— Это… это, пожалуй, тоже звучит почти правдоподобно, — сказал Бастиан.
— Да, но это опять неправда! — воскликнул булочник. — Ведь чёрный хлеб и сдобы лежали на разных полках!
— Ах, на разных? Вот это уже хуже! — опечалился Бастиан. Он строго посмотрел на Каспера и спросил: — Тогда, выходит, вы все же залезли в булочную воровать хлеб?
— Выходит, что так, — признался Каспер.
— Постой, постой, это мне надо записать. Будь так добр, повтори, что ты сказал!
— Выходит-что-так, — медленно, с расстановкой повторил Каспер.
— А у этого толстяка рот был набит пряниками, когда мы их поймали, — сообщил мясник.
— Это правда? — спросил Бастиан.
— Угу, — ответил Юнатан.
— Он у нас ужасно любит кардамонные пряники, — сказал Каспер.
«Любит кардамонные пряники», — записал Бастиан в свою тетрадь.
— Может, вы ещё что-нибудь украли?
— Нет, — сказал Каспер, — больше ничего.
— А нет ли у вас чего-нибудь в карманах? — спросил молочник.
И разбойникам пришлось выворачивать карманы. У Каспера не нашли ничего. У Юнатана не нашли ничего. Зато у Еспера нашли большую плитку сливочного шоколада.
— Вот тебе раз, сливочный шоколад! — воскликнул Бастиан.
— Ну и что, подумаешь, я же не для себя, — обиженно сказал Еспер.
— А для кого же?
— Для льва!
— Как ты сказал? Сливочный шоколад для льва?
— Конечно, — ответил Еспер, — сливочный шоколад высшего сорта — это его любимое лакомство.
— Ну-ну. Конечно, очень хорошо с твоей стороны, что ты заботишься о животных, но не очень хорошо с твоей стороны, что ты воруешь шоколад, — нравоучительно сказал Бастиан.
— Я и сам знаю, — вздохнул Еспер. — Я собирался заплатить булочнику, когда он придёт, но он пришёл слишком быстро, и поэтому я не успел.
— Ну-ну, — сказал Бастиан. — Конечно, если б это было в первый раз, я бы вас, возможно, простил. Вся беда в том, что вы и раньше приходили к нам в город разбойничать, и за это мне придётся, именем закона, вас арестовать. Сорок восемь дней вы будете теперь сидеть в тюрьме.
— Ой, как долго, — сказал Каспер.
— А там тепло? — спросил Еспер.
— Тепло и хорошо, — заверил их Бастиан.
— Ну, тогда ещё ладно! — сказал Каспер.
— А кормить нас будут? — спросил Юнатан.
— А как же, конечно, три раза в день.
— Ну, тогда ещё ничего! — сказал Юнатан.
И троих разбойников отвели в тюрьму, которая помещалась в том же доме, в котором жил Бастиан.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Три разбойника в тюрьме
Вся тюрьма состояла из одной большой комнаты. Но она была чистая, светлая и уютная. Здесь никогда ещё никто не сидел, а теперь вдруг появилось целых три арестанта. И у Бастиана сразу прибавилось хлопот. Прежде всего он раздобыл им кровати, мягкие и удобные, затем стол и три хороших стула. Теперь разбойникам было на чем спать и на чем сидеть. На следующий день он зашёл спросить, хорошо ли им спалось.
— Спали мы великолепно! — сказал Еспер.
— Кровати у вас здесь превосходные! — сказал Каспер.
— И стулья отличные! — сказал Юнатан.
— Вот и хорошо, — обрадовался Бастиан, ему было очень приятно это слышать. — А теперь я схожу в лавку и куплю вам таз и мыло.
— Дорогой Бастиан, зря вы беспокоитесь! Это совершенно не нужно, честное слово! Нам здесь и так очень хорошо! — закричали разбойники, перебивая друг друга.
— Ничего, мне это не трудно, а помыться время от времени с мылом очень полезно. — сказал Бастиан и ушёл.
У жены Бастиана тоже появилось много новых забот. Раньше она готовила еду только себе да мужу, а теперь надо было ещё трех разбойников накормить и напоить, а с их аппетитом это было нелегко. Но жена Бастиана была очень милая и добрая женщина, такая же симпатичная, как и сам Бастиан. И она усердно хлопотала, возилась по хозяйству, прибиралась, готовила и при этом любила напевать такую песенку:
Я чищу, мою и скоблю,
Чтоб чистым был наш дом,
А Бастиан, мой добрый муж,
Печётся о другом.
Следит он, чтоб спокойно спал
Наш город дорогой,
Но эти три разбойника
Нарушили покой.
И муж их всех арестовал,
Уж так пришлось ему.
До них никто не попадал
В домашнюю тюрьму.
Они весьма послушные -
Ни ругани, ни драк.
Сказали: здесь им нравится -
Всегда бы жить бы так!
Им вряд ли хочется домой.
И, если я права,
Не так уж плох из них любой,
Как кажется сперва.
Ах, до чего они грязны,
Черны они, как ночь.
Но мыло, щётка и вода
Сумеют им помочь.
В комнате у разбойников появились таз, мыло и вода, хоть они и считали, что это лишнее. А на стол жена Бастиана постелила скатерть и поставила вазу с цветами.
— Ах, до чего у нас чисто и уютно, — сказал как-то Еспер
— И верно, — согласился Юнатан, — прямо как будто бы мы не разбойники, а настоящие люди. До того чисто и уютно, что я бы, кажется, и сам не прочь чуточку помыться и навести красоту.
— И со мной такая же история, — признался Каспер.
— А что, если нам и правда попробовать немножко, самую малость? — сказал Юнатан.
Он налил в таз воды. намылил мылом тряпочку и легонько потёр себе кончик носа.
— Ну как, очень противно? — спросил Еспер.
— Да нет, ничего страшного, — сказал Юнатан и помыл себе серединки щёк.
— Ну хватит, — сказал Каспер, — теперь моя очередь.
И он тоже принялся мыться. И так старался, что даже уши чуточку помыл и сразу почувствовал, что стал лучше слышать.
Но самым храбрым из всех оказался Еспер. Он настолько осмелел, что погрузил в таз всю голову, так что двое других испугались, как бы он не утонул. А он полоскался и плескался — только брызги летели в разные стороны.
— Ух, до чего здорово! — крикнул он и стал такой чистый, что Каспер с Юнатаном его не узнали.
И Бастиан тоже. Он зашёл спросить, как им живётся.
— Погодите, но… не может же быть, чтобы он был один из вас! — озадаченно сказал Бастиан.
— Очень даже может, — сказал Каспер, — потому что это наш Еспер.
— Он просто так долго мылся, что сам на себя стал не похож, — объяснил Юнатан.
И они все засмеялись.
— Живётся нам здесь так, что любо-дорого, — сказал Каспер.
— Особенно приятно, что можно поговорить с другими людьми, — добавил Еспер. — Раньше мы только друг с дружкой разговаривали, а больше ни с кем, такая скучища.
— Что правда, то правда, — подтвердил Юнатан. — Но самое главное — уж очень вкусно нас тут кормят: то ли дело, когда женщина готовит.
— Все бы хорошо, — вздохнул Еспер, — одно меня мучает. Просто покою мне не даёт. Мы-то, конечно блаженствуем, а наш лев, бедняга, сидит в это время один и голодает.
— Да, это свинство по отношению ко льву, — огорчился Бастиан.
— Будьте так добры, — попросил Еспер, — арестуйте и его тоже!
— К сожалению, твоя просьба невыполнима. Лев — это не то животное, которое можно просто так взять и арестовать.
— Но он у нас очень смирный и послушный.
— Лев есть лев. И придётся ему побыть одному, пока вы не вернётесь домой. Но я могу позволить Есперу ходить и кормить его каждый день, — сказал Бастиан.
— Чем кормить-то, у меня же нет львиной еды!
— Эта беда поправима!
Бастиан ушёл и через полчаса вернулся с целым мешком львиной еды. Там было и мясо, присланное мясником, и хлеб, подаренный булочником.
— А вот эта плитка сливочного шоколада высшего сорта — это льву лично от меня, — сказал Бастиан.
И Еспер был на время выпущен на свободу и отправился домой кормить льва. Целый день он пропадал, но под вечер возвратился в тюрьму.
— Лев сожрал почти все за один присест, — доложил он.
— Вот и прекрасно, — сказал Бастиан.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Парикмахер Серенсен приходит в восторг
После того как разбойники несколько раз помылись, они стали выглядеть совсем как нормальные люди. Вот только шевелюры и бороды у них чересчур разрослись. И однажды Бастиан послал за парикмахером Серенсеном, чтобы тот их подстриг и побрил. Парикмахер пришёл с расчёской и ножницами, с кисточкой и щёткой, да ещё и кларнет с собой прихватил. Ведь парикмахер Серенсен умел не только стричь да брить да красоту наводить, он ещё был участником кардамонского городского оркестра и каждую свободную минуточку играл и пел. Вот какая у него была любимая песенка:
Весь день стригу и брею,
И завиваю вас,
Но музыка и пение
Милее мне в сто раз.
Я в городском оркестре
Первейший человек.
Играть я на кларнете
Готов хоть целый век.
(Соло на кларнете.)
Ко мне приходит Тобиас
С огромной бородой.
Я мою эту бороду
Горячею водой.
Покуда сохнет борода,
Присяду отдохнуть,
Кларнет достану и ему
Сыграю что-нибудь.
(Соло на кларнете.)
Я ничего так не люблю,
Как музыку свою.
И если брею и стригу,
То песенку пою.
Все хорошо, порезов нет,
Царапин тоже нет,
А почему? А потому,
Что я люблю кларнет.
(Соло на кларнете.)
Парикмахеру пришлось немало потрудиться с волосами разбойников, потому что они у них были не просто лохматые, но спутанные и свалявшиеся, почти что как войлок. И чтобы привести их в порядок, он долго и старательно их мыл, распутывал и расчёсывал.