— Подождем здесь.— Бассович указал на скамью, расположенную в глубине, возле изгороди из самшита, сплетенного в узоры.— Он не запоздает. Это один из самых пунктуальных людей, каких я знаю.
В античных стенах, позолоченных полуденным римским солнцем, и в саду, полном роскошных цветов, царствовала необыкновенная тишина. Ворчание Рима доносилось из-за Тибра. Казалось, ты находишься далеко от мира, но ничто не было призрачнее этого ощущения.
Ни одно правительство так не влияет на жизнь и события, как ватиканское. Не много наций, даже самых могущественных, могут позволить себе располагать таким количеством дипломатических каналов и сетей, как Ватикан. Это самое маленькое государство в мире представлено в восьмидесяти восьми странах. Его нунции повсюду имеют ранг послов, и Секретариат государства получает каждый день серию рапортов со всех концов света. А радио Ватикана каждую ночь, в определенный час, передает кодированные сообщения.
Конечно, здесь были Священная базилика Бернини,
Сикстинская капелла и процессии паломников в национальных костюмах, которые фотографировали швейцарскую гвардию с алебардами... Но были еще и кабинеты Секретариата государства, и хорошо организованная администрация Ватикана — одна из самых оперативных в мире, которая работала в исторических палаццо, под фресками Рафаэля или Гирландайо, используя ультрасовременную теле- и радиотехнику.
— Вот он,— прошептал Бассович.
Гунтер смотрел на приближающегося Марчелло Тай-фини, занимающегося шифрами Секретариата государства. Ему было лет сорок. Длинный и сутулый, похожий на профессора, утомленного научными занятиями. Костюм из твида со множеством карманов, на локтях которого нашиты куски кожи. Помесь итальянца с англосаксом — в этом было что-то курьезное.
«Итальянец с севера»,— подумал Гунтер.
Тайфини сел на скамью возле них, достал из кармана трубку и принялся набивать ее.
— Добрый день,— произнес он.— Я немного запоздал. Никак не мог ускользнуть пораньше.
«Даже в проклятой и святой ватиканской администрации, одной из самых скрытных в мире, ЦРУ удалось профильтровать информатора! — подумал Гунтер.— Старому И. С. удалось то, в чем большинство секретных разведок потерпели неудачу».
Тайфини мирно курил свою трубку, глядя на двух жирных голубей, прилетевших с лужайки к его ногам.
— Вы любите Ватикан? — спросил он.
— Очень,— ответил Гунтер.
— Это очень приятно, но немного удручает, если длится долгое время. Посмотрите, к чему это приводит. Становишься похожим на двух голубей,— сказал итальянец, указывая на птиц.— Они живут в этих садах в течение Бог знает скольких генераций. И уже не способны жить где-нибудь в другом месте.
— Вы подумали о моем вопросе? — спросил Бассович.
Тайфини медленно два раза затянулся.
— Да, я подумал. И полагаю, вам надо встретиться с монсиньором Гвидо ди Магистрисом.
— Кто он по должности?
— Секретарь в Секретариате государства. Он редко появляется на людях. Но пользуется большим влиянием в окружении папы. И он лично занимался одно время
«Папским поручением в Латинской Америке», курируемым кардиналом Антонио Саморе. Это один из экспертов по Латиноамериканскому континенту. Он причастен ко всему, что предпринималось церковным ведомством с момента образования в Мексике Центра документации, руководимого знаменитым мистером Иваном Ильичом, до возникновения «Движения морального нажима» мистера Хелдера Камора — епископа Ресифа. Совершенно очевидно, что он в тот или иной момент был причастен к делу, которое вас интересует.
— А где можно найти этого монсиньора? — осведомился Бассович.
— Мне кажется, самое простое навестить ди Магистриса в его доме,— ответил Тайфини.
— А где он живет?
Вместе со своей матерью, старой и очаровательной дамой, на Риацца Унита, дом 37, в двух шагах от Ватикана. Монсиньор ди Магистрис сохранил привычки молодого человека. Тайфини еще несколько раз затянулся, устремив взгляд на лужайку, где прогуливались толстые голуби.. Монсиньор ди Магистрис — ученый человек. Ему прочат блестящее будущее. Уверяют, что он станет кардиналом.
Он встал и выбил трубку о каблук.
— До скорого свидания! —- И удалился своей тяжелой походкой, заложив руки за спину, напоминающий искателя приключений на прогулке. Как будто ожидая его ухода, оба голубя взлетели и исчезли среди деревьев. Гунтер и Бассович тоже встали и покинули душное помещение.
Глава 5
Палаццо было великолепным, торжественным, снабженным множеством внутренних двориков, полутемных, сырых, откуда начинались лестницы, сложенные из камня.
Только в Риме или Венеции можно встретить огромные сооружения такого рода, одновременно просторные и совершенно неудобные для жилья, где семья теряется в огромных, гулких залах. Это гигантское здание было сугубо историческим и повидало на своем веку множество тайн. Курносая Флора посередине обширной зеленой площади, как раз в центре того, что должно быть «курдонером». Теперь от него остались лишь камни да обломки рухнувшей лестницы.
Гунтер и Бассович встретили толстую женщину с седыми волосами, которая несла сумку с томатами. Ее усталый взгляд задержался на обоих мужчинах.
— Синьора Магистрис? — спросил Бассович.
— В глубине двора, вторая лестница слева, третий этаж,— сказала толстуха.
— Спасибо,— поблагодарил ее Бассович.
Коридор третьего этажа был нескончаемым. В нишах, как молчаливые стражи, стояли копии античных статуй, покрытые пылью, а на потолке — плохие копии фресок работы XVIII века, с сатирами, нимфами и цветами.
— Господи! — воскликнул Бассович.— Можно подумать, что мы в провинциальном музее! Не хватает только сторожа!
Наконец они обнаружили дверь в апартаменты синьора ди Магистриса, обрамленную зелеными растениями. Гунтер позвонил, вернее, потянул за шнурок звонка. Где-то очень далеко, в анфиладе вестибюлей, раздался мелодичный звон. Потом, после довольно долгого ожидания, дверь отворилась, и, похожий на пыльную тень прошлого, перед ними предстал лакей с седыми волосами и свирепым взглядом.
— Синьор ди Магистрис дома?
— Смею спросить, господа условились о встрече? — осведомился старый человек глухим голосом.
— Нет, но мы должны повидать синьора ди Магистриса,— ответил Гунтер.
— Монсиньор еще не вернулся.
— Он просил нас подождать,— безапелляционно заявил Бассович.
Старый слуга рассматривал их своими лишенными выражения, точно стеклянными, глазами, пустыми, как у рыбы.
— В таком случае, пожалуйста, войдите,— наконец сдался он. Потом посторонился и закрыл за ними дверь.
«На этот раз мы и в самом деле в музее»,— подумал Г унтер, рассматривая античные бюсты из розового и черного мрамора, которыми был уставлен вестибюль. Паркет сверкал как зеркало. Старый слуга двигался впереди, словно автомат.
Они прошли через два салона с мебелью, закрытой чехлами, потом слуга толкнул дверь и указал на маленький круглый салон, меблированный Чиппендейлом.
— Не соблаговолят ли господа подождать? — Старик вышел.
—Сколько, по вашему мнению, комнат в этом бараке? — спросил Коста.
— Слишком много,— ответил Гунтер.
— Эти Магистрис — очень старинная римская фамилия,— заметил Бассович,— они связаны со всеми знатными и благородными...
— ...вот почему у нас такое множество дядей и кузенов, уверяю вас! — услышали они чей-то смеющийся голос.
Мужчины встали, увидев приближающуюся к ним девушку с короткими светлыми волосами. У нее было круглое милое лицо с веснушками. Маленький рост, довольно широкие плечи, тонкая талия и крепкие, спортивные ноги... Гунтеру понравилась ее легкая походка, играющие бедра...
— Добрый день! Я — Диана ди Магистрис, сестра Гвидо. Садитесь, пожалуйста. Моя мать немного устала и просит ее простить.
—Это мы просим извинения,— вежливо возразил Гунтер.
— Вы условились о свидании с моим братом?
— Да.
Диана ди Магистрис закурила сигарету, предварительно пустив пачку по кругу. У нее были быстрые, решительные жесты. Девушку легко было представить себе за рулем спортивной машины или спускающейся с гор на лыжах.
— Мы — американские журналисты,— пояснил Гунтер.— В Риме проездом.
— Мне нравится Америка,— заявила Диана.— Считается хорошим тоном плохо о ней отзываться, но я люблю вашу страну.
— Спасибо,— сказал, якобы польщенный, Гунтер.
— Эти левые буржуа выводят меня из себя,— решительно проговорила Диана.— Они считают себя патриотами и проводят все свое время, распуская слюни перед флагом. Я нахожу это отвратительным и идиотским.
Бассович с интересом смотрел на Диану ди Магистрис, которая смело перекинула ногу на ногу, несмотря на то что носила юбку намного выше колен. Бассович был неравнодушен к таким плотным блондинкам.
—Эти чувства делают вам честь,— заметил он.— Вы студентка?
— Да. Ничего выдающегося: классическая литература. Убиваю время — вот и все. А вы пишете репортажи?
— Нам хочется сделать небольшую серию о Ватикане, и мы надеемся, что ваш брат поможет нам проникнут!» в кое-какие закрытые места.
Диана ди Магистрис засмеялась, обнажив свои острые и очень белые зубы.
— О! Он знает все ходы и выходы! — сказала она.— Мой знаменитый брат — один из самых могущественных членов Секретариата правительства! Вы уже встречались с ним?
— Нет.
— Вы увидите, он очень экспансивный! Но почему вы адресовались именно к нему, а не к кому-нибудь другому? Ведь в Ватикане несколько монсиньоров?
— У нас есть к нему рекомендации,— сказал Гунтер,— от нашего общего друга.
В этих апартаментах царила необыкновенная тишина. Извне не доносилось ни малейшего звука. Только время от времени потрескивал паркет или мебель, да раздавался мерный бой часов в вестибюле.
— Федерико, лакей, не смог назвать мне ваши имена,— продолжала молодая блондинка, с интересом разглядывая их.
— Гибсон и Андропулос,— сказал Гунтер), обнажив в улыбке свои белоснежные зубы.— Гибсон — это я,— добавил он.