Автобус неожиданно сбавил скорость, хотя Джонатан не предпринимал для этого решительно никаких действий. Несколько раз натужно кашлянув мотором, истерзанная машина остановилась.
Обняв жену за талию, Рик заметил:
– Что-то для библиотекаря у тебя чересчур уж бурная жизнь.
– Зато без тебя она стала бы совсем невыносимой и скучной.
Они улыбались друг другу, испытывая облегчение оттого, что опасность осталась позади, как вдруг до них донесся придушенный возглас Алекса.
Обернувшись на звук, они увидели, что Лок-нах в красном тюрбане, зажав Алексу рот, вытаскивает мальчишку из автобуса. Глаза ребенка округлились от ужаса.
– Алекс! – вскрикнула Эвелин.
О’Коннелл бросился через проход к заднему окну автобуса. Через стекло он видел, что его сын бешено сопротивляется Лок-наху и двоим его приспешникам, пытающимся запихнуть его на заднее сиденье стоящего рядом лимузина.
О’Коннелл успел выскочить на мостовую, но черный лимузин взревел мощным мотором, объехал автобус и помчался по мосту.
Джонатан и Эви чуть ли не кубарем выкатились из передней двери автобуса вслед за Риком, но О’Коннелл оказался проворнее и уже огромными скачками несся за лимузином. В этот момент пролеты моста начали расходиться.
Как чемпион по барьерному бегу, Рик перемахнул через опустившийся шлагбаум и помчался по все более круто поднимающемуся мосту. Разогнавшийся лимузин с легкостью преодолел пока еще небольшое расстояние между пролетами и очутился на другой половине моста. О’Коннелл изо всех сил сопротивлялся все более крутому подъему, который грозил сбросить его вниз, словно мальчишку со снежной горки. Отчаянным прыжком Рик преодолел оставшиеся несколько футов и, вцепившись в край пролета, повис над бездной.
Теперь О’Коннеллу оставалось только прыгать в воду. Он еще успел заметить, как на дальнем съезде с моста лимузин круто свернул и, мелькнув на прощание огоньками габаритов, скрылся из виду.
Рик безвольно разжал пальцы и заскользил по наклонной плоскости. У основания разведенного моста с бледными, вытянутыми лицами застыли Эвелин и Джонатан. Соскользнув к их ногам, Рик остался сидеть с видом человека, у которого вырвали сердце из груди. Его губы шевелились: он повторял имя сына.
О’Коннелл не плакал. Когда жена помогла ему подняться, он уже знал, что слез не будет. Разреветься, расслабиться означало бы признать свое поражение. И даже хуже: смириться с тем, что сын потерян для них, и, возможно, навсегда.
Ослабевший от потери крови Ардет-бей приблизился к скорбно молчавшей троице:
– Не беспокойтесь, друзья. Эти люди не причинят вашему мальчику никакого вреда.
Эвелин, крепко державшая мужа за руку, встрепенулась:
– Почему ты так уверен в этом?
– Он им нужен, и нужен обязательно живым. Мальчик нужен теперь всему миру. У него на руке браслет Анубиса.
Эвелин впервые услышала об этой новости только сейчас и нахмурилась:
– Так значит, браслет у него?
О’Коннелл утвердительно кивнул и повернулся к Ардет-бею:
– Мой сын говорил, что видел пирамиды Гизы и развалины Карнака. Значит, нам следует искать его там?
Предводитель медджаев склонил голову:
– Именно там начнется путешествие твоего сына. Ну и наше соответственно. В Карнаке браслет Анубиса укажет мальчику дальнейший маршрут.
Эвелин в отчаянии вцепилась в руку мужа:
– Если мы не опередим Имхотепа и его сумасшедших подданных, мы не узнаем, куда нам двигаться дальше.
– Не следует недооценивать способности нашего сына, – с нежностью произнес О’Коннелл. – Алекс обязательно оставит для нас ориентиры. Своего рода дорожку из хлебных крошек.
– Надо немедленно отправляться в путь, – заявил Ардет-бей.
О’Коннелл задумчиво озирал блестящие, словно обсидиан, воды Темзы. Гроза, похоже, прекратилась и уступила место нежному, как слезы ангела, дождю.
– Нам сейчас очень бы пригодился ковер-самолет, – мрачно пошутил Джонатан.
О’Коннелл кивнул головой и, многозначительно прищурясь, изрек:
– Похоже, я знаю, где его раздобыть... А пока нам надо немедленно лететь в Каир.
– Тем более, что вещи уже давно уложены, – напомнила мужу Эвелин.
– На сборы у нас уйдет самое большее минут пятнадцать, – согласился О’Коннелл.
– Этого мне как раз хватит, чтобы снять смокинг и вытащить из шкафа подружку, – обрадовался Джонатан.
Покинув славные останки послужившего им верой и правдой автобуса, все четверо решительно направились на поиски такси.
Глава 9Поцелуй мумии
На верхней балюстраде Британского музея, в окружении таких же уродливых, как он сам, медных химер, покрытых паутиной и пометом, стоял, взирая на город, повелитель Имхотеп. Небо по-прежнему оставалось черным и грозным, но дождь едва накрапывал. Величественный верховный жрец, несмотря на свою жалкую полуистлевшую плоть, был достаточно могуч, чтобы вызвать гром, причем желание небес при этом не учитывалось.
– Я немедленно отправлюсь в Ам-Шир, – рычал он по-древнеегипетски, – чтобы уничтожить Царя Скорпионов.
По левую руку от Имхотепа стояла Мила. Легкий ветерок играл складками ее черного платья. Прическа с ровной челкой на древнеегипетский манер и тонкие черты лица служили напоминанием о том, что эта женщина является новым воплощением потерянной любви Имхотепа Анк-су-намун.
– И после этого мы вместе будем править всем миром. – Взгляд женщины, устремленный на своего возлюбленного, обещал все наслаждения, какие только мог измыслить человеческий разум.
По правую руку Имхотепа скромно стоял его новый верховный жрец – смотритель музея Фауд Хафис. Он выглядел озабоченным.
– Мой повелитель, – Хафис нерешительно шагнул к Имхотепу, – эти люди, О’Коннеллы, и предводитель медджаев... У них жезл Осириса.
Дикая ярость исказила и без того уродливые черты Имхотепа, однако он не стал выплескивать свой гнев на Хафиса: тот еще мог быть ему полезен.
Немного успокоившись, Имхотеп произнес:
– Путешествовать в Ам-Шир – значит следовать путем смерти. Даже если наши враги обладают жезлом Осириса, он ничем им не поможет.
С этими словами восставший из мертвых Имхотеп повернулся к женщине, чтобы поцеловать ее. Несмотря на всю преданность и почтение. Мила не могла скрыть страх и отвращение при приближении этой ужасной маски смерти, и Имхотеп прекрасно почувствовал это:
– Доверься своей любви ко мне, Анк-су-намун.
Пустые глазницы Имхотепа уставились в лицо женщины, извлекая из самых потаенных уголков памяти воспоминания и образы...
...Они стояли лицом к лицу в роскошных покоях дворца фараона Сети. Смуглая красавица – наложница фараона и он, прекрасный величественный верховный жрец. Гладко выбритый череп, медная кожа и могучие мускулы делали его по-настоящему неотразимым. Именно таким сейчас Мила видела перед собой Имхотепа. Они собирались скрепить свою любовь страстным поцелуем. Анк-су-намун (а именно ею сейчас чувствовала себя Мила) ощутила, как все сомнения покидают ее. Она порывисто обняла своего возлюбленного, прикрыла глаза и отдалась во власть его неистовых поцелуев...
Миле повезло, что, стоя на балюстраде музея, она пребывала в глубоком трансе – иначе ее ужаснул бы вид источающих зловоние и кишащих личинками губ верховного жреца. Она почувствовала бы, как к ней прижимается гниющая плоть, которая при прикосновении к ее цветущей коже разлагается еще сильнее – такова была цена поцелуя мумии.
И так должно было происходить всегда, пока Имхотеп не вернет себе власть над собственным телом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯНЕВЕСТА МУМИИ
Глава 10Ад на колесах
Над плоскими крышами Каира царили высокие минареты и круглые купола мечетей. Город далеко раскинулся с юга на север. С востока его ограничивала каменистая пустыня, а с запада – плодородная долина Нила. За короткой зеленой полосой растительности мрачно возвышалось плато Гиза со знаменитыми пирамидами.
У нильских причалов теснились суда с хлопком, ожидая разгрузки. За высокими мачтами, напоминавшими мертвые деревья, виднелись формы железнодорожного моста. Но если уклад жизни и одежда жителей припортовой части города оставались такими же, как при фараонах, то вагоны и паровозы выглядели вполне современно. Публика, путешествующая по железной дороге, предпочитала европейские наряды, если не считать традиционных фесок.
Исключение составлял лишь один частный поезд. Как только он покинул каирский вокзал, в окнах его вагонов возникли вооруженные люди в краевых тюрбанах и развевающихся бурнусах. Всего их было около пятидесяти. Некоторые из них расположились на крышах вагонов и, словно мрачные химеры, несли сторожевую службу.
Алекс О’Коннелл, которому раньше всегда нравилось ездить на поездах, сейчас пересматривал свое мнение. С начала путешествия за ним вот уже несколько дней неусыпно следил не слишком вежливый и отнюдь не обходительный араб по имени Лок-нах. В данный момент мускулистый волн, крепко ухватив мальчика за руку, втаскивал его в роскошный салон-вагон с плюшевыми сиденьями. Здесь Алекс увидел смотрителя музея в красной феске, который что-то горячо обсуждал с красивой женщиной по имени Мила. Она была одета в облегающее черное платье, и ее наряд украшало огромное количество драгоценностей.
– Когда повелитель Имхотеп впервые встретил этих неверных О’Коннеллов, – говорил маленький смуглый человек в красной феске, – им удалось отправить его бессмертную душу прямо в преисподнюю. Именно по этой причине наш господин будет оставаться уязвимым даже тогда, когда полностью восстановит свои силы.
– И лишь возглавив армию Анубиса, – подхватила женщина, – он станет по-прежнему непобедимым.
– Совершенно верно, моя госпожа. – Хафис взял с сиденья этого богато декорированного настоящим деревом вагона большую черную книгу и самым будничным тоном произнес:
– Вы должны всегда держать вот это при себе.