«По-моему, у меня здесь своя „баба Дуля“ будет», — усмехнувшись, подумала я.
— Отработала практику и приехала. И часто у вас здесь попойки с устатку? — не выдержала я.
— Не… Вы не подумайте чаво. Это у лейтенанта вчерась день рождения было. Вот они слегкась и того… Перебрали, значица. Ну вы туточки обустраивайтесь. Это ваш кабинет, вот стол, вот шкаф для всякого вашего… энтого самого, что там целителям потреба. А от коленок шо есть?
— Топор, — брякнула я.
— Чавось? — вытаращился мужик.
— Топорик, говорю, мне надобно, дрова колоть, — принялась выкручиваться я. — Печка же здесь есть? — Прапорщик кивнул. — Вот потому он мне и понадобится.
— Эт не переживайте. До зимы далече. Наколем.
— Мне надо будет сейчас. Воды нагреть, например.
— Дык вот, магпечка в углу. Как говорица — грей, не хочу. Старый-то наш целитель-то сбёг от нас. Простор ему, значица, подавай. А туточки больных нету. То есть они бывают, естес…но, но маненько. Ни как в городе. А уж если раненый кто, то тут ему и кранты.
— Кому? — вытаращилась я. — Раненому?
— Да нет же! — махнул рукой прапорщик. — Энтому… И вообще, пиявка он, значитца, фигова.
— Кто?
— Хто-хто. Пиявка, ховорю. Всех пиявками да горшишниками лечил. Или как они там у вас называются. Придёшь к нему, бывалыча, пожалуешься на голову, так он тебе раз, и на лоб энту гадость присобачит.
— Горчичник?
— Да почему горшишник? — На меня посмотрели, как на недалёкого ума девицу. — Мокрицу энту! И хто спрашивается, после энтих лечений к нему пойдёт? Потом пиявки у него сдохли, значитца, и он решил дёру дать. И начальник следом поскакал рапорт писать. Года у него, видите ли, вышли. А сам конь конём. И хто границу охранять должон, спрашивается?
— А лейтенант разве не начальник?
— Хто? Лейтенант Дрюк, шо ли? Да не… — махнул рукой прапорщик. — Тома сюды батенька направил, отбывать провинность. Ума маненько набраться. А я при нём, значица, нянькой приставлен. Поскольку ране служил. Таки дела.
— А кто его батенька? — заинтересовалась я.
— Ох, што-то я чешу языком и чешу. Вы туточки обустраивайтесь, тана целительница. Ваши покои вот там, — ткнул он пальцем за мою спину. Развернувшись, я узрела ещё одну дверь. — А я пойду, пожалуй. Позже зайду. Вдруг надо чё. А то мне ещё портки стирать надобно, — пробормотал он и шустро ретировался за дверь.
Я присела на стул и осмотрелась. Дел здесь было невпроворот. Судя по всему, пиявочник, не особо здесь усердствовал, пережидая время. Так что мыть мне и мыть. Но это хорошо. Некогда будет глупым мыслям в голову лезть.
Нагрела воды, быстро смыла с себя грязь, сменила одежду. Мои новые апартаменты, как выразился лейтенант, оказались одной комнатой. Она оказалась на удивление чистой и уютной. Кто-то даже позаботился — застелил постель, шторки на окна повесил. Ждали, очевидно, целителя, вот и приготовились. Я разделась, облачилась в ночную рубашку, которую не надевала уже долгое время и растянулась на кровати. Закрыла глаза, мечтая о сне. И здесь раз — и что-то тяжёлое прыгнуло мне на живот.
Я неприлично завизжала и уставилась на своего невероятного «кота». Тут же захлопнула ладошкой рот.
— Тойчик! — через минуту придя в себя, выпалила я. Схватив своего питомца, прижала к себе. — Я тебя убью, зараза! Сейчас немного приду в себя и прибью. Как же я по тебе скучала!
* * *
Прошло несколько месяцев. В первое время я мыла, тёрла, красила и гоняла лейтенанта Дрюка, чтобы он выделил мне средства на обустройство лазарета, а не просто кабинета.
— Минимум три койки, — наступала я на него.
— Да мы раненых стараемся здесь не держать, таная Лаян. Перевяжите, и мы отправим их в госпиталь.
— А если они тяжёлые? — настаивала я. — Вот вы сможете передвигаться, если без сознания будете?
— Для этого перевозки существуют, — буркнул лейтенант.
— По тропам? — я неприлично вытаращилась на Брукса. У меня просто ладошки зачесались, так захотелось взять и треснуть его стоящей возле камина кочергой. — Вы в своём уме⁈ Да там под копытами всё осыпается!
— До вас целителя Хонура всё устраивало!
— На то он и Хонур! — не выдержала я. — А у меня стольких пиявок нет. Но для вас, лейтенант Дрюк, я обязательно ими обзаведусь.
— Зачем? — Пришло время округлять глаза моему оппоненту.
— На лоб вам поставлю, чтобы кровообращение улучшилось. Говорят, думать некоторым помогает.
* * *
Всё-таки я добилась своего. Теперь у меня был настоящий лазарет с пятью койками. Прапорщик отирался у меня каждый день. Помогал по хозяйству, таскал воду, пока не починили водовод. Взамен я снабжала тана Брукса натиранием для больных коленей и спины.
В свободное время я восстанавливала свои зелья: варила, отпаривала, настаивала, смешивала, сушила.
Примерно через месяц после моего появления в отряде, обо мне узнали в округе. Несмотря на непростую дорогу стали приезжать местные жители. Вместо денег часто привозили продукты. Так что обеспечивала я не только себя — я столько не ем — но и весь кордон.
Одно меня расстраивало, за травами для зелий теперь приходилось далеко ездить. Но я договорилась с местной травницей, и она доставляла мне часть нужных растений. Остальное я добывала сама. Уезжала в долину и там собирала. Один раз даже в город Силум пришлось ехать — не всё купила в магической лавке.
* * *
Тойчик, стал местной достопримечательностью после того, как выгнал пришедшего в лазарет лейтенанта. Том Дрюк заскочил в лазарет и принялся выяснять со мной отношения на повышенных тонах, решив, что я продаю спиртовые настойки. Не знаю, кто ему это сказал, но высказать всё лину Дрюку я не успела. Той-гаюн наподдал так, что лейтенант вылетел из лазарета с красными слезящимися глазами.
После этого пришлось моего питомца легализовать. До этого никто не знал о его существовании. Теперь ко мне все заходили с опаской и голос не повышали.
Несколько раз привозили раненных после стычек с контрабандистами. А месяц назад был прорыв. Тварям Тьмы удалось проникнуть в наш мир через барьер, возведённый магами много лет назад.
И вот тогда не только пять коек, но и тахта оказались заняты, пришлось занести ещё две кровати. Я практически не спала. Среди раненых оказался и лейтенант. У него был сильный кислотный ожог на груди и предплечье. Хотела я ему напомнить о нашем споре. Но решила не сыпать соль на его раны. Итак, надеюсь, всё понял.
В эти тяжёлые для меня дни дар помогал удерживать самых тяжёлых, не давая им уйти. Благодаря урокам танаи Зайны, я делилась силой, и у раненых появлялся шанс выжить. Я была безмерно рада, что и без источника рядом неплохо справляюсь.
Про Алана я старалась не думать. Но это было днём. А ночью этот гад не выходил у меня из головы. И его глаза, с ночным небом в зрачках, не давали мне покоя. А про сны я вообще молчу. Не раз просыпалась тяжело дыша. Тело, не остывшее от мужских ласк, горело от сжигающего желания. Хотелось думать, что виной всему дракон на моём запястье, и дрок также не спит, мечтая избавиться от метки на руке.
Глава 8
Сегодня утром я могла себе позволить поспать немного дольше обычного. Вчера я выписала последних раненых. Будут теперь приходить на перевязки. Я потянулась. Вставать не хотелось, я прикрыла глаза и тут же вскочила. От дрока не было никого покоя. Стоило только расслабиться — и нате вам. Сразу же вставал перед глазами, внося в душу сумятицу.
Решительно поднялась, оделась, умылась холодной водой. Нагрела чайник, сделала себе бутерброд. Можно было сходить на кухню за кашей, но я не захотела. Во дворе стоял какой-то шум. Ржали лошади. Кричали люди. «Продукты, что ли, так рано привезли?» — подумала я. Выходить желания не было. Я вообще планировала сегодня немного побездельничать — взять коня и отправиться в горы. Недавно я обнаружила озеро, из которого брала своё начало быстроходная речка, снабжавшая кордон водой. Часть дороги надо было пройти пешком — лошадь бы там не прошла. Вот я и хотела сегодня немного прогуляться.
Резкий стук выдернул меня из размышлений.
— Открыто! — крикнула я, раздумывая, кого там принесло.
По утрам обычно наведывался тан Брукс. Но это при условии, что на кордоне ничего занимательного не происходило. Однако сейчас, судя по доносившимся со двора звукам, там должно было быть намного интереснее, чем у меня.
— Таная Даяна! — ввалился ко мне довольный прапорщик. Всё-таки я не угадала. — Помочь надо? Можа водицы принесть? Так я мигом сбегаю.
— Что это с вами, прапорщик Брукс? — усмехнулась я, прекрасно поняв, что тому надо срочно поделиться. — Чаю травяного не хотите?
— А шо? — потёр он руки. — Не откажусь. А животина твоя где?
— Животина спит, а рукомойник там, — кивнула я в угол.
— Ох, строга вы, таная Даяна. Я бы по-простому: плюнул, да и вытер.
— Это вы дома поплевать можете, прапорщик, а у меня, будьте добры, вымойте.
— Да ладно-ладно, — он пошлёпал к рукомойнику. — А новость-то слыхали?
— Какую? — Я налила в кружку чаю и поставила перед прапорщиком. — Продукты привезли?
— Да каки продукты-то! — мужчина махнул на меня, как на несмышлёныша, рукой и откусил бутерброд. — Вкуно как! — пробурчал прапорщик с набитым ртом.
— Так что там за новость?
— Нашальство новое пошаловало! Во, — выдал Брукс и засунул вторую половину бутерброда в рот.
— Давно пора. А то кордон больше месяца самому себе предоставлен. Лейтенант-то вон сколько проболел.
— Тошно-тошно… — покивал прапорщик. Я с удивлением взглянула на него: только что вкусно было. — Теперича всё наладиться должно, — продолжил он, и я с облегчением вздохнула. — Суровый такой мужик. Говорят из высокопоставленных. Можа цельный граф.
— Прибыл с семьёй? — с надеждой спросила я. Всё-таки хотелось немного женского общения.
— Один. Но сказывал, шо жанат. Я малёк поинтересовался, значитца. А он на меня глазищами как зыркнет да как рявкнет в ответ. Не пондравился ему мой вопрос. Можа она ему того… — прапорщик указал глазами на потолок.