— Да и зачем это Муле? — поддержал меня Жасминов.
— Но он столько готовил этот проект! — возразила Валентина и добавила, — да мы все готовили. Я вот смету считала. И я считала её для Мули, а не для этого противного Свинцова!
Я молчал и думал.
Тогда Вера сказала:
— А знаешь, Муля, была у нас в подтанцовке одна девочка. Так вот, она в ресторане всю волну всегда задавала. Только не сама, не своими руками. Ей очень шеф-повар благоволил. Так вот, если ей надо было что-то, она его так накрутит, так накрутит, а уж он старается. Никогда она без премии не оставалась, и всегда лучшие номера только у неё были…
— Придётся тебе, Муля, с кремлёвской поварихой спать, — заржал Жасминов. — Чтобы проекты свои продвигать.
Все засмеялись, даже Дуся. А Вера покраснела и надулась.
Я же молчал и думал.
Все отсмеялись и притихли. Смотрели на меня, молча пили чай. Пауза затягивалась.
Наконец, я решился и сказал:
— А ведь Вера права. И Валентина права.
Вера с Валентиной переглянулись. Валентина с довольным видом, а Вера чуть смутилась, но тоже была довольна.
— Проект Свинцову я и не собираюсь отдавать, — пояснил я, — и всем этим его начальникам. Но и прорываться к Сталину без приглашения — неоправданный риск.
— Так что же… — вскинулась Валентина, но Вера дёрнула её за рукав и что-то шепнула на ухо.
Та смутилась и умолкла.
А я продолжил развивать мысль:
— Поэтому нужно сделать как говорит Валентина, но при этом так, как советует Вера.
Все недоумённо уставились на меня, а я пояснил:
— Нужно донести этот проект Сталину, но только не чтобы я сам это сделал, а через кого-то. Найти кандидатуру «шеф-повара», как та девушка из подтанцовки.
Все заулыбались, особенно Вера и Валентина. А Жасминов скривился:
— И где ты такую кандидатуру найдёшь?
— Я вижу единственного человека, которого может принять Сталин, — задумчиво сказал я, — и это — Большаков.
— Но он же тебе сказал отдать всё философам этим! — возмутилась Вера и расстроенно воскликнула, — Муля! Если ты отдашь ему сценарий и остальное — он сразу же передаст Свинцову и этой карге в бусиках!
— Вот! — поднял я палец вверх. — Вера правильно говорит. Теперь давайте думать, как убедить Большакова, чтобы он изменил своё мнение и пошел к Сталину отстаивать этот проект, а не отдал его Александрову.
Все умолкли и изредка несмело переглядывались.
Идей ни у кого не было.
Кроме меня. Я сказал:
— Валентина, здесь нужна будет твоя помощь.
— Какая? — с готовностью ответила она, — ещё смета нужна? Или что?
— Нет, — покачал головой я, — Нужно прямо сейчас смотаться в загородный дом твоих родителей и взять одну вещь. Но я боюсь, что уже слишком поздно и они могут ругаться. Да и на чём туда добираться так поздно?
— Ерунда какая! — с усмешкой хмыкнула Валентина, — это же мой дом тоже. Отвезёт меня дядя Толя, наш водитель. А маме скажу, что завтра зачёт по вышке, а ведёт преподша, которая любит, чтобы все студенты были в строгих костюмах. Скажу, что нужно костюм взять.
— Ага, раньше не могла. А тут вдруг вспомнила, — фыркнула Вера и покачала головой.
— Скажу, зачёт пораньше на два дня перенесли, делов-то! — отмахнулась Валентина, — мама всегда насчёт внешнего вида категорична и считает, что нужно ходить в строгом виде. Так что нормально всё будет…
— Не будет! — вдруг подала голос Дуся, которая всё это время прислушивалась к нашему разговору, но в сам разговор не лезла. — Твоя мама, такая же, как и Надежда Петровна. Она и проверить может. Или встретит потом ту твою учительницу и спросит, как дочка зачёт сдала. Или спросит, зачем она студентов перед зачётом костюмы искать гоняет. И что учительница ей ответит? И что тебе потом будет? Нет, не годится это!
У Валентины аж уши покраснели. Так-то Дуся была права.
— А что тогда нам делать? — спросил я.
— А зачем ей туда ехать? — вопросом на вопрос ответила Дуся.
Все посмотрели на меня.
— А вот здесь главная задача, от которой зависит всё, — пояснил я, — провалится она — провалится и проект.
— Не умничай, Муля, — рассердилась Дуся, — я — женщина простая и мне надо говорить простыми словами. Ничего я не поняла. Причём здесь проект для Сталина и Валин загородный дом?
Над столом повисла тишина. Пришлось объяснять всю цепочку:
— Смотрите. Единственный человек, который может представить этот проект Сталину — это Большаков, наш Министр. Но он ни в какую не хочет. Мы с ним уже разговаривали на эту тему. Он категорически упёрся и не хочет. Поэтому нужно его заставить. А заставить, точнее убедить его может только один человек — Изольда Мстиславовна.
— Это кто? — спросила Валентина.
— Секретарь Большакова. Очень пожилой человек. И очень опытный. Но она на него имеет мощнейшее влияние. Скажу так — без её совета он ничего такого не делает и не подписывает.
— Всё равно не понимаю, — поморщилась Валентина.
— Объясняю. У этой старушки есть только единственная слабость — она обожает всякие экзотические растения… Прямо до ужаса…
— Ты хочешь, чтобы я поехала домой и выпросила у мамы какой-то цветочек для этой старушки? — догадалась Валентина и захихикала.
— Именно так, — кивнул я. — Иначе убедить её не получится. Если же ты сможешь выпросить растение, то может и всё выйти. Причём нужно очень редкое растение, чтобы Изольда Мстиславовна ради него согласилась на ночь глядя переться домой к Большакову с моими документами и убеждать его, что надо прямо завтра с утра ехать к Сталину и делать доклад по проекту. Если не сможешь — то всё, мы проиграли. Большаков проект отдаст Александрову.
— Ого! — уважительно протянул Жасминов, — прямо шахматная партия получается.
— Как у Макиавелли! — восхищённо прошептала Валентина. Глаза её пылали. Она прямо сейчас готова была нестись за город и лично выкосить у матери хоть весь огород.
— Тогда так и надо сказать, — подала голос Дуся.
— Что? — не понял я.
И, кажется, никто не понял. Все посмотрели на Дусю с недоумением.
— Нужно, чтобы Валентина ехала с Мулей к её родителям и рассказала всё как есть. Всю правду. Что от этого зависит карьера Мули. Тебе же квартиру должны были дать, правильно?
Я кивнул.
— Вооот! — подняла палец вверх Дуся, — Валентина должна честно сказать Анне Васильевне, что это нужно, чтобы Мулин проект доложили самому Сталину. Что цветок — это подарок для важного человека. И что за проект дадут двухкомнатную квартиру в высотке.
— И что? — удивилась Вера, — какая ей разница, дадут ему квартиру или не дадут?
— Эгэээ, девонька, — хмыкнула Дуся, — Осиповы очень хотят породниться с Адияковыми и Бубновыми. И Муля для них — самый лучший зять. И они прекрасно знают, что они не одни такие. Те же Красильниковы спят и видят, и Белозёровы. Да и другие. А тут такая оказия. Да Анна Васильевна лично весь огород до единого стебелька выщиплет, вместе с чернозёмом, лишь бы дочку удачно замуж отдать. А тут ещё квартира в центре Москвы и в таком доме.
Все молчали, потрясённые. Даже я.
Так-то ситуацию всю эту я прекрасно знал. Но устами простой женщины Дуси это прозвучало как-то… по-макиавеллиански.
— Дуся права, — вздохнул я.
Мне не хотелось говорить правду Осиповым. Потому что завтра об этом будут знать все остальные.
— Не переживай, Муля, мама никому не скажет, — успокоила меня Валентина, прочитав мои сомнения на лице, — даже папе. И я сама лучше поеду. Ты там не нужен.
— Точно?
— Точно, — кивнула она, — но туда и обратно, это всё у меня займёт часа три, если не больше.
— Нормально, — взглянул на часы я, — тогда езжай прямо сейчас, поторопись только. Орфей, ты можешь провести Валентину до её дома?
Жасминов кинул.
— А обратно, как будешь ехать, так пусть водитель тебя прямо сюда привезёт, ладно? — продолжил раздавать указания я. — А мы с Верой тем временем сядем переписывать доклад. Я-то набросал его, но там всё как курица лапой и сильно почёркано. Надо переписать набело.
— У меня в школе был самый лучший почерк! — с гордостью похвасталась Вера, — мне даже грамоты доверяли всем писать. И стенгазету только я делала!
— Вот и прекрасно. Тогда вперёд, — дал отмашку я, — встречаемся тут через три-три с половиной часа.
— А я пока твой костюм почищу и пирогов ещё сделаю, тесто вон осталось, — ворчливо сказала Дуся, — не гоже в гости идти с пустыми руками. Даже если это сам секретарь Министра.
Валентина и Жасминов ушли.
Я сбегал к Герасиму в чулан, вытащил из сумки пухлую папку с документами. Сумку оставил пока там, чтобы не увидели деньги и остальное.
— Вот, — сказал я, вернувшись в комнату, где Вера помогала Дусе убирать грязные чашки со стола.
— Помогай Муленьке, я тут дальше сама управлюсь, — велела Дуся и споро принялась освобождать нам стол от тарелок.
— Вот смотри, Вера, — я разложил черновые листы на столе, — нужно переписать вот это и это. Давай я буду диктовать, а ты пиши…
— Слушай, Муля, — вдруг жарко зашептала Вера и прижалась грудью ко мне, — а я даже и не знала, что ты такой выгодный жених, оказывается. Всё артиста себе, дура, искала. А оно вон как вышло…. Слушай, Муля, а пошли потом, после всего, в ресторан сходим, а? А потом сразу ко мне…
— Ты помогать Муле села или жопой крутить, а, вертихвостка⁈ — Дуся, которая тихо стояла за спиной и всё прекрасно слышала, вдруг огрела Веру по спине полотенцем, — ты гля, какая аферистка тут нашлась! А ну, не разевай роток!
Мы с Верой, не сговариваясь, прыснули со смеху.
— Работайте! — свирепо рыкнула Дуся и пригрозила, — я всё вижу!
Пришлось работать. Под Дусиным чутким надзором.
Валентина успела, и даже на полчаса раньше.
— Успела! — с сияющим видом, заявила она прямо от порога. — Дядя Толя гнался на всей скорости, как сумасшедший. Хорошо, хоть никакая милиция нам не встретилась.
— А что Анна Васильевна? — осторожно спросил я, — не ругалась?