Лучник воззрился на всадника с мечом в руке, узнал своего.
– В оруженосца метишь, скотина! – набросился тот на него. – Или мало тебе рыцарей? Пошел прочь отсюда!
Лучник ускакал. Взгляды Раймона и того, кто спас его от верной гибели, встретились. Ни слова не говоря, оба тронули коней навстречу друг другу.
– Благодарю тебя, рыцарь! – произнес сын Гарта, держа меч опущенным. – Ты спас мне жизнь, и я у тебя в долгу.
– Тот, которому ты сам спасал жизнь, похоже, и не догадается сказать тебе те же слова, – ответил всадник на чистом парижском наречии.
Раймон гордо вскинул голову:
– Это мой отец!
– Черт возьми, я подоспел вовремя, – проговорил рыцарь. – Не часто удается увидеть такую сцену. Он храбро бьется. К нему на помощь, вижу, подоспел один из ваших. Как зовут твоего отца? Я хочу знать имя этого отважного воина.
– Гарт де Марейль! – сказал Раймон.
Услышав это имя, рыцарь встрепенулся, словно его окатили из ведра. Брови его сошлись вместе, взгляд беспокойно и пытливо перебегал с отца на сына и обратно.
– Гарт? – эхом повторил он, меняясь в лице. – Неужели… – протянул он и тряхнул головой, точно прогоняя или, напротив, призывая к себе какие-то далекие воспоминания. – Ты сказал – Гарт?… – переспросил он. – Де Марейль?…
Раймон растерянно кивнул, удивляясь и не понимая.
– А женщина?… Его жена?… – с жаром продолжал незнакомец. – С ним была тогда женщина! Ее звали Бьянкой…
– У моего отца нет жены, – ответил ему на это Раймон. – А Бьянкой звали мою мать.
В это время к ним подлетел Гарт, бросил мимолетный взгляд на рыцаря, и оба, отец и сын, тотчас умчались вслед отступающему к границам Вексена войску. Его еще некоторое время преследовали, потом отстали. А рыцарь все так же стоял на том же месте – задумчиво, не видя уже ни битвы, ни погони. Взгляд его был устремлен на юго-восток, в сторону Парижа. О чем думал он? Что побудило его мысль устремиться в этом направлении? Откуда взялось облачко грусти, затуманившее его лицо? Отчего со скрипом сжались зубы и захрустели пальцы на руке, сжимавшей рукоять меча?…
Погоня возвращалась обратно. Кто-то крикнул:
– Эй, Аркур, чего ты застрял? Французы удрали. Идем же скорей праздновать победу. Слава королю Ричарду!
Но рыцарь не двинулся с места. Поглядел на удалявшихся с песнями ратников и вновь обернулся в сторону ушедшего французского войска…
Гарт тем временем расспросил Раймона. Тот рассказал, что произошло. Отец обнял сына. Потом задумался. Какие-то далекие воспоминания всколыхнули ему душу, заставили сесть на бревно, мыслями уйти в прошлое. Что-то, видимо, припомнилось ему. Он поднял взгляд.
– А свое имя этот рыцарь тебе не сказал? – спросил он у сына.
– Нет, а я не успел спросить.
– Но этого не может быть, – рассеянно проговорил Гарт, отвечая собственным мыслям и глядя в пустоту. – Этого просто не может быть!
– Чего, отец? – не понимал Раймон.
И Гарт рассказал, как они с Бьянкой много лет тому назад помогли одному бедному мальчику, который умирал от голода, стоя на ослабевших ножках у порога своего дома и умоляющими глазами глядя на ладонь Бьянки, в которой она держала несколько монет.
– Да ведь он горожанин, простолюдин, а этот – рыцарь! – возражал сын. – Здесь что-то не так, отец. Возможно, ему просто почудилось. Мог же он перепутать имена? Либо они были сходны, и он знавал еще одного Марейля, к примеру, твоего брата.
– А сколько ему, на твой взгляд, было лет? – спросил Гарт.
– Чуть больше, чем мне. Около двадцати, пожалуй.
– Все так… все точно… – бубнил себе под нос Гарт. – Но как?… Каким образом?… – не переставал он задавать самому себе мучавший его вопрос, сидя с сыном и друзьями в походной палатке.
Внезапно полы ее распахнулись, показалось лицо другого оруженосца.
– Сир граф, к вам посыльный! А может, перебежчик. Прямиком из лагеря англичан.
Гарт рывком поднялся, переглянулся с друзьями. Те пожали плечами. Никто ничего не понимал. Гарт дал знак. В палатку вошел человек – в кольчуге, но без шлема и меча. Раймон отпрянул: тот самый всадник!.. Теперь все решал отец. Он один знал тайну, которая крылась за всем этим.
– Я пришел, чтобы узнать правду, – молвил рыцарь, переводя взгляд с сына на отца. – Я пришел, чтобы выяснить, не ошибаюсь ли я. Много лет назад в Париже, когда мы с моей сестрой умирали с голоду, нас спасли два человека – мужчина и женщина. Он состоял на службе у короля, на нем был пояс с драгоценными камнями, а женщина держала в руке монеты. Мужчина продал камни и накормил меня, а женщина на последние деньги купила мне одежду, когда я замерзал. Я запомнил их имена, они сказали мне их. Запомнил на всю жизнь! Мужчина – Гарт де Марейль; женщину звали Бьянкой. Не вы ли тот человек, о котором я говорю? – И незнакомец замер, вопросительно глядя на Гарта.
Тот подошел, обнял молодого воина за плечи.
– Ты не сказал нам своего имени, юноша. И если тебя зовут Аркуром…
– Царица небесная! – вскричал рыцарь. – Это мое имя! А передо мной тот самый Гарт?…
– Рядом с которым была Бьянка.
– Значит, это вы! Тот самый человек?…
Аркур бросился и сжал руки Гарта в своих. Буря чувств переполняла его. Казалось, он тотчас преклонит колени и станет обнимать ноги Гарта, точно это происходило в церкви, а перед ним во весь рост стоял распятый Христос.
– По гроб жизни я ваш должник, сир! – растроганно молвил Аркур. – Я шел сюда только с этой целью. В случае ошибки я бы вернулся. Но теперь мне нет пути назад. Об одном мечтаю: пасть к ногам той женщины, которую звали Бьянкой… Но ваш сын сказал, что у вас нет жены… Уж не случилось ли беды с той, которую я готов целовать и называть своей матерью?…
– Ее не стало уже много лет назад, – печально ответил Гарт. – Ее сожгли на костре; она была катаркой.
Юноша опустил голову, очертил перед собой крест и застыл в молчании, бормоча молитву.
– Теперь я должен благодарить тебя, ведь ты спас жизнь моему сыну Раймону, – молвил Гарт, когда Аркур кончил молиться. – Что побудило тебя к такому поступку?
Аркур подошел к Раймону, заглянул ему в глаза.
– Он был почти безоружен. Не в моих правилах убивать человека, если тот не может защитить себя. Так учил меня отец.
Раймон протянул ему руку. Улыбнувшись друг другу, оба молодых человека обменялись крепким рукопожатием.
– Но у тебя нет отца, – вспомнил Гарт. – Ты говорил нам с Бьянкой, что ваши родители умерли, и вы остались вдвоем.
– Сестра вскоре тоже ушла в мир иной, – с грустью стал рассказывать Аркур. – Болезнь унесла ее в могилу, и я остался совсем один. Меня взяла к себе соседка, ведь я мог умереть с голоду. А дальше… Один важный сеньор проезжал мимо верхом на лошади, остановился, они о чем-то поговорили с соседкой, потом он дал ей денег, усадил меня на коня и увез в свой замок, где они жили вдвоем с женой. Позже я узнал, что Бог не дал им детей, и они давно хотели завести себе малыша. Случай представился. Они вырастили меня, воспитали, дали имя, титул. Граф сделал меня оруженосцем, а потом сенешаль короля Ричарда нацепил мне шпоры. Так появился на свет рыцарь Аркур граф де Ромнель… Прошло некоторое время, и мой приемный отец погиб в одном из сражений. А его жена, которую я так и не сумел назвать матерью, умерла немного раньше, не успев родить долгожданного ребенка. Она была уже на последнем месяце, когда ее внезапно покусали бездомные собаки. Спасти ее не смогли. Так я стал хозяином замка Ромнель, который не так уж далеко от земель французского короля.
Слушая Аркура, друзья разглядывали его, восхищаясь его молодостью и статью: волевое лицо, ровный нос, карие глаза, длинные темные волосы, упрямо выдающийся вперед подбородок. Чем же кончится сцена? Какое решение после всего, что произошло, примет этот мужественный, приятный лицом молодой человек с прямым и открытым взглядом?
Переглянулись. Качнули головами. Но ни один не раскрыл рта. Гарт должен сказать или спросить. И все ждали, глядя на него и посматривая на Аркура, к которому никто не испытывал неприязни.
– Вижу, ты пришел к определенному решению, – молвил Гарт. – Изложи нам его и поезжай с миром. Ведь ты, как я понимаю, давал клятву верности королю Ричарду?
– Он бесчестен, жаден и жесток, – холодно ответил Аркур, – и я не хочу служить такому королю. К тому же я француз, родился в Париже. Так почему я должен стоять под знаменами Англии? Только потому, что Нормандия под ее властью? Отныне заявляю себя свободным от клятвы верности Ричарду. Я ничем ему не обязан. Мой долг – служить королю Франции! И мой дом, и моя семья – здесь!
Он обнял Раймона за плечи.
– А если сын той женщины, которую я всегда мечтал назвать своей матерью, не возражает, то я готов быть ему названым братом.
– Согласен ли ты, отец? – Раймон бросил взгляд на Гарта, которому в то время было уже сорок лет.
Вместо ответа тот улыбнулся и обнял обоих. И тогда они на глазах у всех троекратно поцеловались. В те времена это указывало на братство двух людей, невзирая на их происхождение. Названый брат – все равно что родной, тем более что оба давали при этом клятвы, как то: защищать, быть преданным, любить. И ничто на свете уже не могло разрушить эту клятву, только смерть.
– Землю твою мы в конце концов отвоюем у Плантагенета, и ты вернешься в свой замок, – хлопнул Аркура по плечу Бильжо. – А пока останешься с нами.
– Не беспокойся, король не станет тебя искать и наказывать за нарушение клятвы верности, – добавил Герен. – Уследишь разве в бою за каждым человеком? Где, как он погиб? Кто знает, кто видел? Может, утонул? Или, убитый, свалился в яму, где стал добычей волков и лисиц? Попробуй, проверь! Так что для него ты рыцарь, пропавший без вести, скорее всего, убитый. Вот и весь сказ.
Аркур повернулся к Гарту, стал перед ним на одно колено, прижался лбом к его ладони.
– Позвольте же мне отныне называть вас своим отцом. Другого у меня нет и не будет. Все, чем я владею, я готов предоставить к услугам моего приемного отца и названого брата, которые, помимо этого, вольны распоряжаться и моей жизнью. А завтра, на рассвете я принесу клятву верности своему королю Филиппу Второму.