оммаж французскому королю.
Филипп тепло принял Джеффри, обещая ему всяческую поддержку и думая о том, что вскоре и Ричард прибежит к нему, негодуя на отца.
С Генрихом остался один Джон. И Филипп с позиции сюзерена, да и вообще руководствуясь правилами законоведения, потребовал у Генриха возвращения приданого сестры Маргариты. Это были три замка в Вексене: Жизор, Нофль и Невшатель. Генрих схватился за голову: потерять Вексен! Но воевать он не хотел и по праву вассала, и потому, что не имел столько сил, сколько Филипп вместе с сыновьями. К тому же одна война уже закончилась весьма плачевно: он потерял старшего сына, которого долго и горько оплакивал.
И Генрих принял решение заключить с Филиппом договор. Где же? У жизорского вяза – традиционного места встречи королей по всем вопросам, касающимся политики. Вяз этот – огромное старое дерево – на границе Нормандии и земель короля. Половина его английская, другая – французская. И там, у вяза Генрих обязался выплачивать бывшей невестке Маргарите пенсию в 2700 фунтов. На какой срок?
– До ее следующего брака, – ответил Генрих, предполагая вскоре выдать ее замуж.
– Меня больше устроит, если она останется вдовой, – улыбаясь, сказал Филипп.
Генрих закусил губу. Сколько трудов будет стоить ему уговорить Капетинга. К тому же это его сестра и распоряжается ею он, а не свекор, вдобавок бывший.
Филипп стал «дожимать» и потребовал вновь принести ему клятву верности за континентальные владения Генриха. Старый король пошел и на это, потом добавил:
– Я хотел бы напомнить, государь, что у вас есть еще сестра Алиса. Что, если нам выдать ее замуж за одного из моих сыновей, а Вексен стал бы ее приданым?…
– Держишься за замки? – грубо оборвал его Филипп. – Боишься потерять? Вот и я не хочу, а потому решать, за кого выходить замуж моим сестрам, – мне, а не королю Англии. Но пусть некоторое время поживет у вас. Я хочу слышать ее мнение о вашей стране. Кстати, кого вы планируете ей в мужья? Надеюсь, не Джона?
– Это будет Ричард. По возрасту они вполне подходят друг другу.
– На том и порешим. Ждите ее к себе в гости.
Встреча закончилась. Вернувшись в Париж, куда двор снова переехал, Филипп велел позвать к себе Адель, или Алису, как ее еще называли.
– Вот что, сестренка, – сказал он ей с глазу на глаз, – тебе предстоит выйти замуж за Ричарда, сына короля Генриха. Что скажешь? По нраву он тебе?
– Ты можешь предложить что-то похожее?
– У Генри есть еще сын, моложе тебя на семь лет.
– Думаю, ты не собираешься укладывать меня в постель с юнцом? А теперь давай начистоту. Что ты задумал? Почему решил выдать меня за этого Ричарда?
– Он уже не любит своего отца. Ты сделаешь их врагами вдвойне, и эта свадьба никогда не состоится. Это то, что мне нужно, Адель.
– Не состоится? – переспросила сестра, удивленно вскинув брови. – Но почему, Филипп? Объясни, я ничего не понимаю.
– Я тебя очень люблю, сестренка, а потому буду говорить с тобой прямо.
– Согласна, я ведь тоже тебя люблю. Какие между нами могут быть секреты? А теперь говори, чего ты хочешь?
– Чтобы ты стала любовницей короля.
– Которого?
– Того, который стар.
– Значит, Генриха Плантагенета, – протянула Адель, недобро усмехнувшись. – Незавидную же роль ты мне отвел, братец. Можешь не объяснять, я и сама уже догадалась о твоей затее.
– Мне, право, жаль, Адель, ведь Ричард нравится тебе…
– Да? Кто это тебе сказал?
– Ты сама. Вернее, твое поведение с ним, твои глаза.
– Да, он и вправду нравится мне, Филипп. И он, конечно же, узнает о любовной связи нареченной невесты со своим отцом.
– Инициатором должен быть Генрих, а не ты. Ты – всего лишь жертва насилия, неуёмной похоти старого самца.
– Стало быть, я должна его очаровать? – игриво улыбнулась принцесса.
– Во всяком случае, сделать это не напоказ.
– Что же дальше? Я должна буду пожаловаться своему жениху?
– Я дам тебе верных людей. Они и донесут Ричарду об этой связи. Причем сделают это так, что отец уже не отвертится, вздумав заверить сына, будто это ты совратила его.
– Неплохо придумано. Что потом?
– Вдвоем с Ричардом мы разобьем Генриха, отнимем у него всё. Он забудет, что был когда-то графом Анжу, Мэна и Турени. Его пристанищем станет Англия, откуда он уже не высунет носа.
– А его сын Джеффри?
– У него Бретань. Захочет – кину ему еще кусок.
– А Ричард?
– Уберется к себе в Аквитанию. Впрочем, ненадолго. Я постараюсь добраться и до него, как советовал мне отец. Вот и нет державы Плантагенетов во Франции, кроме нескольких жалких кусочков земли.
– А я, Филипп? Что будет со мной?
– Сыграешь свою роль – возвращайся обратно. Ричарду, после всего, что ему расскажут, ты будешь уже не нужна.
– А ведь он тоже посматривает на меня с вожделением. Что, если его не тронут мои постельные цены с его отцом?
– Все зависит от тебя. Сделай так, чтобы он тебя возненавидел. У тебя это получится. Можешь, например, сказать при всех: «И после этого тебе, его сыну, не стыдно брать меня в жены?» Но, полагаю, до этого не дойдет.
– Я все поняла, Филипп, – поднялась с места Адель – красивая, статная, высокого роста. – Это нужно тебе, значит, это нужно Франции. Я сделаю так, как ты велишь. И потом, – весело добавила она, – я всего лишь подданная короля и обязана исполнять любые его приказы.
Филипп крепко поцеловал сестру.
А бедная Алиенора Аквитанская томилась в тюрьме Солсбери, узнавала о битвах ее сыновей с Генрихом и вспоминала своих трубадуров. Ее любимец Бернар де Вентадорн ушел в монастырь, а ее двор кривляк, шутов, подлиз и трубадуров, вместе со всей куртуазностью[42], пасторалями и рыцарскими романами, из Пуату перебрался в Шампань и Фландрию. Впрочем, ей было уже не до этого: она следила за борьбой сыновей с отцом и мечтала, чтобы победил ее самый любимый сын – Ричард.
Глава 22. Над головой юной королевы собираются тучи
В 1184 году король Филипп решил двинуть армию в Пикардию. Он долго ждал, но граф Фландрский полагал, видимо, что сын Людовика с ним пошутил или, во всяком случае, не торопит. Филипп желал отстоять права Элеоноры на графство Валуа и собственные права на приданое супруги – провинции Вермандуа, Артуа и Амьен, подаренные племяннице ее тетей и дядей Филиппом Эльзасским. Но вначале, дабы не вмешивалось графство Эно и, кстати, решив таким образом немного попугать своего тестя Бодуэна V, Филипп придумал ловкий ход. Такую же мысль подал Гарт.
– Ты всего лишь пригрозишь ему разводом, не трогая королеву, – повторил он, не предполагая, чем обернется его совет.
– Считаешь, это подействует?
– Думаешь, Бодуэн не рад, что пристроил свою дочь? Французская королева! Ему ли об этом мечтать? И вдруг король решает развестись!
– Гарт, это примут за правду! Я и в самом деле соберу Церковный собор и заявлю, что не желаю больше иметь своей женой эту девочку.
– Что ты скажешь, когда тебя спросят о причинах такого решения? Учти, они должны быть весомыми.
– Во-первых, я хочу владеть ее землями. Приданое приданым, но я должен быть там хозяином. Пусть, наконец, это уяснят ее отец и мать.
– Это ты решил для себя, но не для собора. Что же для него?
– Она бесплодна, Гарт!
Скрестив руки на груди, Гарт молча смотрел на короля. На губах его играла усмешка, улыбались и глаза.
– С чего ты взял, что она должна родить? Ей всего четырнадцать лет, она еще ребенок. Тебя поднимут на смех.
– Случаи таких ранних родов были. В истории франкских королей можно найти немало примеров. А мне нужен наследник.
– Согласен, но не думаешь ли ты, что с этим следует повременить? Представь, она родит через год, может, через два или три. Что от этого изменится? Почему она должна родить именно сейчас?
– Ты так и не понял, Гарт. Потому что я отправляюсь в поход на Пикардию.
– Не стыдно, Филипп? Ведь это я подал тебе эту мысль. Но учти, папа может не дать согласия на развод.
– Почему?
– Потому что не увидит веских причин. Подумаешь, бесплодна! Да она еще в куклы у тебя играет, а ты собрался вести ее на суд.
– И все же я это сделаю. Но для начала у нас с ней состоится разговор. Она должна знать, в чем ее обвиняет супруг.
– А ведь она любит тебя, Филипп. Неужели ты сам этого не видишь?
– Знаю.
– И ради своей политики ты решаешься на такое испытание ее детского любящего сердца? Честное слово, мне искренне жаль бедную королеву Изабеллу. Черт меня дернул дать тебе такой совет.
– Успокойся, Гарт, ты тут ни при чем. Я и сам думал об этом. К тому же я ведь сказал тебе, что это всего лишь игра. Не думаешь же ты, что я и в самом деле ее брошу? У нее огромное приданое, только сумасшедший может разбрасываться такими кусками. И потом, я ведь тоже ее люблю; она такая тихая и милая…
– Ты готовишь ей суровое испытание, Филипп. Вспомни, как говорили древние: «От любви до ненависти один шаг».
– Тебе не мешало бы призадуматься о том же, Гарт. Среди придворных дам есть одна, которой ты пришелся по сердцу. Вот уже сколько времени она бросает на тебя вожделенные взгляды, а ты и ухом не ведешь. Клянусь, еще день, другой – и я сам сведу вас. Кстати сказать, она мила, красива и нежна. Правда, была замужем, но это ровно ничего не значит. Ей двадцать шесть, она на год моложе тебя.
Гарт усмехнулся:
– Любопытно. И кто же был мужем этой дамы?
– Он умер в прошлом году. Не удивляйся, но это Генрих Молодой, сын моего врага.
– Маргарита?! Филипп, но ведь она твоя родная сестра!.. И ты говоришь, что она… она… Черт побери, но ты не шутишь ли? Представь, каким я буду выглядеть идиотом, если окажется, что это тебе только показалось. А может, ты затеял какую-то игру? Такие игры мне не нравятся, и если окажется, что ты всего лишь пошутил…
Филипп подошел ближе, обнял друга за плечи, заглянул ему в глаза.