– Понравится мир все это! – в отчаянии воскликнул Джонатан.
– Правда? – переспросил Ардет-бей, с интересом взглянув на англичанина.
Стоя на носу шаланды, Эви созерцала сапфировое небо, изредка поглядывая вниз – туда, где проплывали фантастические пейзажи пустыни. Тень от дирижабля неслась по бледным дюнам. О’Коннелл некоторое время наблюдал за любимой женщиной, потом подошел к ней поближе и нежно обнял ее рукой за талию.
– Как может выглядеть настолько привлекательно это бесплодное и пустынное место? – удивлялась Эвелин.
– Ты имеешь в виду Сахару?
Она кивнула и указала рукой куда-то вниз, где под луной серебрились безбрежные пески:
– Когда великие армии фараонов шли по холмам этой пустыни, они погибали от песчаных бурь, и хищные птицы расклевывали их трупы.
– Эви... Я никогда не говорил тебе об этом, но когда мы впервые встретились с тобой... в тот самый день, когда вы с братом пришли ко мне в каирскую тюрьму...
Она рассмеялась, но в этом смехе прозвучало одновременно и веселье, и горечь:
– Я тогда ужасно отнеслась к тебе.
– А я к тебе... но, когда мы познакомились, у меня возникло какое-то странное ощущение. Оно не поддавалось никакой логике, мне даже почудилось, что я свихнулся. Меня ждала смерть... меня в тот день должны были повесить ... И все же, увидев тебя, я понял, что не умру в этой тюрьме. Я понял, что нам суждено быть вместе, следовать по жизни до самого конца. И я ничего не боялся. Я знал, что мое время умирать еще не наступило.
Она кивнула и улыбнулась, но как-то печально.
Рик вздохнул:
– Я чувствовал, что ты и я... мы должны быть вместе. Сумасбродная мысль, да? А может быть, просто мечта приговоренного к смерти.
– Но тебя не казнили.
– Нет... благодаря тебе. И как бы нелепо это ни звучало, но легионер и библиотекарь действительно оказались созданными друг для друга.
Глаза Эвелин просияли:
– Это нельзя назвать нелепостью, Рик, это... это отлично. Мы действительно рождены, чтобы всегда быть имеете, дорогой. Несмотря на то, что мы с тобой такие разные. Мы, наверное, похожи на кусочки мозаики, которые в определенной комбинации идеально прилегают друг к другу.
Он повернул Эвелин к себе и нежно поцеловал ее в кончик носа.
– Такая мозаика мне хранится... И как здорово, что мы идеально подходим друг другу.
Она крепко обняла мужа, прижав голову к его груди и глядя вверх, в темно-синее небо, где сияли луна и мириады звезд.
– Я обязательно верну его, Эви, – произнес О’Коннелл, зарывшись лицом в пушистые волосы жены. – Это я тебе обещаю.
Эвелин почувствовала, как на глаза начинают наворачиваться слезы, но постаралась, чтобы ее голос звучал твердо:
– Я знаю, что у тебя все получится. У нас все получится.
Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, а воздушный корабль продолжал свой путь в ночи.
Пустыня – бесплодное, лишенное дорог, пространство, где ландшафты меняются с удивительной быстротой. Горы и долины подвергаются постоянному выветриванию налетающими на них сирокко и самумами, однако люди все же осмеливались вторгаться в этот неприветливый мир, стараясь внести в него хоть какую-то упорядоченность.
Когда на следующее утро сияющее солнце осветило маленький поезд, деловито пыхтящий между золотистых дюн, великий бог Амон-Ра, вероятно, был немало удивлен настойчивости хлопотливых крошечных созданий.
Внутри тесного пассажирского купе одного из вагонов, на крыше которого маячили вооруженные винтовками охранники, сидели двое: высокий мускулистый воин в красном тюрбане и его подопечный – восьмилетний мальчик.
Алекс расположился напротив Лок-наха и методично барабанил пальцами по широкому деревянному подоконнику, уставившись на араба неподвижным взглядом. Тот, в свою очередь, пялился на раздражавшего его мальчишку. Алекс, наверное, уже в сотый раз задал Лок-наху вопрос, обычный для ребенка, которому наскучило длительное путешествие:
– Мы уже приехали?
Лок-нах, не понимающий или делающий вид, что не понимает издевки, в сотый раз ответил «нет».
– Мы уже... – начал было Алекс, но внезапно отшатнулся и замолчал.
Взбешенный Лок-нах вскочил на ноги. В его пальцах сверкнул устрашающего вида нож, который араб метнул в подоконник. Острейшее лезвие глубоко вонзилось в доски и завибрировало прямо между указательным и средним пальцами оторопевшего Алекса.
Мальчик и сам задрожал, но, стараясь сохранять хладнокровие и не выказать страха, он даже не пошевелился. Мальчишка внимательно всмотрелся в угрожающее лицо араба и как бы между прочим заметил:
– Неплохое попадание.
– Я промазал.
У Алекса глаза расширились от ужаса.
Лок-нах многозначительно посмотрел на мальчика, выдернул нож из деревянной доски и снова сел на свое место. Через некоторое время он начал ковырять лезвием во рту, используя его вместо зубочистки.
Алекс понимал, что Лок-нах старается запугать его. Это раздражало мальчика и означало, что араб все-таки добился своей цели.
Бросив на Лок-наха недовольный взгляд, Алекс заявил:
– Мне нужно в туалет.
– Нельзя.
– Как это «нельзя»? Разве не ты должен заботиться обо мне? По-моему, это твое дело.
Темные глаза араба оставались холодными.
– То, что тебе хочется в туалет, – твое дело. А вот позволю ли я тебе сходить туда, зависит исключительно от меня.
– Что ж, тогда мне остается только писать в штаны. Пожалуй, я так и сделаю. А потом расскажу той строгой женщине, что ты не сводил меня вовремя в туалет. Ей придется подыскивать для меня новые штаны, а так как она скорее всего не найдет подходящего размера, то...
Лок-нах снова стремительно вскочил на ноги.
Алекс нервно сглотнул.
На этот раз Лок-нах не стал метать свое страшное оружие. Вместо этого он молча указал в дальний конец вагона, где находился туалет, и Алекс послушно направился туда.
Мальчик открыл дверь и увидел самое грязное отхожее место, которое только можно себе представить.
– Наверное, я все же был прав, когда собирался сделать это прямо в штаны, – вздохнул он.
– Заходи! – грубо крикнул Лок-нах и впихнул мальчика внутрь крошечного помещения, оставив дверь туалета открытой.
Алекс принялся не спеша расстегивать пуговицы на шортах, одновременно поглядывая на Лок-наха. Тот тоже вошел в туалет и теперь стоял почти вплотную к мальчику, сложив руки на груди и напоминая сердитого евнуха в гареме.
– И что же, ты собираешься вот так стоять здесь и наблюдать за мной? – удивился Алекс.
– Пошевеливайся! Мне некогда ждать тебя.
«Что ж, – подумал Алекс, – по крайней мере, тут есть еще кто-то, кто приглядывает за этим туалетом».
– Послушай, – вслух произнес он, – я не могу это делать, когда на меня смотрят...
– Ну хорошо, – прорычал Лок-нах и, выйдя из кабинки, захлопнул за собой дверь.
Алекс быстро огляделся по сторонам, поморщился, заглянул в «очко», и его чуть не стошнило. Неужели никто не мог позаботиться о том, чтобы почистить туалет?
Пытаясь сдерживать дыхание, чтобы не ощущать отвратительный запах, мальчик брезгливо протянул руку и дернул грязную цепь, служившую для слива воды. Отвернувшись, он услышал, как вода шумным потоком устремилась в унитаз. Посмотрев вниз, Алекс увидел, что металлическая заслонка, запирающая слив, открывается прямо на пути!
Алекс помочился, застегнул пуговицы на шортах и снова дернул за цепочку. В его голове рождался план побега. Он оглянулся на закрытую деревянную дверь, за которой стоял на страже Лок-нах. Преодолевая отвращение и наплевав па микробов, Алекс ухватился за унитаз и сильно дернул его на себя. Как он и предполагал, сиденье держалось еле-еле. Еще одно усилие, и ржавые гвозди не выдержали. Свернув унитаз в сторону, Алекс обнаружил достаточно большое отверстие в полу вагона. Мысль о том, что еще исчезало в этой дыре, не слишком обеспокоила мальчишку. Перед ним открывался реальный путь к побегу.
Единственной проблемой были стремительно мелькавшие в отверстии рельсы и шпалы. Невозможно было, не рискуя жизнью, спрыгнуть в открывшуюся дыру.
Из-за двери раздался приглушенный голос Лок-наха:
– Давай поторапливайся!
– Я еще не закончил! – отозвался мальчик и даже для убедительности немного покряхтел.
Это помогло ему выиграть время. Если бы поезд остановился или хотя бы чуть-чуть сбавил скорость...
...И тут, словно повинуясь его желанию, заскрежетали тормоза колесных пар. Алексу было невдомек, что поезд достиг пункта своего назначения – храмового комплекса Карнака.
Даже не задумываясь о том, что значит для мальчишки оказаться в одиночестве среди пустыни, Алекс решил действовать. Его манила свобода, и то, что путь к ней лежал через дыру от унитаза, смущало юного О’Коннелла меньше всего.
Алекс выбрался в отверстие, прополз под поездом и, увернувшись от колеса, выкатился на песчаный откос.
Перед его глазами развернулась удивительная картина: среди песков, окруженный целым лесом древних колонн, возвышался храм великого Амона в Карнаке. Алекс сразу же узнал его. Первым исследователем величественных руин был его родной дедушка, чью гибель объясняли проклятьем царя Тутанхамона, павшим на того, кто нарушил покой его гробницы. Мальчик стремглав пустился к развалинам храма. За его спиной раздались крики на арабском и ломаном английском. Алекс различил гневный голос Лок-наха:
– Мальчишка сбежал!
Загрохотали винтовочные выстрелы охранников, сидевших на крышах вагонов. Пули свистели вокруг беглеца, то и дело рикошетя от колонн и обломков камня. Алекс бежал зигзагами, направляясь к центральному входу в храм. Позади мальчика раздался какой-то странный звук, но Алекс не обратил на него внимания.
Тяжелая дверь товарного вагона отлетела в сторону. В проеме появился Имхотеп, привлеченный царящей снаружи суматохой. Роскошные черные одежды верховного жреца почти не скрывали его гладкую мускулистую грудь. Рядом с ним стояла очаровательная Мила.