головы и смотрели на портрет Тито. Некоторые даже салютовали ему бокалами и рюмками, перед тем, как выпить.
Официанток как таковых здесь не было: эдакая демократичность — подходи и бери, что хочешь и сколько унесёшь. Люди сидели, ели, разговаривали и курили. Да, да, прямо здесь, в кафане. Курили, болтая, смеясь, и никто совершенно не обращал никакого внимания, если пепел от сигар и сигарет падал на стол или на колени собеседникам. Густые клубы сизоватого дыма в общем зале придавали всему эдакий нуарно-готический вид. Возможно, поэтому все посетители были смутно похожи на вампиров. А портрет Тито строго взирал на всё это вампирское великолепие.
Но при этом куревом почти не воняло. Возможно потому, что вкусно пахло кофе. А возможно потому, что запах жаренного на огне мяса был столь крепким и смачным, что перебивал все другие, лишние запахи.
Зато в углу стоял внушительный белый (!) рояль, за которым сидела тощая девица с густо подведёнными глазами. Из-за высоко взбитой башни из кудрей на голове, она напоминала томного пуделя. Томного и обалдевшего. Она так лихо наяривала бравурный мотивчик (я даже затрудняюсь сказать, что это за мелодия такая), что её плечи, затянутые в ядовито-зелёный бархат, тряслись, словно холодец.
Для Фаины Георгиевны и её сестры Изабеллы, Йоже Гале снял отдельный кабинет на втором этаже. Чтобы им весь этот шум и гам не мешали, и они могли вполне себе нормально наобщаться наедине.
Убедившись, что у них всё нормально, я спустился в общий зал и сел напротив него за столик.
— Ну как они? — спросил Йоже.
— Разговаривают и плачут, плачут и разговаривают, — с улыбкой пояснил я, — они же больше тридцати лет не виделись.
— Ого, — потрясённо вздохнул Йоже и обалдело покачал головой, — не знаю, смог бы я так долго не видеть семью…
— Такова жизнь, — вздохнул я, — я вон тоже с тётей Лизой за двадцать восемь лет вообще в первый раз увиделся.
— Но тебе же, вроде, двадцать восемь? — изумился Йоже Гале. — Я твои документы видел, когда мы приглашения готовили.
— Дак я же и говорю, впервые за двадцать восемь лет, — рассмеялся я, — мы с нею никогда раньше вообще не виделись. Только знали о существовании друг друга. И на этом всё.
— Завтра она сюда приедет, — сказал Йоже, — после конференции. Твоя тётя Лиза — настоящая деловая женщина. И хитрая, главное, такая! Ты представляешь, она совместила встречу с тобой, участие в роли консультанта в нашем фильме и ещё участие в двух научных конференциях!
— Да, ей палец в рот не клади, — с улыбкой кивнул я, — не даром она аж целый профессор. Моя мать тоже такая. Хоть и в другом направлении.
— Теперь понятно, откуда у тебя такая мощная деловая хватка, — польстил мне Йоже, и сразу перешёл к делу, — кстати, о делах. Послушай, Муля, те люди, которые взяли меха, остались очень довольны. И они просили передать тебе, что в следующий раз, когда приедешь, вези только лису. Песец пользуется меньшим спросом. Да, он красивый, но наши женщины больше знают лису.
— А ондатра? Нужна? — спросил я, вспомнив, что Адияков велел мне выяснить это.
— У вас разве так много ондатры? — удивился Йоже.
— Да, её расселили по всей территории Советского союза, — поморщился я, — так она за пятнадцать лет развелась так, что её теперь девать некуда. Мехом ондатры, который есть у нас на складе, можно завалить пять таких кафан, как эта. Или даже все шесть.
— Муля, давай я у них сначала спрошу, — неуверенно ответил Йоже, — а лучше, если ты привезёшь несколько шкурок сам, чтобы посмотреть.
— Не я, а ты привезёшь, — поправил его я.
— В каком смысле?
— Ты разве забыл, что после нашего возвращения домой, продолжение фильма снимать будут в СССР, и уже ты теперь поедешь к нам. Поэтому заранее выясни всё про шкурки, и сам всё и привезёшь. А деньги переведёшь на счёт тёти Лизы. Мы с ней договорились, она для меня откроет.
— Ты знаешь, Муля, — печально вздохнул Йоже Гале, — этот Нанович развил такую бурную деятельность, что я, боюсь, меня могут не выпустить.
— Да как тебя не выпустят? — удивился я. — Сам наш верховный благословил тебя на главного режиссёра. А ты говоришь «не выпустят»! Не выдумывай ерунды!
— Вот сердцем чую, Муля, что Нанович какую-то гадость задумал, — пожаловался Йоже, — он может подставить, да так ловко, что даже не поймёшь. Страшный человек.
— Ничего он не сделает, — хмыкнул я и процитировал известные строчки, — потому что с нами сила, брат!
— Ну, давай, брат, чтобы всё получилось! — Йоже радостно разлил густую смородиновую наливку по рюмкам и поднял тост, — за успех нашего фильма!
Мы чокнулись, выпили и принялись закусывать запечённым на огне мясом.
Тем временем градус веселья в кафане всё нарастал. Музыка заиграла быстрее, что-то под «Розамунду», и народ как-то вдруг дружно и внезапно бросился в пляс. Простые трудяги-мужики с толстыми животами лихо подхватили таких же простых жопатых баб и дружно затопали, выбрасывая коленца. Народ веселился вовсю.
Мы с Йоже от народных плясок воздержались. Сидели, ели, пили и болтали обо всём подряд. Я реально наслаждался атмосферой непринуждённого веселья. Давно так хорошо не было.
И тут к нашему столику подошли две девушки. Одну из них я уже знал.
— Салют, парни! — на хорошем русском сказала Бобана, улыбнулась мне и подмигнула.
Йоже Гале смутился и покраснел.
— Я — Бобана, — сказала ему Бобана и с улыбкой представила нам свою подругу. — А это — Мирка.
Подруга Бобаны, со странным для русского уха именем Мирка, была жгучей брюнеткой с огромными миндалевидными глазами. Бобана на её фоне совершенно терялась. Я ещё удивился, что у такой красивой девушки есть подруги.
— Мы хотим выпить! — заявила Бобана и плюхнулась к нам за стол.
Её подруга последовала её примеру.
— Что будете пить? — по-джентльменски спросил Йоже.
— Нам по чоканчичи ракии, — сообщила за себя и за свою подругу Бобана.
Для меня это прозвучало как абракадабра, но Йоже что-то понял, потому что улыбнулся и ушёл.
Мы остались втроём.
— Муля! — томно посмотрела на меня Бобана, — я специально прогнала Йоже. Мы с Миркой хотим с тобой поговорить.
— Говорите, — удивился я.
— Ты такой классный парень! — с придыханием сказала Мирка и сделала глубокий вдох так, что её внушительная грудь от этого приподнялась.
Мне аж жарко стало (или это от пива?).
— Муля! — умоляюще-проникновенно посмотрела на меня Бобана, — у Мирки тут своя квартира. А поехали с нами?
— Думаю, Йоже сейчас немного занят… — начал было я, но Бобана засмеялась и перебила:
— Зачем нам Йоже?! Поехали только ты, я и Мирка! Будем всю ночь пить вино и танцевать. Ну, или не будем танцевать.
А Мирка засмеялась и взмахнула головой так, что её длинные волосы взлетели и опустились красивой волной.
Я изумился. Так примитивно меня ещё никогда не клеили. Поэтому я спросил прямо:
— Бобана, скажи сейчас честно, что тебе надо? И, может, мы постараемся решить этот вопрос.
— Ну вот почему, когда две красивые девушки предлагают незабываемую ночь, то сразу «что-то надо»? — деланно обиделась Бобана, — может, я просто провести хорошо время хочу.
Ну да, ну да. Если бы я каждый день не видел в зеркале отражение Мули, возможно я бы даже и поверил. В том, моём мире, девушки на меня вешались регулярно. Но там у меня была внешность и деньги. Точнее большие деньги и внешность, хоть и сорокапятилетнего мужика, но я её, эту внешность, холил и лелеял. Правильное питание, регулярный чек-ап, ежедневные изнуряющие тренировки в качалке и в бассейне — в результате я вылепил из себя то, на что девушки слетались, словно пчёлы на мёд.
Но тогда у мня было ещё одно достоинство — возраст. Чем старше мы становимся, тем легче выделяться из толпы своих одногодок. В юности среди нас замечают только тех, кого щедро одарила природа. Кстати, эти красивые девушки и парни самыми первыми стареют и теряют свою былую красоту. Конкуренция в данной возрастной группе становится всё меньше. Девушки обабливаются, а из парней получаются скуфы. Поэтому любой мало мальски любящий себя человек, который хоть немного времени уделяет своему телу — конечно же будет ярко выделяться на фоне других. Причём в лучшую сторону.
Но я отвлёкся. Там то я выделялся. Да, я сам, своими руками, сделал себя. Но это было там. А здесь Муля, достаточно молодой парень с невзрачными природными данными и склонностью к скуфизму (хоть я усиленно и прокачивал Мулину привлекательность, но времени для этого прошло слишком мало, да и помощи грамотных специалистов в это время ещё не было).
— Муля! Ну поехали! — прервала мои мысли Бобана.
Ответить я не успел.
К нашему столику вернулся Йоже, гружённый десятком рюмок на деревянном подносе.
— Вот, — сказал он и принялся аккуратно расставлять рюмки в один ряд. — Решил взять. Чтобы два раза не бегать…
— Ой, как здорово! А давайте устроим соревнование! — захлопала в ладоши Мирка, — кто быстрее опьянеет — выполняет желание того, кто останется дольше всех трезвым.
Она вызывающе посмотрела на меня и провела острым розовым язычком по пухлым губам. Ух!
Ввязываться в сербскую рулетку было себе дороже, поэтому я сказал, обращаясь к Йоже:
— Девушки что-то хотят, но стесняются сказать, что именно. Даже на ночь втроём приглашали. Ты поедешь?
Йоже покраснел. Бобана фыркнула. Мирка захлопала густонакрашенными ресницами.
Я примирительно сказал:
— Всё же вам лучше озвучить нам, о чём вам нужно поговорить? Что за проблема у вас? Может, мы с Йоже вам поможем. Причём за это расплачиваться натурой не нужно будет. Так поможем. Если это не противоречит закону и морали. Конечно же.
— Мы не гулящие! — рассердилась Бобана, — ты нам понравился, поэтому мы подошли!
— Да? — изобразил недоумение я, — я мне показалось наоборот…
— Пошли отсюда, Мирка! — резко сказала Бобана, обожгла меня злым взглядом, и они ушли.
— Ну вот зачем ты с ними так, Муля? — попен