льгии или на севере Люксембурга, пока цены там окончательно не взлетели. Так-то я планировал сюда приезжать частенько и каждый раз пополнять валютный счёт. Ведь Фаине Георгиевне я скоро помогу, причём думаю, пройдёт не так много времени. Закрою гештальт, так сказать. А потом, лет через пять, я хочу переехать в Европу. И хорошо, если к этому моменту у меня здесь уже будет первичный капитал и свой домик.
Вот такой нехитрый план был у меня на эту поездку.
А если Лёля Иванова будет постоянно крутиться рядом, то второй и третий пункты, может даже, и не получится провернуть. Кроме того, я взял её в эту поездку ведь тоже не просто так.
Поэтому я посмотрел на Лёлю и сказал заговорщицким голосом:
— Лёля, за это время ты бы могла найти здесь богатого и влиятельного мужа.
— Да что ты такое говоришь, Муля?! — возмутилась она и аж покраснела от негодования, — немедленно извинись!
— Ну, если предел твоих мечтаний — выйти замуж за простого советского инженера или учителя, родить ему парочку детей, всю жизнь прожить в двухкомнатной квартире, а на выходные ездить к его родителям помогать на огороде — то тогда извини меня… был неправ!
Лёля фыркнула, резко развернулась на каблуках и ушла, сердито цокая каблучками.
А я остался стоять посреди вестибюля. И коварная улыбка змеилась по моим губам. Что ж, удочку с наживкой я закинул. Теперь остаётся дождаться, когда рыбка клюнет…
Мы с товарищем Ивановым прибыли на встречу вовремя.
Нас уже ждали югославские товарищи.
В большом зале собрались несколько человек, кроме знакомых мне Франце Штиглица и Йоже Гале, здесь были ещё актёр Раде Маркович и режиссёр Воислав Нанович. Я вспомнил их по знакомому с детства фильму «Волшебный меч». Это же по сути была первая фэнтези-сказка. Двоих других мужчин я не знал.
После приветствий, Франце Штиглиц сказал:
— Мы включили Раде Марковича на роль немецкого генерала. А Воислав Нанович будет вторым советником по фильму.
— Очень рад! — обрадовался я. Для этого времени режиссёрские приёмы Нановича были действительно новаторскими.
Мы начали обсуждать рабочие моменты, когда Нанович вдруг сказал:
— Я видел фотографии актрис на роли первой и второй сестёр милосердия. По второй у меня замечаний нет. А вот на роль первой я бы рекомендовал другой типаж. Его зритель любит больше. У нас есть такая актриса, как надо — Вера Илич-Джукич.
Ну вот, и тут началось.
И я ответил:
— Уважаемый товарищ Нанович, вы видели только фотокарточки актёров. Давайте завтра на пробах вы посмотрите на игру Раневской и тогда уже сделаете выводы.
Нанович вскинулся и тогда я добавил более жёстким тоном:
— Кроме того, все кандидатуры на роли утверждала наша Партия и лично товарищ Сталин.
Товарищ Иванов внимательно посмотрел на меня, но не сказал ничего. А вот товарищу Нановичу пришлось сдуться. Но, судя по его недовольному лицу, он ещё не сдался и будет эту идею проталкивать дальше. А, возможно, и гадить по мелкому.
Мы обсудили график и место съемок, и прочие рабочие вопросы.
А потом товарищ Штиглиц сказал:
— Товарищ Бубнов! Муля! Мы с Йоже Гале до сих пор вспоминаем ту встречу в лесу. Как вы нас замечательно принимали! И баня с вениками какая была! И мы тоже хотим показать вам югославское гостеприимство. Завтра после съемок мы приглашаем вас с товарищами к нам на озёра. Вам очень понравится! — И он подмигнул мне.
Товарищ Иванов хотел что-то сказать, но при югославах не решился, лишь опять очень внимательно посмотрел на меня.
Ну, а я что? Я ничего.
— В уборную выйду, — шепнул я ему на ухо, встал и вышел из комнаты.
Краем глаз заметил, как Йоже Гале выскользнул за мной. Я успел отойти несколько шагов, как он меня нагнал и кивнул:
— Сюда.
Мы зашли в сортир. Там, кроме нас, никого больше не было.
— Привёз? — спросил Йоже Гале.
— Да, — кивнул я, — нужно до завтра всё решить. А то потом начнут реквизит разбирать. Где я его прятать буду?
— В пять утра подойдут двое — Марко и Драган. Покажешь им.
— Хорошо, — кивнул я. — в пять я выйду во двор покурить.
— С Нановичем будь осторожен, — шепнул Йоже Гале, — хочет своих протянуть. Он хоть и талантливый, но очень себе на уме.
— Вижу, он тебя отстраняет потихоньку? — понятливо усмехнулся я.
— Урод он, — кивнул Йоже Гале и вышел из туалета.
Я как раз мыл руки, когда в туалет торопливо вошёл товарищ Иванов.
— Ты что, здесь один? — как бы между прочим спросил он, пристраиваясь возле писуара.
— Наверное, — пожал плечами я, вытирая руки.
— А где этот Йоже Гале?
— Так он же в переговорной с вами был.
— Он вышел вслед за тобой, — нахмурился товарищ Иванов.
— Я не видел, — сказал я и вышел из туалета.
Тяжелые капли дождя стучали по оконному стеклу, усыпляя. Свинцовое небо нахмурилось и стало давить. Нет, не такой я представлял Югославию. В том, моём мире, я неоднократно бывал в разных странах Европы, большинство из них мало чем отличались друг от друга и отличить, к примеру, затянутые диким плющом черепичные крыши деревеньки в Бельгии от точно таких же крыш деревеньки во Франции или северной Германии нужно было исхитриться. А вот до всяких Словакий, Словений и прочих Черногорий я так и не добрался. Как-то они мне были не так интересны, чем, скажем, улочки Рима или Барселоны.
Поэтому смотрел на Югославию с огромным интересом. Но, кроме пелены дождя и таких же серых населённых пунктов, как и у нас — ничего особенного я сейчас не видел. Даже природа была почти такая же, как у нас. Так за неспешными размышлениями я начал проваливаться в сон. Будильник я выставил на без десяти пять утра.
И тут в дверь постучали, да так, что я аж подпрыгнул. И поспешил открыть дверь.
За дверью стоял товарищ Сидоров. И был он встревожен не на шутку:
— Товарищ Бубнов! — вскричал он, — что происходит?!
— А? Что? Где? — не понял я.
— Куда делись шесть человек из группы? Их никого нет в номерах!
Глава 2
— Так, подождите. Не кричите, — помотал головой я, пытаясь разогнать сонную одурь. — Вы смотрели в номерах, да?
— Да! Я же говорю… — завёлся опять товарищ Сидоров.
— Ну так, может, они в ресторане сейчас сидят! — предположил я.
— Нет их в ресторане, — твёрдо сказал Сидоров. — Мы проверяли.
— Здесь в боковом фойе есть бильярдный стол, — вспомнил я. — Вы там смотрели?
— Мы с товарищем Ивановым уже везде смотрели, — ответил товарищ Сидоров, — на территории гостиницы их нет.
— А что администратор говорит? — поморщился я, перспектива бегать сейчас по Белграду и искать шесть великовозрастных «золотых» деток мне не улыбалось совершенно. Тем более у меня в пять утра очень важное мероприятие.
— Он ничего не видел, — вздохнул товарищ Сидоров, — говорит, отлучился кофе попить.
Я кивнул, да здесь, у них, на стойке регистрации была кнопка звонка и отлучившего администратора всегда можно было вызвать.
— И вот что теперь делать?! — взгляд товарища Сидоров метал громы и молнии.
Нужно было его успокоить и отвлечь, поэтому я сказал:
— Товарищ Сидоров, если они покинули здание гостиницы, то только с одной целью. Я думаю, что вы догадываетесь, с какой именно. Так вот, мы с вами, конечно, можем сейчас начать поиски, бегать по всем злачным местам Югославии и искать их. Но, во-первых, что люди скажут? Во-вторых, может быть, они банально просто решили прогуляться в парке ночью. Это же молодёжь. А вот если нас с вами увидят в казино или в борделях, то получим мы по полной программе. И ничего потом не докажем, вы же сами знаете, кто у них всех родственники.
— Тут то вы правы… — вздохнул товарищ Сидоров.
— Лично мне совершенно не хочется из-за этих идиотов партбилет на стол положить, — честно ответил я, — тем более я его чуть больше недели, как получил.
— Так что нам делать? — задал правильный вопрос товарищ Сидоров.
— Как что? — удивился я, — вы время уже видели? Одиннадцать часов вечера. Скоро полночь. Идите ложитесь спать. Завтра напряжённый день у нас всех.
— Ну…
— А с этими обалдуями завтра и разберёмся. Прекрасный повод отозвать их обратно, — обрадовал товарища Сидорова я, — и нам с плеч какой груз упадёт, и просьбу их родичей мы выполнили — деточек за границу вывезли. А нянькаться с ними никто из нас не нанимался… Раз нарушают правила пребывания за границей — значит пусть возвращаются домой.
— А если они в драку какую-то влезут, — забеспокоился товарищ Сидоров, — или в скандал попадут. Что мы тогда делать будем?!
— Вот если попадут — тогда и решим, — спокойно ответил я, — а пока ещё всё в порядке — то надо ложиться спать.
— Я буду дежурить в вестибюле с товарищем Ивановым посменно, — угрожающе проворчал сквозь зубы товарищ Сидоров, — и я точно буду знать, во сколько они вернулись. И уж тогда я им задам!
— И правильно! — поддержал его я, в душе мечтая, чтобы обалдуи вернулись раньше пяти часов (иначе как я выскользну незаметно из здания?).
Товарищ Сидоров внял моему совету и ушёл дежурить, а я тоже вернулся в кроватку.
На душе было неспокойно.
Только-только я досчитал до три тысяча четыреста сорок две овцы, как в дверь опять постучали.
Чертыхнувшись на неугомонного товарища Сидорова, я наспех натянул треники и отпер дверь. На пороге стояла смущённая Фаина Георгиевна.
— Муля, если я тут подумала, вдруг ты не спишь…
— Уже не сплю, — усилием воли подавил раздражение я.
— Я только спрошу, — она состроила такое просительно-умоляющее лицо, что я сразу же перестал сердиться.
— Что случилось?
— Муля, — Фаина Георгиевна торопливо оглянулась и спросила свистящим шёпотом, — а ты точно уверен, что Изабелле сообщат и она приедет?
— Точно уверен, — вздохнул я. — Через четыре дня вы встретитесь.
Этот разговор у нас продолжается ежедневно, ещё с того момента, как Котиков мне помог организовать тайную встречу.