— Обычный преступник — да. Но у нас исключение из правил. Он убил человека и постарался сделать так, чтобы тело обнаружили как можно позже.
— Допускаю. Но есть и другие странности.
— Другие? Выкладывай, не томи!
— Как я уже сказала, вскрыты шкаф и буцудан. Из шкафа украли сберегательную книжку погибшей, драгоценные камни и изделия из благородных металлов. Однако личная печать для сберегательной книжки хранилась в другом месте и уцелела. А теперь самое важное: из буцудана украли десять килограммов золота.
— Что?! — выпучил глаза Кусанаги. — Почему оно лежало в буцудане?!
— По словам сына, это наследство, доставшееся его матери от мужа. Он считал, что нельзя полагаться на одни лишь банки — в крайнем случае можно потерять всё, — и перевёл часть своего капитала в золото.
— Во сколько оцениваются десять килограммов золота? — спросил Кусанаги у Киситани.
Тот помотал головой:
— Не знаю.
— Я проверила. За один грамм дают не меньше трёх тысяч иен, значит, десять килограммов стоят свыше тридцати миллионов[13].
Услышав ответ Каору, Кусанаги присвистнул.
— Сын сказал, что в буцудане лежало десять слитков, по килограмму каждый. Более того, они находились в потайных отделениях, которые нельзя заметить при внешнем осмотре.
— Потайные отделения?
— За выдвижными ящиками. Чтобы в такое забраться, нужно вынуть ящик и сдвинуть заднюю доску в буцудане. Ящиков было четыре, слитки были распределены между ними. Украли все. Потайные отделения устроены довольно хитро, и, по-моему, их не найти, если не знаешь, где искать.
Слушая рассказ Каору, Кусанаги изменился в лице. На губах проступила улыбка, в глазах же, напротив, появился хищный блеск.
— Понятно. Выходит, преступник — не просто знакомый жертвы, он имел доступ к сведениям о её состоянии. Интересное кино! — Он почесал крыло носа.
— И ещё один непонятный момент…
При этих словах Кусанаги скривил рот:
— Сколько их у тебя?
— Я не уверена, что это относится к делу, и всё же — куда-то пропала собака.
— Собака?
— Во дворе дома держали собаку. Чёрная, беспородная, хотя и с примесью крови каи-ину[14]. Говорят, она яростно облаивала любого незнакомца, заходящего в ворота. Но сейчас её нигде не видно.
Каору посмотрела сквозь ворота на крыльцо дома. Возле двери стояла собачья будка. С синей крышей и надписью над лазом, выведенной фломастером: «Домик Чернушки».
— А ведь она всегда сидела на привязи в той конуре.
3
На следующий день после обнаружения тела полиция получила сведения о том, что в день, когда предположительно произошло убийство, какая-то женщина заглядывала через забор в дом семьи Нохира. Свидетель описал её так: лет сорока, одета в деловой костюм, похожа на коммивояжёра.
При обыске в комнате Каёко Нохиры нашли несколько договоров страхования. Все были оформлены в одном и том же агентстве, и, как выяснилось, всеми занималась служащая по имени Кимико Масэ. Следователи раздобыли её фотографию, показали свидетелю, и тот уверенно заявил, что это та самая женщина.
Каору и Кусанаги немедленно направились на встречу с Кимико Масэ. На работе сообщили, что она уже ушла, поэтому следователи поехали к ней домой.
Дом, где она жила, находился в пятнадцати минутах ходьбы от дома семьи Нохира. Однокомнатная квартира со столовой-кухней целиком просматривалась с порога. Следователи разместились за столом в тесной столовой, Кимико села напротив.
В комнате смотрела телевизор девочка, с виду — ученица средней школы. Женщина пояснила, что её муж скончался три года назад и теперь она живёт вдвоём с дочерью.
Кимико была худощавого телосложения, с правильными чертами лица. Было заметно, что она пытается скрыть под косметикой болезненную бледность, и всё же ей ещё вполне хватало обаяния.
«Пусть ей уже сорок один, но, должно быть, её красота до сих пор зачаровывает клиентов, побуждая их ставить подпись под договором», — мысленно представила Каору.
О смерти Каёко Нохиры женщина не знала. Возможно, она притворялась, но выглядело так, будто это известие потрясло её до глубины души. Лицо побледнело ещё больше. Глаза моментально покраснели.
«Если это сыграно, у неё невероятный талант», — подумала Каору. Она не забыла, как в прошлом столкнулась с преступником, на самом деле устроившим подобный спектакль.
Кимико подтвердила, что в день, когда предположительно было совершено преступление, она посещала дом семьи Нохира. Ей потребовалось дать пояснения относительно программы пенсионного страхования, в которую вступила Каёко Нохира. Она пошла к ней после трёх дня, а покинула дом около четырёх.
— Есть свидетель, утверждающий, что вы заглядывали в дом через забор, — сказал Кусанаги, и Кимико закивала:
— Да. Я не позвонила перед тем, как прийти, и хотела проверить, дома ли госпожа Нохира.
— Подглядывая в окна? Мне кажется, обычно в таких случаях звонят в домофон.
— Я знаю. В конце концов в тот день я так и сделала. Но мне не хотелось приближаться к воротам, я не удержалась и попробовала подсмотреть.
— Почему вам не хотелось приближаться к воротам?
— Потому что во дворе живёт Чернушка — собака, которая без умолку на всех лает. Достаточно просто подойти к воротам. Честно говоря, я недолюбливаю собак, и всякий раз, заходя в тот дом или уходя оттуда, я чувствовала себя так, будто иду на верную смерть.
— Ах вот оно что! В тот день Чернушка тоже лаяла?
— Ещё бы.
— И когда вы уходили — тоже?
— Да. — Кимико кивнула, а затем с подозрением посмотрела на Кусанаги. — С ней что-то случилось?
Тот мельком глянул на Каору и снова повернулся к Кимико:
— После происшествия она пропала, и никто не знает куда.
— Что вы говорите! — округлила глаза Кимико.
— У вас нет предположений, что могло случиться? На сегодняшний день вы последняя, кто видел Чернушку.
— Теряюсь в догадках… — Кимико беспомощно покачала головой.
— Сменим тему. Вам приходилось видеть буцудан в доме госпожи Нохиры?
— Да.
— С вами советовались по поводу его содержимого?
На секунду на её лице промелькнуло недоумение. Впрочем, и это могло оказаться искусной актёрской игрой.
— Вы о золоте? — спросила она.
— Совершенно верно. Стало быть, вы знали о потайных отделениях?
— Мне их как-то показали. Неужели золото украдено?
Отвечать на вопрос Кусанаги не стал. Вместо этого он спросил:
— Известно ли вам, кто ещё знал о потайных отделениях?
— Мм… — она задумчиво склонила голову набок. — Нет.
— Ясно. Напоследок не расскажете, что вы делали после того, как ушли из дома госпожи Нохиры? Максимально подробно, если можно.
Услышав вопрос Кусанаги, Кимико нахмурилась. Должно быть, поняла, что следователи проверяют её алиби.
— Я обошла ещё нескольких наших клиентов, затем вернулась в офис. Кажется, около семи вечера. Потом пошла в магазин, оттуда — домой. Добралась до дома около восьми.
— А после?
— Всё время была в квартире.
— Одна?
— Нет, с дочерью. — Кимико слегка качнула головой назад.
Девочка в комнате всё так же смотрела телевизор, сидя вполоборота спиной к кухне. Виднелась её белая щека.
Кусанаги кивнул:
— Госпожа Масэ, на самом деле у меня к вам просьба. Вы позволите осмотреть вашу квартиру?
Лицо Кимико помрачнело:
— Осмотреть? Зачем?
— Тысяча извинений, но мы просим об этом всех, с кем разговариваем. Это не займёт много времени. Полагаю, вы против того, чтобы ваших вещей касался мужчина, поэтому основную работу выполнит Уцуми. Вы согласны?
Сбитая с толку Кимико неохотно кивнула:
— Раз так, делать нечего. Прошу.
— Спасибо, — вставая, сказала Каору и вынула из кармана перчатки.
Осмотр она начала со столовой. Её целью, разумеется, было проверить, не спрятаны ли где-нибудь золотые слитки. Без ордера доскональный обыск не провести, но в однокомнатной квартире и искать-то особо негде.
Каору заглянула в каждый уголок, но золота не нашла. Взамен она обнаружила, что эта семья вынуждена придерживаться режима строжайшей экономии. Электроприборов — лишь самый необходимый минимум, да и те служат уже давно. Содержимое холодильника — сама скромность, и похоже, у хозяев не водилось привычки хранить лишние запасы охлаждённой еды или замораживать её впрок. Одежда западного кроя, но ни одной модной вещи. И что больше всего поразило Каору, почти все справочники на книжных полках достались нынешнему владельцу от кого-то ещё. Она поняла это по обозначенным на обложках годам.
Закончив изучать стенной шкаф, Каору посмотрела на Кусанаги и кивнула.
— Благодарю за содействие. Возможно, нам придётся поговорить ещё раз. Рассчитываю на ваше понимание. — Кусанаги встал из-за стола и поклонился Кимико.
После того как следователи покинули квартиру и немного прошлись по улице, Кусанаги спросил:
— Что скажешь?
— Мне кажется, она неспособна на преступление. По крайней мере, на убийство ради денег.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что видела, как она живёт. По-моему, человек, готовый без зазрения совести преступить закон, не сможет так сильно ограничивать себя. В наше время где ещё найдёшь людей, умывающихся обмылками, сложенными в сетку из-под мандаринов.
— Но ведь бывает, что, как говорится, бес попутал.
— Она вам кажется подозрительной?
— Как знать. Пока не пойму. Глядя на такую семью, сложно делать хладнокровные выводы.
— «Такую»?
— Мать и дочь отважно преодолевают жизненные трудности… Ладно, проехали. Идём скорее!
Кусанаги внезапно ускорил шаг, и Каору поспешила за ним следом.
4
— Значит, и в офисе тоже… Да, только что ушли. Задавали вопросы — видимо, проверяли алиби… Этого я не знаю. Наверное, до сих пор меня подозревают. Ещё потребовали, чтобы я им показала квартиру… Да, даже шкаф. Каждый сантиметр обшарили… Нет, была следователь-женщина, так что ничего… Да. Пожалуй, так будет лучше. Хорошо. До завтра.