— Найдем! Вы правы, надо проверить «шестерочку», а то стоит она… Я бы сказал, по-воровски стоит.
Маша начала понимать: если бы хозяин бордового «жигуленка» приехал в гости к кому-нибудь из Сергейчикова двора, то и остановился бы во дворе. А он свернул с улицы, но во двор не въехал, как будто нарочно спрятал машину в узком проезде.
— Ну что ж, по коням! — скомандовал Дед, распахивая дверцу джипа.
Громадный щенок Сергейчика сразу же полез на переднее сиденье. Полковник тянул поводок на себя, щенок вставал на дыбы и рыл асфальт когтями.
— Сергей Сергеевич, садись, — позвал Дед. — Покажешь, как заехать во двор с другой улицы. Или сначала в магазин?
— Не надо в магазин, все на столе, — сказал Сергейчик, удерживая щенка.
Мама опять забеспокоилась.
— Вот что, военные, джип я вам не дам, — объявила она тоном Верещагина из «Белого солнца пустыни». — Не таю, много ли вы настреляете, если с утра садитесь выпивать, но за руль вам точно нельзя!
— Мы по капельке, — во весь рот улыбнулся Сергейчик. Он был рад, что Дед придет к нему в гости и они вместе будут вспоминать работу в Америке и проверять бордовый «жигуленок».
— Это ваше дело, вы взрослые люди, — с большим сомнением сказала мама и отобрала у Деда ключи от машины. — Маша, садись!
— Куда же вы? И не зайдете? — огорчился Сергейчик.
— Завтра. — Мама села за руль и потянулась к блокноту. — Диктуйте телефон.
Сергейчик продиктовал, а Маше показал издали свой дом и назвал номер квартиры. Вид у него был обиженный. Впрочем, не успел джип отъехать, как Сергейчик с Дедом отвернулись к бордовому «жигуленку» и стали заглядывать в окна.
— Ма, ты зачем с ними так строго? — спросила Маша. — Дед же не пьет. Будет сидеть с одной рюмкой, губу мочить.
— Да знаю я! — с досадой сказала мама. — Джип я взяла, потому что мне нужнее, а строго — потому что за дедушку беспокоюсь. Куда он опять ввязался?!
— Это ты про «жигуленок»?
— И про «жигуленок» тоже. Ты слышала, как он сказал Сергейчику «не прибедняйся»? Мол, мы не только шифры знаем, но и воров найдем.
— Конечно, найдем, — сказала Маша.
Оставшиеся до школы пять минут ей пришлось клясться, что это была оговорка: хотела сказать «найдут», а получилось «найдем».
Все равно мама не очень-то ей поверила. И была права.
Глава IIIНет, это я вас не принимаю!
Место ей досталось хорошее: за второй партой у окна. А сосед — никакой. С виду нормальный парень, а смотрел как пришибленный четырьмя томами «Толкового словаря». Зовут Максим, тоже новичок. Так сказала физичка, когда усаживала их рядом, а Максим упорно молчал и боялся дышать в Машину сторону.
Первые три минуты разбирались, кто отсутствует, кто дежурный и почему с доски не стерто. На четвертой физичка подняла Машу: у нас новая ученица, сейчас она расскажет о себе. Еще двадцать секунд все шло без неожиданностей, пока Маша не сказала, что приехала из Укрополя.
— Из Акрополя? — не расслышала физичка. — Это в Афинах?
— Нет, — поправила Маша, — я из Укрополя. На У. Это на Черном море, под Сочи.
За спиной хихикали. Маша не знала имен и не различала голосов, но могла бы поспорить, что блондинка с третьей парты шепчет про нее гадости. Соперницу чувствуешь кожей. Рядом с блондинкой сидела пунцовая от прыщей курносенькая мышка. Может быть, она замечательная подруга, да только похоже, что блондинка выбрала ее не за умение дружить. Встречала Маша таких: сама красивая, а рядом держит страшненькую для сравнения. Маша тоже красивая. Они с блондинкой переглянулись и сразу поняли: им вдвоем будет очень тесно водном классе.
Как назло, физичка решила добиться полной ясности:
— «Укрополь» от слова «укроп»?
Тут захихикали даже тормоза с последней парты.
— А «Свеклополь» от слова «свекла»! — пискнул шустрик в куртке с надписью «Пенсильванский университет».
— «Укрополь» от слова «окраина», — сказала Маша. — Раньше многие слова звучали не так, как сейчас. Скажем, — «Украина» это и есть «окраина», а «Укрополь» — «город на окраине». «Поль» — от древнегреческого «полис», то есть город.
— А «Петрушкополь» — от древнерусского «петрушки», — добавил шустрик.
— «Морквополь»! — пробасил его сосед. Вот это громила! Вылитый Боинг — Боня Билоштан из Машиного бывшего класса. Наверное, тоже второгодник.
Физичка поняла, что из-за ее вопроса Машу теперь будут дразнить, и решила исправить положение:
— Заметно, что человек любит свой родной город. А кто из наших остряков скажет, откуда пошло название Москва?
Класс затих.
— Смелее! Не скрывайте свои глубокие знания, здесь все свои, — подбодрила физичка. — Ступин!
За последней партой неохотно привстал шустрик.
— Марьянпетровна, сейчас не москвоведение, — сказал он и плюхнулся на место.
Про москвоведение Маша слышала впервые. Хотя понятно: это как у нее в Укрополе краеведение.
— Ильюшин! — гнула свое физичка.
Боинг-2 подниматься не стал, он и так был выше всех на голову:
— Тоже не знаю.
— Может быть, Курицына знает?
Маша оглянулась. На «Курицыну» никто не отозвался, только соседка блондинки вздохнула. Невезучая. Все щеки в прыщах да еще такая фамилия…
— Кэтрин, очнись! Ты опять в Америке? — позвала физичка (неужели вправду Кэтрин, а не Катя?).
Прыщавая на этот раз и бровью не повела. Зато Машина соперница блондинка покачала головой и оттопыренным пальчиком поправила волосы. Надо же, Кэтрин Курицына! Маше сразу стало легче. Пускай попробует дразнить ее Укрополем!
А физичка расстроилась:
— Ребята, вы же москвичи! Неужели никому не интересно, откуда пошло название вашего родного города?!
— Этого даже историки точно не знают, — вступилась за свой новый класс Маша и почувствовала, что зря вылезла.
Опять послышались шепотки. Прыснула в нос соседка Кэтрин Курицыной — ну и ладно бы, но весь класс гудел! Машу не поняли. Решили, что новенькая выставляется.
— По одной из версий, «Москва» происходит от слова «мосьва» — «мошкара». Сначала так назвали реку, а потом и город, — упавшим голосом договорила она.
— Моська? — переспросил громила Ильюшин.
— Где, где моська? — засуетился шустрик.
И тут Кэтрин Курицына негромко, но отчетливо сказала:
— Укропка из Петрополя!
Маша похолодела. Вряд ли соперница сама поняла, какой перл выдала сгоряча, но, когда дело касается тебя, такие вещи хватаешь на лету. В «Укропке» — слышались и «Укрополь», и «укроп» — мол, не москвичка, атак, чучело огородное. Коротко, точно, зло — все, что нужно для того, чтобы прозвище прилипло надолго.
Класс молчал, оценивая «Укропку».
— Петрушка из Укрополя! — выдал свой вариант шустрик.
— Нет, Укропка! — басом припечатал Ильюшин. Маша посмотрела на часы: шестая минута учебы в новом классе — и уже прозвище. Наверное, это был рекорд.
А день только начинался. Заносчивые москвичи не замечали новенькую. На перемене девочки прогуливались под ручку, парни облепили подоконники — все как в старой Машиной школе. Только она стояла у колонны и сама себе казалась дурочкой, которой назначили свидание и не пришли. Через ее голову разговаривали. Ее обходили, как мебель. Довольная собой Кэтрин Курицына проплывала мимо со своей подружкой. Маша догадывалась по их быстрым взглядам, что говорят о ней. Один раз она расслышала: «Укропка», — и ответила одними губами, без голоса: «Курица!»
Маша понимала, что упускает время. Известно же: как себя покажешь с самого начала, так и будут к тебе относиться. Если торчать у колонны, можно до одиннадцатого класса остаться никому не интересной Укропкой. Нет, надо скорее искать союзников!
Единственным, кого Маша знала хотя бы по имени (кроме Кэтрин, разумеется), был Максим. На перемене он стоял со всеми у окна, иногда пытался что-то сказать, но его не слушали. Мальчишки звали его «Радио «Максимум». Маша встретилась с ним глазами и пошла в класс; захочет поговорить — догонит.
Максим пришел за две минуты до звонка и сел к ней спиной:
— Ну?
«Баранки гну!» — хотелось огрызнуться Маше, но начинать со ссоры было нельзя, и она спросила:
— У вас есть пейнтбольная команда?
— Какая? — растерялся Максим. Он, конечно, ждал, что Маша спросит о Кэтрин Курицыной.
— Пейнтбольная. Знаешь, такая военная игра — пейнтбол? Когда все бегают и стреляются шариками с краской.
— Видел по телику. Нет… В классе нет, а в школе — не знаю, — уточнил Максим. — Я же сюда пришел всего за три недели до тебя, первого сентября.
— А раньше где учился? — спросила Маша, чтобы разговорить Максима. Как любит повторять Дед, людям больше нравится рассказывать о себе, чем слушать о других.
— В Англии, там папа работает. А маме пришлось из-за меня вернуться в Москву. Русская школа у нас была только до пятого класса, а в английской я не тянул: мне язык плохо давался.
— Как же ты до восьмого дошел? — спросила Маша. Максим повернулся к ней лицом. Ледок был сломан!
— Так и дошел. И там все понимал с серединки на половинку, и здесь… Отстал я сильно, — пожаловался он.
— Хочешь, помогу?
— Нет! — отрезал Максим.
Что ж, Маша прекрасно его поняла. Класс не принимает Укропку, и Максим боится идти против всех.
— Спасибо, что хоть поговорил, — сказала она. Максим смотрел в парту.
— Хочешь совет? Не кати баллон на Президентшу, и все будет в порядке.
— А это еще кто?
— Курицына. Она родилась в Америке и по Конституции США может стать их президентом, — сказал Максим. — Не станет, конечно, хотя выпендривается за троих президентов.
— А у вас много таких — из Англии, из Америки? — спросила Маша.
— Человек шесть-семь. Здесь же рядом дома дипломатов, — объяснил Максим.
Похоже, он говорил про двор Сергейчика. Ведь разведчики и дипломаты — часто одни и те же люди. Тот же Сергейчик рассказывал, что в Америке жил как дипломат.
Зазвенел звонок.
— Учти: у девчонок самое сильное лобби — Президентшино, а у ребят — Бомбера. Это Ильюшин, который тебя Морквополем дразнил, — торопливо договорил Максим.