— По-моему, мы его нашли. Но дали уйти.
Кусанаги упёр руки в бока и посмотрел на Каору сверху вниз:
— Хочешь сказать, это Мицуя Окадзаки?
Она не ответила, и тогда он раздражённо схватился за голову:
— Мне сообщили, что ты посещала место работы погибшей. Задавала много вопросов. Так нельзя! Знаешь, сколько неприятных слов мне пришлось выслушать от тех, кого направили туда снимать показания?
— Простите.
— Ну, для тебя они сделали исключение и закрыли на всё глаза. Но, помнится, ты страх как не любишь, когда к тебе относятся по-особому просто потому, что ты женщина.
— Я потом перед ними извинюсь.
— Не надо, я уже извинился. Лучше скажи, ты правда показывала подруге погибшей фотографию Окадзаки? Мол, не знаете ли его?
Каору снова промолчала. Она уже приготовилась к тому, что это не останется тайной.
— Ты по-прежнему подозреваешь Окадзаки?
— Для меня он — главный подозреваемый.
— Должны же у тебя быть какие-то доводы в пользу этой оригинальной идеи! И потом, если он преступник, зачем ему самому являться в полицию?
— Это как раз объяснимо. Он понимал, что, изучив записи звонков по мобильному телефону, мы всё равно выйдем на него, и решил перехватить инициативу.
— Тогда какой ему смысл забирать мобильник с места преступления?
— Хотел выиграть время. Чтобы успеть выстроить свои показания, прежде чем идти к нам.
— Окадзаки видел, как Тинацу Эдзима упала на землю. Тому даже свидетель есть. Или скажешь, что разносчик пиццы — его сообщник?
— Нет, конечно.
— Тогда как человек, находящийся внизу на улице, мог убить человека на седьмом этаже?
— Я, разумеется, считаю, что в момент убийства Окадзаки был в квартире погибшей. Но затем подстроил хитрый трюк — применил какое-то устройство, чтобы тело упало уже после того, как он покинет здание. Как, по-вашему, такое возможно?
— Что-то вроде механизма, управляемого дистанционно?
— Или срабатывающего по таймеру…
Кусанаги воздел глаза к потолку конференц-зала и поднял руки, показывая, что сдаётся.
— Сразу после происшествия в квартиру Тинацу Эдзимы вошли полицейские. Будь оно там, такое устройство обязательно бы обнаружили.
— А если оно сконструировано так, что его нельзя найти?
— И как же это?
— Я не знаю… Но вот что странно. По словам курьера, хоть дождь и закончился, Окадзаки не закрыл зонт. А Окадзаки говорил, что некоторое время ходил по округе. Он должен был заметить, что дождь перестал.
Кусанаги медленно покачал головой:
— Ты всё усложняешь. Да, тут пока многое не стыкуется, но, когда других ответов нет, надо принять тот, что есть. Окадзаки чист. — И Кусанаги повернулся к Каору спиной.
— Господин Кусанаги. — Она обогнула своего старшего коллегу и встала перед ним. — У меня к вам просьба.
— Слушаю.
— Вы не могли бы познакомить меня с вашим приятелем?
— С каким приятелем? — Кусанаги подозрительно заломил бровь. Затем до него, похоже, дошло подлинное значение слов Каору, и он поморщился.
— С Манабу Юкавой, доцентом Университета Тэйто.
Кусанаги отмахнулся:
— Забудь.
— Почему? Говорят, советы доцента Юкавы прежде не раз помогали вам раскрывать дела. Можно я привлеку его к расследованию?
— Он больше не сотрудничает с полицией.
— Почему?
— Потому что… так сложились обстоятельства. К тому же он физик, а не сыщик.
— Я не стану просить его раскрыть убийство. Мне бы только получить заключение, можно ли сбросить труп с балкона седьмого этажа, находясь при этом вдалеке от квартиры.
— Я точно знаю, что он скажет: «Наука — это вам не магия». Оставь эту затею. — Кусанаги попытался отодвинуть Каору с дороги и выйти в коридор.
— Подождите, пожалуйста. Вот посмотрите. — Каору достала из сумки какой-то документ.
Кусанаги обернулся. Судя по выражению лица, он уже был сыт по горло этим разговором.
— Ну что ещё?
— Найдено на рабочем месте Тинацу Эдзимы, в ящике стола. Это заявление о смене ПИН-кода к банковской карте. Она не успела его подать, но, по крайней мере, собиралась.
— И что с того?
— Как вы думаете, почему она хотела поменять ПИН-код?
— Наверное, он стал известен кому-то ещё.
— А мне кажется, дело в другом.
— Откуда ты знаешь?
— У неё был установлен код ноль-восемь-два-девять. Но она решила, что так нельзя.
— Почему?
Каору сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и лишь затем произнесла:
— Потому что день рождения Мицуи Окадзаки — двадцать девятое августа.
— Что?..
— Разумеется, это совпадение. Тинацу Эдзима завела карточку задолго до их знакомства. Но такое совпадение она сочла опасным. Если бы она вышла замуж за Окадзаки, то получилось бы, что ПИН-кодом к её банковской карте является дата рождения её мужа. Как сотрудник банка, она беспокоилась о подобных вещах в первую очередь.
Слушая Каору, Кусанаги постепенно менялся в лице. Глаза широко раскрылись, в них зажёгся огонёк живого интереса.
— Прошу вас! — Каору поклонилась. — Представьте меня Юкаве-сэнсэю!
Кусанаги слышал, как тяжело она дышит.
— Я напишу рекомендательное письмо. Только, скорей всего, ты впустую потратишь время.
6
Достав из конверта лист почтовой бумаги, Юкава пробежал взглядом по строчкам письма и убрал его обратно. На красивом лице не отразилось никаких эмоций. Глаза холодно блестели за стёклами очков в золотой оправе.
Он положил конверт на стол и посмотрел на Каору:
— Как поживает Кусанаги?
— Хорошо.
— Ясно. Что ж, рад слышать.
— На самом деле я пришла к вам для того… — начала было объяснять Каору, но Юкава, словно преграждая поток её слов, поднял раскрытую правую ладонь:
— В письме написано так: «Тебе, наверное, не захочется, но я прошу тебя помочь советом». Тут Кусанаги прав. Иначе говоря, мне не хочется.
«Как он витиевато выражается», — подумала Каору. Наверное, среди учёных таких много.
— Но, насколько мне известно, раньше вы часто ему помогали.
— Раньше — да. Но не теперь.
— Почему?
— По личным причинам. Тебя это не касается.
— Может, вы хотя бы меня выслушаете?
— Незачем. Я всё равно не стану помогать. К тому же в общих чертах всё изложено в письме. Ты хочешь узнать, каким способом можно сбросить человека с балкона, не прикасаясь к нему и находясь в отдалении.
— Только не человека, а труп.
— Неважно. В любом случае у меня не настолько много свободного времени, чтобы это обдумывать. Извини, не могла бы ты уйти? — Юкава пододвинул конверт ближе к Каору.
Та даже не протянула за ним руку и посмотрела прямо в глаза учёного-физика, спрятанные за очками:
— То есть способа нет?
— Этого я не знаю. Я просто сказал, что это не моё дело. Я больше не участвую в полицейских расследованиях. — В тоне Юкавы прозвучали сердитые нотки.
— Тогда давайте забудем про полицейское расследование и просто обсудим задачу из физики. Считайте, что к вам пришёл с вопросом человек, не разбирающийся в науке.
— Раз так, есть много других учителей помимо меня. Обратись к ним.
— Но ведь учить — ваша работа. Вы ведь не гоните с порога студентов, которые просят вас объяснить то, что им непонятно?
— Ты у меня не учишься. Ты же не слушала мои лекции? Ты просто пытаешься выехать на чужом горбу, воспользовавшись своей властью полицейского.
— Ничего подобного!
— Попрошу без крика. Позволь спросить: до сего дня сколько ты изучала науку? Вот ты говоришь, будто с ней не в ладах, — а ты прилагала усилия, чтобы преодолеть своё невежество? Или быстренько сдалась и переключилась на что-то другое? Если да — пусть так и остаётся. Никогда в жизни не связывайся с наукой. Но нет, — ты являешься, только когда у тебя затык, размахиваешь полицейским значком и командуешь учёным: «А ну-ка, разгадайте загадку!»
— Я не командую…
— В любом случае на меня можешь не рассчитывать. Извини, но и у тех, кто учит, есть право выбирать учеников.
Каору потупилась и прикусила губу:
— Это потому, что я женщина?
— Что-что?
— Вы считаете, что, поскольку я женщина, мне никогда не разобраться в сложных научных вопросах, сколько ни объясняй? — Каору уставилась на физика.
Губы Юкавы слегка дрогнули.
— Скажи я такое, женщины-учёные со всего мира закидают меня камнями!
— Но…
— И кстати. — Он прищурился и ткнул пальцем в сторону Каору. — Если ты собираешься при всяком не устраивающем тебя ответе ныть, что это, мол, потому, что я женщина, сразу увольняйся с этой работы.
Каору заскрипела зубами. Как ни досадно, но физик был прав. Она знала, что, выбрав эту работу, обрекает себя на позицию отстающего.
И в другом он не промахнулся: она действительно пыталась воспользоваться авторитетом полиции, чтобы заставить учёного разгадать загадку. Прослышав о Манабу Юкаве, она беспечно решила, что сто́ит с ним посоветоваться, как он преподнесёт ей решение на блюдечке.
— Простите. Я так рассчитывала на ваше содействие…
— Дело не в том, что ты женщина. Я решил никогда не участвовать в полицейских расследованиях. — Юкава вернулся к своему прежнему снисходительному тону.
— Поняла. Извините, что оторвала от дел.
— И ты извини, что не могу помочь.
Попрощавшись, Каору повернулась к Юкаве спиной. Но перед тем как пойти к двери, сказала:
— Я предполагаю, что преступник использовал свечку.
— Свечку?
— Он привязал к трупу верёвку и свесил его с балкона. Второй конец верёвки закрепил где-то в квартире. А рядом поставил горящую свечку. Когда она оплавилась и стала короче, огонь перекинулся на верёвку, и та порвалась… Как думаете, сработало бы?
Ответа не последовало, и Каору обернулась. Физик, потягивая кофе из кружки, стоял у окна и смотрел на улицу.
— Извините…
— Попробуй, и увидишь, — сказал он. — Появилась идея — проверь её. Результаты эксперимента куда важнее каких-то там моих советов.