Рик последовал за товарищем. Держа оружие наготове, Ардет-бей ворвался в обитый плюшем салон, и в тот же момент О’Коннелл оказался у распахнутой настежь двери соседнего товарного вагона. Мужчины готовы были открыть огонь, но здесь их уже никто не ждал.
Все вагоны, включая и тот, что был отделан под египетский храм, оказались покинутыми. Никаких следов Алекса обнаружить не удалось.
На маленьком резном столике, украшенном по краям иероглифами, возвышались огромные песочные часы. Последние черные струйки перетекали из верхней колбы в нижнюю.
Мрачный О’Коннелл спрыгнул на песок, где встретился с Ардет-беем, который отрицательно помотал головой.
– Слишком поздно. – О’Коннелл со злостью ударил кулаком по двери товарного вагона. Жара пустыни отступила под окатившей Рика волной холодного отчаяния и ярости. – Проклятье! Мы опоздали.
Ардет-бей, вынужденный смириться с этим страшным открытием, принялся внимательно оглядывать опустевший Карнак, огромный храм, величественные колонны и нагромождения камней.
– Мы действительно потеряли их след. Они уже давно уехали отсюда, – должен был согласиться он.
Им во что бы то ни стало нужно было выиграть эти безумные гонки, но они проиграли, и сейчас не имели понятия о том, где искать браслет Анубиса. Эта сверхъестественная карта-компас, захлопнувшаяся на руке юного Алекса, увела Имхотепа и его приспешников к следующему пункту на пути к заветной цели. Теперь ни Рик, ни медджай не знали, куда мчаться, чтобы успеть спасти мальчика. Пребывающие в вечном движении пески пустыни давно замели все следы тех, кто еще недавно стоял здесь лагерем.
Вдруг откуда-то из руин раздался пронзительный крик Эви:
– Ри-и-ик!
Надежда снова затеплилась в сердце О’Коннелла: в голосе жены он услышал не отчаяние, а ликование и радость.
Лавируя между обломками древних колонн, Рик помчался на зов жены. Ардет-бей едва поспевал за ним. Снова раздался крик Эвелин, указав им правильное направление. Вбежав в зал храма, мужчины, остановились рядом с миссис О’Коннелл. Если еще недавно она была готова ухватиться за любую спасительную соломинку, то сейчас ее лицо светилось надеждой... То, что ей удалось обнаружить, было куда весомее «соломинки».
Сначала Эвелин нашла галстук Алекса, которым тот обмотал руку статуи фараона Сети.
– Посмотри сюда, – улыбнулась Эвелин. – Вот что нам оставил наш мальчик.
– Это явно какой-то знак, – согласился Рик, и сердце его бешено заколотилось.
Затем Эви обратила внимание мужчин на какое-то сооружение из песка на полу храма. На первый взгляд казалось, что здесь просто играл ребенок. Но при ближайшем рассмотрении стало понятно, что это нечто вполне конкретное и узнаваемое.
– Это же знаменитый Храм на Острове Филы.
О’Коннелл торжествовал, с гордостью потрясая в воздухе кулаком:
– Вот наш следующий пункт назначения. Молодец, малыш! Вперед!
Ардет-бей почтительно поклонился и произнес:
– Прежде чем мы отправимся в путь, я попрошу вас подождать несколько минут.
О’Коннелл не стал вдаваться в подробности, так как верил, что у медджая для вынужденной задержки имеются свои достаточно веские причины. Супруги отправились к воздушному кораблю Иззи, стоявшему на приколе за ближайшими дюнами.
А предводитель медджаев вставил сложенный трубочкой листок, покрытый арабской вязью, в специальный металлический футляр, подошел к дирижаблю, вытянул руку, и сокол, сидевший на перилах, перепорхнул на предплечье хозяина.
Медджай прикрепил трубочку-футляр к ноге своего любимца. Гор воспринял все это спокойно, без возмущенных криков и хлопанья крыльями.
Ардет-бей резким движением подбросил сокола в ослепительное солнечное небо. О’Коннелл видел, как королевский сокол проплыл над храмом Карнака и устремился вдаль, неся войскам медджаев весть об их дальнейшем маршруте.
Когда на следующий день маленькая экспедиция достигла Храма на Острове Филы, он оказался таким же пустым, как и развалины Карнака. Единственным предметом, заслуживающим внимания, оказалась курточка Алекса. Вроде бы забытая в спешке, она скрывала под собой еще одну искусно возведенную постройку, изображавшую коническую гору с врезанными в нее четырьмя гигантскими статуями. Мать мальчика тут же узнала в постройке великий храм Абу-Симбел.
А еще через день, когда летающая лодка Иззи опустилась возле Абу-Симбела, путешественники наткнулись на песчаное изображение русла и долины Голубого Нила.
И каждый раз в течение трех дней воздушного путешествия, сокол Гор отправлялся с посланиями к племенам медджаев. Воины пустыни следовали за маленькой экспедицией О’Коннелла, и численность их войска достигла уже десяти тысяч.
Но, услышав, как командир огласил последнее послание: «Голубой Нил», всадники подняли ропот. Медджай, которых не пугали выжженные солнцем необозримые просторы, пасовали перед тем, что ожидало их в самом недалеком будущем.
Дело в том, что Голубой, или Второй, Нил протекал по дну гигантского, глубиной до пяти тысяч футов каньона протяженностью в пятьсот миль, после которого начинались джунгли, кишащие львами и леопардами, в то время как на берегах реки властвовали крокодилы и гиппопотамы. Настоящий зеленый рай, однако совершенно чуждый жителям Сахары.
– Абиссиния, – объявил О’Коннелл.
– Обессилили? – не расслышав, смущенно потупился Джонатан.
Шаланда, подвешенная к дирижаблю, плыла между высокими крутыми стенами каньона, повторяя извивы текущей внизу реки.
– Под нами Голубой Нил, – продолжал Рик, перегибаясь через борт и вглядываясь в сверкающую поверхность реки. Эвелин и Ардет-бей присоединились к нему. – Мы уже больше не в Египте.
– Верно, – согласилась Эвелин. – Но только не в современном Египте. Древнее царство мы еще не покинули.
Джонатан вытащил из рюкзака золотой диск, бывший когда-то наконечником боевого знака. Эвелин и Рик обнаружили его в Фивах поверх ларца с браслетом Анубиса. Карнахэн принялся изучать искусную чеканку. Помимо барельефа скорпиона, занимавшего почти всю центральную часть диска, на нем можно было разглядеть и другие образы. Тут были и гротескные воины с собачьими головами, и странные, жутковатого вида, почти детские фигурки с широко раскрытыми зубастыми ртами.
Джонатан подошел к Эви.
– Послушай, сестренка, у меня к тебе один крохотный вопрос. Прежде чем мы спустимся и начнем осматривать достопримечательности здешних мест... – Он указал на воинов с собачьими головами, изображенных на золотом диске. – Что это за ребятишки?
– Воины Анубиса, – как бы между прочим заметила Эви. – Подчиненные Царя Скорпионов.
– Понятно. Это мифические создания, верно?
– Совершенно верно. Мифические. По крайней мере, так принято считать.
– А это что за компания? Я имею в виду вот этих несимпатичных зубастых гаденышей.
– Это пигмеи-каннибалы, – ответила Эвелин, дотрагиваясь пальцем до изображения одного такого существа. – В древние времена фараоны приказывали отлавливать этих уродцев, привозили в Фивы и показывали на потеху толпе. Они играли роль злобных шутов, что ли.
– Злобных?
– Даже очень.
– О них тоже говорится в легендах, да? Ну, в мифах?
– Нет. Они были вполне реальными существами. Правда, только в древности. В современном мире их уже не встретишь.
– Чудесно! – с облегчением сказал Джонатан. Он надеялся именно на такой ответ сестры.
Эви снова принялась разглядывать скалистый пейзаж внизу:
– Как же мы сумеем найти их в этом лабиринте каньонов?
О’Коннелл приблизился к жене и нежно обнял ее сзади:
– Алекс обязательно оставит для нас какие-нибудь знаки. Вот увидишь.
– Но тут нет никаких храмов, да и приземлиться негде – одна река.
– Не следует недооценивать сообразительность нашего сына, милая, – как можно оптимистичнее произнес Рик, хотя ему в душу тоже начали закрадываться сомнения по поводу исхода их путешествия. – Тем более что он весь в свою мать – такую умную и находчивую.
Алекс (который, кстати, унаследовал еще и бесстрашный характер своего отца) в это время находился гораздо ближе к родителям, чем они могли предположить. Он сидел на берегу реки, всего в нескольких милях от того места, над которым пролетал дирижабль, и выводил на песке какие-то линии. Он держался непринужденно, и со стороны могло показаться, что мальчик просто дурачится, чтобы скоротать время. На самом деле ему хотелось оставить такой знак, чтобы родители поняли, что это творение его рук. В том, что они обязательно отправятся его искать, мальчик не сомневался.
На тот случай, если они решат добраться в эту глушь по воздуху, Алекс нарисовал на песке огромное веселое солнце, таким, как его изображают дети.
Закончив свой шедевр, он с удовольствием принялся рассматривать его с небольшого расстояния, как вдруг чья-то нога наступила на смешное солнышко, и подошва сапога грубо уничтожила рисунок.
– И давно ты оставляешь после себя такие опознавательные знаки? – сердито буркнул Лок-нах.
– Я не понимаю, о чем ты говорить.
Араб схватил мальчика за руку и рывком заставил его подняться на ноги. Лок-нах уже собирался ударить ребенка, но в этот момент раздался знакомый голос, обращавшийся к Алексу на древнеегипетском языке:
– Ты очень умен, мой маленький человечек, – произнес Имхотеп.
Лок-нах и Алекс одновременно повернулись туда, откуда доносился голос, и увидели Имхотепа, стоящего по колено в воде.
Ожившая и восстановившая свои силы мумия продолжала:
– Надеюсь, что твои папа и мама получили большое удовольствие от своего путешествия, ибо оно, увы, близится к концу... Они мчатся сюда на воздушном шаре. Я видел их чуть раньше, когда они огибали угол каньона. Твой отец является... вернее, являлся... великим авантюристом. А мать можно назвать женщиной небывалой красоты.
Алекс задрожал. Имхотеп воздел руку, и мальчик сразу понял, что силы мумии поистине безграничны: в тот же момент в реке поднялась огромная стена воды.