Через несколько мгновений вся пирамида изнутри сверкала и переливалась, как в день, когда строительство было завершено.
Пламя факела, трепеща на сквозняке, разбрасывало повсюду яркие отблески. Спустя минуту тоннель вывел Рика к арке, пройдя которую, он увидел смотрителя Хафиса. Тот стоял у стены с изображением гигантского скорпиона и тщетно пытался высвободить руку из пасти чудовища. Видимо, «ключ» застрял в замке.
Увидев оголенный белый череп Хафиса, О’Коннелл постарался ничем не выразить своего изумления.
– Похоже, ты решил немного изменить свою внешность, если не ошибаюсь?
– Ты опоздал, О’Коннелл! – Глаза смотрителя бешено вращались в орбитах. – Я уже освободил армию Анубиса! И повелитель Имхотеп очень скоро начнет командовать ею!
– Ему придется отдавать свои приказы из ада, – хмыкнул О’Коннелл. – Потому что именно туда я и отправлю его, как только он попадет мне в руки.
Рик оглядел коллекцию оружия в многочисленных конечностях гигантского скорпиона, из пасти которого Хафис никак не мог выдернуть руку. Его потрясла столь впечатляющая коллекция орудий уничтожения. Рик остановил свой выбор на обоюдоострой секире. Хафис тем временем старался освободить зажатую руку. О'Коннелл, кровожадно оскалившись, занес над ним секиру:
– Может быть, тебе помочь?
И вдруг араба словно притиснуло к золотой стене. Со стороны могло показаться, что кто-то по ту сторону барельефа, схватил Хафиса за кисть и тянет его на себя.
– Что-то схватило меня с той стороны! – пробормотал перепуганный Хафис. – Какие-то маленькие цепкие лапки!
– А ты помнишь наших крохотных проворных приятелей из джунглей? – усмехнулся О’Коннелл, явно получая удовольствие от созерцания его мук. – Тебе не приходило в голову, что эта пирамида является их храмом, и именно сюда они бегают, чтобы поклоняться своему богу? И они не потерпят тут никаких пришельцев!
– О’Коннелл, помоги мне! – Хафис пытался высвободиться из капкана, но все его старания были напрасны. Глаза смотрителя округлились от ужаса.
В следующую секунду несчастный начал кричать. Этот душераздирающий вопль был настолько страшен, что даже поглощенный собственным горем О’Коннелл невольно пожалел бывшего смотрителя.
Уже знакомое шипение, доносившееся из-за стены, перекрывали другие адские звуки: чьи-то острые зубы, похрустывая костью и чавкая плотью, перемалывали руку живого человека, словно ребенок – куриную ножку.
Эта сцена вызвала у О’Коннелла отвращение и ужас. Даже негодяй не заслуживал подобной участи. Рик отпрянул назад как раз в тот момент, когда Хафису удалось, наконец, высвободить руку – вернее, то, что от нее осталось. Из клочьев рукава торчала окровавленная культя. Крича и завывая от боли, шатаясь, будто пьяный, смотритель побрел в сторону тоннеля и исчез в темноте.
О’Коннелл не смог бы помочь Хафису, даже если бы захотел. В самом скором будущем смотритель должен был погибнуть от потери крови.
Рик, размахивая секирой, бросился из комнаты на поиски Имхотепа и его зловещей любовницы, пытаясь догадаться, что же выпустил на волю этот глупец Хафис.
В это время в другой части таинственной пирамиды вниз по лестнице из песчаника величественным шагом спускался тот, кого искал Рик, – сам повелитель Имхотеп. Рядом с ним, держа под мышкой «Книгу Мертвых», горделиво шествовала Анк-су-намун (ибо Мила была сейчас мертва, как и Эвелин О’Коннелл). Эта царственная пара готовилась вступить во владение новым миром, который им предстояло создать.
Правда, бывшая мумия не заметила (а если бы и заметила, то вряд ли обратила бы внимание на такую мелочь) тонкую полоску из золота у последней ступеньки на известняковом полу пирамиды. Имхотеп шагнул прямо на золотую черту, рядом с которой находилось изображение бога Анубиса с головой шакала.
Внезапно мускулистое бронзовое тело Имхотепа оплели потрескивающие электричеством голубые разряды. Казалось, он весь был опутан сетью светящихся молний. Сотрясаемый конвульсиями, Имхотеп, словно беспомощный пленник, стоял в сгустке беснующейся энергия.
Анк-су-намун избежала подобной участи, отпрыгнув в сторону. Теперь она в ужасе наблюдала за завывающим от ярости Имхотепом, попавшимся в призрачную ловушку.
Так же внезапно, будто кто-то выключил рубильник, поток энергии иссяк. Освобожденный Имхотеп сделал несколько неверных шагов и без сил оперся о каменный пьедестал.
– Мой повелитель! – в испуге закричали Анк-су-намун, подбегая к Имхотепу.
Он в изнеможении согнулся пополам и, тяжело дыша, сказал:
– Я чувствую себя так, как будто сейчас из меня буквально высосали все силы.
– О нет, повелитель, любовь моя... это невозможно...
Имхотеп, стараясь не потерять чувства собственного достоинства и не упасть, медленно выпрямился. Он взглянул на вазу, стоявшую неподалеку на таком же пьедестале, и величественно воздел вверх руки.
Но ваза не поднялись в воздух, несмотря на все старания Имхотепа. Она даже не сдвинулась с места, лишь чуть заметно задрожала.
Бывшая мумия, обессилев от тщетных попыток вернуть свои силы, прислонилась к золотой стене.
– Что произошло? – заволновалась Анк-су-намун.
Имхотеп рассмеялся. Это был дребезжащий и неестественный, почти маниакальный хохот, раскатистым эхом пронесшийся под сводами пирамиды.
– Похоже, что великий бог Анубис решил лишить меня магической силы.
– Но почему?
– Может быть, для того, чтобы я сражался с Царем Скорпионов как простой смертный.
– Значит, ты... ты теперь – самый обыкновенный человек, любовь моя?
– Нет! Этого не случится никогда. Я – Имхотеп. Верховный жрец Осириса. Великий визирь Сети. Я умирал и воскресал... Снова и снова. Нет. Я встречусь с Царем Скорпионов лицом к лицу. И одержу над ним победу.
Анк-су-намун в волнении схватила его за руку:
– Это будет наша общая победа, любовь моя!
Перед ними открылся длинный зловещий коридор, затуманенный плывущей дымкой.
– Я должен отправиться туда один, – мрачно произнес Имхотеп.
Женщина в испуге прижалась к своему возлюбленному:
– Нет! Не оставляй меня здесь!
– Я должен. Мне нужно встретиться с Царем Скорпионов лицом к лицу.
– Нет, мой повелитель! Теперь, когда ты лишился своей силы, он может убить тебя!
– Ну и что с того? – Верховный жрец резким движением выдернул книгу из рук женщины и поднял ее высоко над головой. Глаза его безумно засверкали: – Если он и убьет меня, любовь моя... ты сумеешь воскресить меня!
Анк-су-намун в испуге отрицательно замотала головой:
– Най! – произнесла она на древнеегипетском.
Положив книгу на невысокий пьедестал, Имхотеп обнял свою возлюбленную и страстно поцеловал. Женщина впилась пальцами в бывшую мумию и в отчаянии так же горячо поцеловала верховного жреца.
Затем он осторожно отстранил ее от себя, не спеша направился вглубь коридора и, миновав каменный мостик, приблизился ко входу в мрачную пещеру.
– На-а-ай! – снова выкрикнула Анк-су-намун, но осталась там, где они простились с Имхотепом.
Сердце ее бешено колотилось в груди. Красавица подошла к пьедесталу, на котором Имхотеп оставил заветную книгу, аккуратно положила ладони на шероховатую поверхность обсидиана и начала молиться своим богам. Она просила их сделать все возможное для того, чтобы ей не пришлось взывать о помощи к «Книге Мертвых».
Пока Анк-су-намун молилась, неподалеку от парапета, окружавшего площадку возле пирамиды, Джонатан и Алекс стояли на коленях возле трупа Эвелин О’Коннелл. Мальчик продолжал горько плакать и никак не мог остановиться. Впрочем, дядя и не думал осуждать племянника. Он и сам едва сдерживал слезы и чувствовал себя полностью опустошенным. Одиночество навалилось на него с новой силой.
Джонатан обнял мальчика и крепко прижал к себе:
– Попробуй думать обо всем случившемся иначе, Алекс, – вздохнув, начал Карнахэн. – Твоя мать сейчас находится в лучшем мире. Так говорится в Библии, а это очень мудрая книга...
У мальчика тут же просохли слезы:
– Что? Что ты сказал?
– Только то, что такая мудрая книга, как Библия...
Алекс отстранился от дяди, глаза его неожиданно загорелись, а взгляд начал перебегать с места на место, словно ребенок что-то лихорадочно соображал.
– Нет, дядя Джон. Библия совсем не та книга, которая нам сейчас нужна.
– Теперь я тебя не понимаю, – нахмурился англичанин.
– У меня появилась одна идея, – продолжал Алекс, вскакивая на ноги. – Давай-ка помоги мне перенести маму. Мы сейчас должны пробраться внутрь пирамиды. Немедленно.
– Что такое ты задумал? – изумился Джонатан. – И зачем нужно...
Но Алекс не слушал его. Он уже склонился над матерью и ловко ухватил ее под мышки:
– Помоги мне приподнять ее! – снова попросил он. – Нам нужно перенести ее внутрь храма.
– Но... – все еще колебался Джонатан. – Твой отец велел нам...
– Но отца тут нет, – заметил мальчик. – К тому же, поверь мне, мама бы не стала возражать.
И восьмилетий мальчуган вместе со своим дядюшкой, сохраняя на лице печаль, смешанную с тенью надежды, подняли и понесли тело. Вскоре они миновали парапет и уже через минуту очутились внутри таинственного золотого сооружения.
А где-то за пределами покрытого роскошной зеленью Ам-Шира простирались бескрайние песчаные дюны. На длинном гребне, отбрасывая рожденные утренним солнцем густые тени, замерли в ожидании десяти тысяч всадников-медджаев. Воины слышали легенды о черных песках, а встречные бедуины указали им, в каком направлении находится Голубой Нил. Река пока являлась единственным ориентиром войска.
Двенадцать вождей поднялись на самый высокий бархан, с вершины которого увидели в отдалении точно такой же, только из черного песка.
Всадники удивленно рассматривали непонятную массу. В этот момент пеший бородатый воин в развевающихся черных одеждах приблизился к вождям. Это был Ардет-бей. Всадники тут же окружили его, и хотя медджай был измотан длительным пешим переходам, он срезу же оседлал предложенного ему коня и возглавил войско.