А раз казан с рагу сжёг я, то и чистить тоже мне. Примерно так заявила сердитая Дуся (хотя она тоже виновата — пошла снимать бельё, а сама зацепилась языком с соседками почти на час), свирепо вручила мне пресловутый ненавистный казан, ёршик и речной песок в жестяной банке из-под «иваси пресервы».
И куда мне деваться?
Пришлось идти чистить. Мог бы, конечно, и возмутиться, но так-то да, косяк мой (да и Дуся, когда в таком состоянии, могла вполне этим ёршиком и перетянуть, без чинов).
Я вздохнул, посыпал внутрь ещё немного песка, и принялся с силой надраивать черные сцементированные стенки.
И тут на кухню вошли. Я обрадовался, что есть повод перекинуться парой слов, по-соседски, и хоть пару минут не драить этот чёртов казан. Задолбал он меня со страшной силой, и, главное, результат не очень заметный. Точнее, его вообще нет, результата этого.
Я поднял взгляд — это была Муза. Рядом с ней стоял мужик. Плечистый, хоть и невысокий, но при этом эдакий, битый жизнью мужик. Но, в общем, основательный такой мужик, настоящий.
— Вот, Муля, познакомься, — немного нервно и как-то робко сказала смущённая Муза, — это мой Виталий. Он в зоопарке работает. С хищными животными. И на орнитосекции ещё тоже. В общем, мы решили пожениться. Заявление в ЗАГС подали.
— Оооо! Поздравляю! — обрадовался я, торопливо обмыл под краном грязные руки, вытер и протянул Виталию руку, — я Иммануил. Можно Муля. Рад знакомству, Виталий. Муза много о вас рассказывала.
— И мне про вас, Иммануил, рассказывала, — крепко пожимая мою руку, кивнул Виталий. Был он немногословным.
— Мы хотим свадьбу сделать до вашего отъезда, — неловко сказала Муза и покраснела. — Распишемся позже, а свадьбу сделаем сейчас. Я говорю Виталию, что не надо никакой свадьбы. Я уже не молодая. Да и ты не мальчик. Зачем эта свадьба⁈ Только лишние деньги тратить. А он говорит…
Она окончательно сбилась и смущённо умолкла.
— Свадьба будет, — обстоятельным таким, категорическим тоном сказал Виталий и посмотрел на Музу, как мне показалось, с любовью и нежностью.
Чтобы смягчить свои слова он пояснил:
— Ты замужем не была, Муза, а я хоть и был женат, но свадьба у нас с Антониной была впопыхах, во время войны, расписались и всё. Тоня потом погибла, санитаркой она была, — пояснил он мне и вздохнул, — так что мы с тобой вполне заслужили свой праздник, Муза. Закажем стол в ресторане, я разговаривал с Ниной Филипповной, это наш начальник сектора по хищным животным, она обещала договориться, у неё связи есть. Пригласим людей. Немного, только самых близких: соседей, коллег. Посидим, выпьем, потанцуем. Почему нет? А не хочешь белое платье — так и не надо. Пошьём тебе зелёное. Или синее… Какое скажешь…
Он усмехнулся. Лицо Музы было красным от смущения. А я сказал:
— Свадьба? Это же замечательно! Мы с Дусей обязательно придём. Какой вам подарок подарить?
— Да ты что⁈ — сделала круглые глаза и замахала руками Муза, — зачем деньги тратить⁈
Я вздохнул: в этом мире и времени люди ещё не привыкли заказывать подарки. Дарили друг другу всякую, большему счёту, ерунду. На свадьбу гости могли подарить десять наборов стаканов и ни одного — тарелок. А потом эти стаканы годами передаривались знакомым и родственникам. Хотя, с другой стороны, заказывать что-то в мире, где всё было дефицитным, где было не достать самых элементарных вещей — возможно, именно это было правилом хорошего тона.
— Виталий, — сказал я, — ты перечисли, пожалуйста, чего у вас нет. Я не гарантирую, что что-то по списку получится достать, но всё же лучше, если вещь будет нужная по хозяйству, а не утюжок для волос.
Муза рассмеялась.
— Да так-то всё у нас есть, — пожал плечами Виталий, секунду подумал и расцвёл улыбкой, — вот разве что только посуда если… У меня дома две тарелки и кружка, а у Музы тоже как-то не очень…
— Софрон перебил все тарелки, — тихо пискнула Муза и отвернулась. — Там парочка надтреснутых осталась.
— Вот и отлично, — обрадовался я, сделав вид, что не заметил реакции Музы, — будут вам тарелки. И остальное. Кстати, свадьбу можно отпраздновать и в том ресторане, где работают Белла и Вера. Тоже, считай, свой блат есть.
Говорить о том, что я знаю директора того ресторана, я не стал.
— Какая свадьба? — на кухню заглянула вездесущая Белла и с любопытством уставилась на меня, — Муля, ты женишься?
— Не я, — аж замахал руками от возмущения я, — это наша Муза замуж выходит и вот мы решаем, в каком ресторане будет свадьба.
— Муза! — возмущённо всплеснула руками Белла, — ты в своём уме⁈ Какая свадьба в твоём возрасте! Расписались по-тихому и хватит! Ты бы ещё белое платье и фату надела!
— И наденет, — хмуро сказал Виталий, — захочет — белую, захочет — синюю!
— Во дела, — ошалело покачала головой Белла, — куда катится мир.
Муза стояла сама не своя. Я решил разрядить обстановку и пошутил:
— Так Муза хотела тебя дружкой взять.
— Дружкой?
— Подружкой невесты, — поправился я (в разных регионах называли это по-разному, я так привык, наслушавшись от Дуси).
— Это правда? — широко распахнула глаза Белла, расцвела улыбкой и тут же выпалила:
— Так! Для такого важного дела нужен хороший ресторан! Чтобы можно было потанцевать! Я знаю такой и договорюсь с директором! А тебе, Муза нужно не белое платье, а нежно-персиковое. А я тогда сошью себе лиловое и будет очень хорошо сочетаться!
Я стоял и изо всех сил сдерживался, чтобы не заржать. Как ловко и моментально Белла переобулась в прыжке, полностью изменив мнение. Наконец, я не выдержал, и сказал:
— Белла. Я пошутил насчёт подружки невесты. Видела бы ты себя со стороны!
Белла аж покраснела и моментально надулась:
— Очень смешно! — с негодованием фыркнула она и вышла из кухни, не удостоив нас больше взглядом.
— Ну зачем ты её так, Муля, — попеняла мне Муза, — возьму я её подружкой. Всё-таки сколько лет в соседках. А кроме неё, мне и брать больше некого…
— Ты, Муза, теперь что, из комнаты этой съедешь? — спросил я.
— Да, со следующего месяца, — кивнула она и тут же просияла, — нам с Виталием взамен на наши комнаты дают квартиру. Отдельную. Она небольшая, однокомнатная, но с длинным балконом. И главное — там даже ванная есть!
Я искренне порадовался за них.
Вот интересно, после того, как я появился в теле Мули, я стал как бы катализатором для всех соседей. Мне дали квартиру. Фаина Георгиевна перебирается в квартиру получше. Герасим уехал в деревню к Нонне Душечке, у них там дом. Ложкина вышла замуж и уехала в Костромскую область, к Печкину. Жасминов сейчас тоже туда махнул, хоть и не понятно, что из этого выйдет. Лиля и Гришка на северах. По сути, из «старичков» здесь остаётся только одна Белла.
Интересно, надолго ли?
Я окинул взглядом кухню, посмотрел через открытую дверь в коридор — хоть и не нравилось мне здесь никогда, но, кажется, я буду скучать за этой коммунальной квартирой и за моими соседями.
Но жизнь идёт и не нужно оглядываться назад. Только вперёд!
А впереди у меня — новая обеспеченная жизнь. И начну я её с поездки в Югославию!
Так примерно я думал.
Но реальность иногда не совпадает с нашими чаяниями.
— Бубнов! Что это ты вытворяешь на собрании? — от изумления я аж с места подпрыгнул: Большаков, сам Большаков лично зашёл ко мне в кабинет поругаться.
Лариса и Мария Степановна, казалось, готовы были сквозь землю провалиться и поедали министра верноподданническими взглядами.
— Вы имеете в виду сыновей и сестёр «нужных» людей? — как ни в чём ни бывало, спросил я, — ну так нужно же было мне сразу сказать, что они каста неприкосновенных и с них надо пылинки сдувать и молча сносить их хамство. Кстати, а что они делать будут в Югославии?
— Бубнов, это тебя не касается, — буркнул Большаков, — что надо, то и будут делать. А ты молча это прими. Больше я с тобой эту тему поднимать не буду. Точка!
И он, не оглядываясь, вышел из кабинета.
Хорошо, хоть дверью не хлопнул. Но по виду было видно, что рассержен.
— А что за блатные? — тут же проявила любопытство Лариса.
Мария Степановна посмотрела на неё обличительно, но потом тоже не удержалась и спросила:
— А много их? И кто там конкретно?
— Десять человек, — вздохнул я и пожаловался, — на меня сын Тельняшева набросился, начал права качать.
— Что значит «права качать»? — не поняла Лариса.
— Сын того самого Тельняшева? — вытаращилась на меня Мария Степановна.
— Ага, — кивнул я и пожаловался, — а ещё была сестра Чвакина. Кстати, а кто такой этот Чвакин?
— Ты не знаешь? — удивились коллеги.
Буквально за пару минут на меня был вывален такой ворох сведений, что я в том, моём мире, даже в интернете столько бы не нашёл.
— Там их десять человек, — поморщился я, — остальных пока не знаю. Но тоже братья и сёстры, сыновья и дочери кого-то. И вот что с ними делать? Мало того, что их воткнули нам в группу, так они ещё и ведут себя ужасно.
— Ничего не поделаешь, Муля, — сказала Мария Степановна мудрым голосом.
Но я был не согласен.
Я решил бороться.
До этого я победил Александрова, победил Завадского. Так что я — сестру Чвакина не смогу победить? Или сына Тельняшева?
Не успел я вернуться к своим документам, как в дверь заглянула… Изольда Мстиславовна:
— Муля, — степенно прошелестела она, не обращая никакого внимания на застывших от изумления коллег, — пошли поможешь мне перетащить папки.
И она величественно вышла из кабинета.
Я удивился, но виду не подал. Подумаешь, папки. Видимо, в Комитете по искусствам СССР, кроме меня, таскать папки больше некому, раз Изольда Мстиславовна лично решила сходить именно за мной.
— Что случилось? — спросил я, когда мы оказались с нею в кабинете.
Она мне не ответила, только мотнула головой, мол, не здесь, и пошла в приёмную. Я последовал за ней.
В приёмной она плотно закрыла дверь и сказала: