, читая.
Домработница Лиза интересуется:
– Вот вам какая разница, как вас похоронят или что на памятнике напишут?
– Неприятно будет лежать под камнем с откровенным враньем.
– А вы и не лежите…
– Предлагаешь стать привидением и пугать плохих актеров за кулисами? Что-то в этой мысли есть…
– Вечность – это очень долго, особенно где-то в конце…
Раневская вздыхает:
– Чем старше становлюсь, тем больше задумываюсь о вечном, о смерти…
Марецкая в ответ пожимает плечами:
– Не удивительно, вечность к нам все ближе и ближе.
– Вечность, она всегда рядом, только сейчас у нас еще есть возможность в нее плюнуть, а вот после смерти будет плевать уже она в нас…
– Свобода возможна всегда и везде, только платить за нее приходится разную цену. Некоторые жадные предпочитают оставаться рабами.
– Оглядываться назад, особенно в старости, не стоит, там сплошные руины и обломки, которые заслоняют собой все хорошее. Но и смотреть в будущее с оптимизмом уже тоже не получается. Остается скрипеть и ругать современный мир.
– Если мечта не сбылась – смените мечту, но не смейте опускать руки и нос, кто знает, сколько вам еще жить осталось?
– Тупик – жить надоело, а умирать не хочется.
– Если предлагают из двух зол выбрать меньшее, бери то, что дешевле обойдется, потому что жизнь заставит платить даже за зло.
– Брюзжать в старости на нынешнюю жизнь и нынешнюю молодежь с ее недостатками можно, опасно, если вы получаете от этого брюзжания удовольствие. Я, кажется, получаю, значит, стала старой занудой.
– Многие жалуются на несовершенство жизни, но попробуйте ее отнять – все силы приложат, чтобы не отдать! Я не исключение.
– Даже на тот свет нужно приходить по приглашению, а то ведь не успею подготовиться к встрече…
Завадский, зная, что Раневская периодически вспоминает про тот свет, попытался укорить:
– Фаина Георгиевна, вы же современная женщина, народная артистка, какой тот свет?!
– А что, разве народные артистки остаются на этом?
– Фаина, я тебя переживу! – твердо заявляет Вера Марецкая.
– Хоть в очереди на тот свет я тебя опережу.
Вера Марецкая умерла раньше на шесть лет,
Раневская пережила всю великолепную троицу – Завадского, Орлову и Марецкую.
– Что нужно человеку для счастья? – задает Раневской риторический вопрос журналистка, зная о ее репутации блестящего острослова.
– Смотря кому. Вот вам, например, чтобы я острила, а мне, чтобы вы от меня отстали.
– Репортеры с каждым годом становится все хуже. Но раньше глупости спрашивали о театре, а сейчас просто глупости. Названий пьес не знают, авторов не помнят, отвечать на их вопросы страшно, чтобы не поставить в тупик именами классиков. Скоро придется сначала лекцию читать о русской литературе и театре, чтобы знали, что спрашивать.
– Фаина, ты ворчишь, потому что стареешь, – выговаривает Раневской Марецкая.
– Ты думаешь, если я перестану ворчать, в году станет на пару месяцев больше?
– Адаму и Еве очень повезло, они не болели ни одной из детских болезней и, похоже, не испытывали похмелья. Хотя иногда появляется мысль, что их изгнали из рая вовсе не из-за яблока, а из-за потребления того, что из фруктов можно произвести при некотором умении.