В этот момент раздался тихий стук в дверь, и в комнату вошла Элейн. На ней было черное платье, бледное лицо казалось измученным. Подойдя ко мне, она положила руки мне на плечи.
— Дорогая, мне пришлось им сказать. Именно он попросил меня постоять на галерее в луче прожектора, чтобы все смогли оценить мою спину. Тогда все это казалось мне просто дурацкой шуткой. Я и не подозревала его ни в чем, да и сейчас чувствовала себя настоящей предательницей, сообщив об этом полиции, но, в конце концов, он же не пожалел Норму!
— Конечно, ты должна была сказать! — в отчаянии воскликнула я.
— Дорогая, но ведь я понимаю, как все это ужасно для тебя. Ты же любила его...
— Тебе еще тяжелее, чем мне.
Я снова выглянула в окно. Дордан с Трентом вышли из административного корпуса и направлялись к полицейской машине.
— Ли, дорогая,— продолжала Элейн,— я сейчас встретила лейтенанта Трента, и он просил передать тебе письмо.
Она вынула из сумочки конверт и подала его мне. Я взглянула на него без особого интереса. Обычный конверт с напечатанным на нем моим именем.
Я уже хотела распечатать его, когда Элейн тихо ахнула, глядя в окно.
— Посмотри, Ли, что там происходит... Не то драка, не то еще что-то, совершенно непонятное...
Тополя мешали разглядеть происходившее в кампусе. Вокруг полицейской машины творилась неразбериха, дверца распахнулась, полицейский в гражданском споткнулся и упал на дорогу. Послышались приглушенные крики, резко прогремел пистолетный выстрел. Еще один полицейский метнулся в сторону от машины.
Внезапно в просвете листвы я увидела третью фигуру, бегущую к машине,— Стива. Ее дверца распахнулась и со стуком захлопнулась. Снова раздались предупреждающие крики, взревел мотор внезапно ожившего автомобиля.
— Ли, он хочет сбежать!
Теперь я увидела мчавшуюся машину Стива, следом бежал полицейский. Она летела прямо на шефа Дордана и лейтенанта Трента, с каждой секундой набирая скорость. Дордан двинулся было навстречу, пытаясь преградить ей путь, но лейтенант схватил его за руку и оттащил в сторону. Машина пронеслась мимо в двух шагах от них.
Она мчалась как-то пугающе странно, словно ею никто не управлял: не свернув к воротам колледжа, с ревом понеслась к учебному корпусу. Вдруг машина свернула с дороги и, подпрыгивая на неровностях, понеслась через лужайку. И тут я заметила прямо перед ней старый, толстенный дуб. Раздался треск, скрежет и грохот — на полном ходу машина врезалась в этого гиганта и, подпрыгнув, как живая, завалилась набок.
Шатаясь как пьяная, я отошла от окна, не в силах смотреть на это дальше.
Я и так видела достаточно и уже понимала, что никто из сидящих в машине не мог остаться в живых.
Я села на кровать, не способная ни думать, ни чувствовать. Ко мне подошла Элейн. Мы долго молчали, потом она изменившимся от волнения голосом сказала:
— Думаю, так лучше, Ли. Ты сама убедишься в этом. Ни суда, ни газетных сплетен, ни изнурительных допросов — ничего.
Мне удалось выговорить:
— Наверное, ты права: так лучше. Но если ты не возражаешь, я бы предпочла остаться одна.
— Конечно, дорогая.
Она наклонилась и поцеловала меня в щеку, потом выскользнула из комнаты.
Я еще долго неподвижно сидела на кровати. Снаружи доносились неясные звуки, заработал мотор, отъехала машина, но я не подходила к окну.
Постепенно я очнулась от оцепенения и поняла, что до сих пор держу в руке конверт. Я распечатала его и увидела в нем два сложенных листка. Развернув один, узнала мелкий почерк Трента.
«Дорогая Ли!
Возможно, мне следовало самому сообщить эту новость, но я решил, что так вам будет легче. Вы ознакомились со всеми документами по делу, кроме одного. Посылаю вам его копию. Все обрывки были подобраны и наклеены на прозрачную пленку. Думаю, письмо говорит само за себя. Выше голову!
Т.»
Почувствовав, как у меня болезненно сжалось сердце, я развернула второй листок. (Это была копия письма, напечатанная на машинке. Выглядела она так:
«Копия письма, написанного Грейс Хау ее брату в ночь самоубийства.
Дорогой Джерри!
Прежде всего я прошу тебя уничтожить это письмо, как только ты его прочтешь. Если ты сам не сможешь этого сделать в больнице, попроси Ли или кого-нибудь другого. Это очень важно. Понимаю, что мне не следовало тебе писать, но я не смогу выполнить того, что задумала, не простившись с тобой.
Не горюй, Джерри! Сегодня я узнала такое, что жить больше не в состоянии. Джерри, пожалуйста, пойми и прости меня. Я решила покончить с собой. Знаю, это звучит ужасно, но иного выхода нет. Чего мне ждать? Глупо обманывать себя, что жизнь когда-нибудь подарит мне то, чего я от нее хочу. Я никому не нравлюсь, и мне кажется, что люди меня ненавидят. Они всегда относились ко мне так жестоко, причинили мне столько боли, что я больше не в состоянии это терпеть. Ты — единственный, кого я люблю, тебя и Ли. Не хочу обременять тебя, я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.
Никто не узнает, что я покончила с собой, дорогой. Об этом я позаботилась. Не опасайся скандала, всего того кошмара, который сопровождал папину смерть. Но я сделала одну вещь, за которую ты можешь на меня обидеться. Прошу тебя, поверь, что я пошла на это для твоей же пользы. Я знаю, что ты дал Норме значок своего землячества, иначе говоря, эго была неофициальная помолвка. Меня это просто убивает. Я понимаю, что сейчас ты влюблен и не можешь судить о ней беспристрастно. А если ты получишь страховку за меня, тебе ни за что не вырваться из ее когтей. Поэтому я составила новое завещание — оставила все Ли. Она тебя любит по-настоящему и стоит пяти тысяч таких, как Норма. Я была бы счастлива, если бы ты в один прекрасный день на ней женился. Тебе нужен кто-то сильный и очень порядочный, так же как и мне. Нам нужно многое изменить в самих себе, перебороть дурную наследственность. Кажется, я давно знала, что таков и будет мой конец,— еще с той страшной ночи, когда мы услышали про папу. Считай это предчувствием или предвидением, но я этого ждала.
Прощай, дорогой. Грейс».
Никогда до этого я не представляла, что имеют в виду люди, когда говорят, что «почва ушла у них из-под ног». На мгновение я оледенела: кровь в жилах застыла, пальцы, державшие письмо, превратились в сосульки. Продолжала работать только голова, в логической последовательности рождая одну мысль за другой.
Грейс написала Джерри это письмо за несколько часов до своей смерти. Джерри показал мне другое, о Норме, написанное раньше. Он нарочно показал его мне, чтобы я могла утверждать, будто в письме Грейс ничто не указывало на ее намерение покончить с собой. Потом он показал его Норме, специально, чтобы вывести ее из себя, и та порвала оба письма. Он с самого начала знал, что Грейс задумала сделать, знал и про завещание в мою пользу. Если бы это завещание имело юридическую силу, я получила бы деньги, а он — меня. Если бы его сочли незаконным, Джерри все равно получил бы деньги, но при условии, если никто не узнает, что его сестра покончила жизнь самоубийством. Конечно, у него были куда более сильные мотивы, чем у кого-либо другого. И он должен был убить Норму — ведь она могла помешать ему получить деньги. Джерри убил ее, а затем отправился со мной к фонтану, чтобы обеспечить себе алиби. Он объяснялся мне в любви, зная, что в бассейне труп Нормы. Джерри сделал все то, что по глупости я приписывала Стиву. И в машине, разбившейся у меня на глазах, был совсем не Стив. Я ошиблась, я была обманута... Все остальное утрачивало значение, потому что Джерри так бессовестно поступил со мной. И он был мертв.
Я не слышала, как в комнату вошел Стив, и не знаю, сколько времени он стоял рядом, глядя на меня своими темными глазами, которые так много умели сказать без слов.
Он забрал письмо из моих онемевших пальцев и тщательно разорвал его на мелкие клочки, которые затем разбросал по полу.
— Не придавай такого значения тому, о чем ты думаешь, Ли,— мягко заговорил он.— Сейчас твои мысли — всего лишь полуправда. Ты должна понять, что на самом деле все не так отвратительно, как тебе кажется. Джерри мне все рассказал — предпочел говорить со мной, а не с полицией. Сегодня утром он понял, что Трент обо всем догадался. Вот почему он решил опровергнуть свое алиби и сознаться.
Я смотрела на него, но почти ничего не видела.
— Он умер, да, Стив? Джерри погиб?
Стив кивнул, с сочувствием глядя на меня.
— Я догадывался, что он способен отколоть нечто подобное, но ничего не сказал Тренту. Подумал — будет лучше, если Джерри сам распорядится своей судьбой. Ночью в гараже, когда ты нашла в «Кларионе» обрывки подлинного последнего письма Грейс, он понял, что все потеряно. Он не мог продолжать обманывать тебя и пытался покончить с собой в ремонтной мастерской. Он сам захлопнул дверь и включил мотор.
— Значит, за нами следил ты?
— Да. Трент разобрался во всем еще вчера и опасался, что с тобой может что-нибудь случиться. Он поручил мне не спускать с тебя глаз. Рассказал и про это письмо, объяснив, что Джерри постарается любой ценой узнать, куда девались обрывки. А потом ты позвонила среди ночи. Мне было неприятно подглядывать за тобой, но я отправился вслед за вами. Я забрал «Кларион» с обрывками письма у Джерри в мастерской. Я знал, что это его смертный приговор. Поэтому я не заговорил с тобой, когда вернулся к машине. Я намеревался отвезти тебя назад в колледж и кое-что объяснить, но ты выпрыгнула из машины, а я не мог тебя остановить. Тогда я понял, что ты приняла меня за убийцу... Но это было не так страшно, как открыть тебе, что Норму убил Джерри. Этого я не смог и послал наверх сторожа гаража, попросил его отвезти тебя домой в моей машине. Я не знал, что ты сильно ушиблась, и, конечно, не догадывался, что Джерри решил покончить с собой.
— А теперь Джерри умер. Он уверял, что любит меня, хотя все время думал... * •
— Нет, это неверно. Попытайся понять, Ли, Джерри мне все объяснил. Грейс ввела его в огромное искушение, и у него не хватило сил противиться. Но тебя он любил, только понял это, когда было уже слишком поздно и кривая дорожка завела его далеко.