Должно получиться. Насколько Челенков помнил, Василий и так не хотел команду отправлять самолётом и особенно после того, как их в Казани, кажется, посадили… ну, не важно. Главное, что не хотел, и Бочарникову его пришлось долго уговаривать. Теперь, вспомнив Вовкино предупреждение, точно не пошлёт. Лётчики они люди суеверные.
Футбольный сезон для Динамо и сборной СССР закончился очень и очень хорошо. Сборная в начале октября разорвала в клочья сначала ирландцев со счётов шесть – один, а потом шведов с таким же точно счётом. Из этих двенадцати голов пять на счету Фомина. Челенков не помнил считаются ли сейчас голы в отборочном турнире Чемпионата Мира или нет, но что он точно самый результативный нападающий в Мире на настоящий момент – сто процентов. У него за пять игр уже десять забитых голов. Ещё бы в Финляндию поехал тогда, и вообще бомбардирский бомбардир был бы. Ну, да ладно. В финале будет ещё возможность попытаться золотой мяч получить. Челенков к этому уже загребущие руки приложил. Он Савина уговорил учредить от газеты «Советский спорт» такую награду, договориться с журналом France Football о её совместном вручении и продвинуть потом эту награду в ФИФА, как официальную. В реальной истории это сделает один France Football в 1956 году. Это Фёдор Челенков помнил точно. Как-то смотрел передачу по телевизору про историю этой награды. Если СССР будет причастен к её вручению, что в этом плохого.
Сборная СССР официально теперь получила приглашение на финальную часть чемпионата мира в Бразилию. Швеция, как Фомин и предполагал, тоже едет, ей предложили занять место отказавшейся ехать команды Шотландия и олимпийские чемпионы, даже не размышляя, в этот же день согласились. Их даже не насторожило, что никому не известная до этого сборная СССР два раза их обыграла с крупным счётом. Предварительные игры не считаются. Швеция в финале докажет всем, что это было случайностью. Игроки просто не настроились. Звёздную болезнь поймали, теперь, получив ведро холодной воды за шиворот, выздоровели. Поумнели. Это Вовка прочёл в Ленинке в газетах вражеских, интересно же было, какие команды попадут в Бразилию. Вот там и было в одной из газет интервью руководителя федерации футбола Швеции. Если вспомнить, что шведы займут на этом чемпионате Мира третье место в Реальной истории, то решение их федерации правильное.
Команда Динамо вместе с Фоминым в этом сезоне сделала второй раз золотой дубль. И чемпионат выиграло с приличным отрывом от соперников и с огромной разницей забитых и пропущенных, так и Кубок СССР в серьёзной сече с Торпедовцами Москвы добыло. Матч закончился с редким для современного футбола счётом два – один. Маловато голов. Зато заруба была жаркая. Не в обороне обе команды отсиживались, просто чудеса, не желал мяч в ворота залетать, хоть руками его туда заноси. Вовка один именно почти и занёс. Просто завёл в ворота. При этом на себе таща двух защитников Торпедо, впившихся в него как клещи. По идее Латышев, судивший матч, должен был удалить обоих и назначить пенальти, но раз гол всё одно состоялся, то отделались защитники устным внушением.
Так что на пиджаке у Вовки ещё одна чемпионская медаль добавилась. Теперь четыре. И надо понимать, что раз Молотов обещал, то им с Кассилем и Гендельштейном ещё и Сталинская премия скоро обломится в области кинематографии. Номинирован, так сказать, их фильм «Футбольный финт». Дождаться осталось. Там премия первой степени сто тысяч рублей. Ну, даже на троих и то приличные деньги.
Ещё бы спасти команду… И тогда год можно назвать очень удачным.
Глава 19
Событие пятьдесят четвёртое
Как-то очень давно кто-то мудрый сказал:
Мир нарочно устроен таким.
Он не так уж и плох, но похож на вокзал,
Где мы вечно то ждём, то спешим.
– Фомин, мне передали, что ты в управление ломишься, – Василий Сталин был в генеральской форме со всеми лампасами и фуражками с колосьями. Лётной, должно быть – плащ чёрный кожаный утепленный вместо шинели. Он сунул Вовке руку и потащил за собой. – Говори по дороге чего хотел, опаздываю. Пару минут есть.
– Нельзя по дороге. Песню написал про лётчиков. Не знаю, понравится ли, не про войну песня. Просто про лётчиков, – Вовка с трудом попадал в такт шагов невысокого генерала. Приходилось семенить. Смешно должно быть со стороны смотрелось.
– Да?! – Василий остановился. – Всего-то год прошёл. Спешил ты Фомин. Поспешишь – людей насмешишь.
– Не получалось. Пресные выходили, – Вовка развёл руками, но Василий уже бежал дальше, пришлось широкими шагами догонять.
– А эта задорная? Нет. Один чёрт не могу. К министру на совещание еду. Давай так… завтра… Завтра… Нет, сегодня. В семь вечера ко мне домой заедешь. Адрес помнишь? Там же живу. Ребята фронтовики подтянутся с моего полка. Самое место и время новую песню петь. Они, если хорошая песня, оценят, а если плохая, то честно скажут. Только оркестр свой девчачий не бери, а то Катька моя ругаться будет. Приревнует. Сам пой. Плакать будет…
– Эта песня не требует оркестра. Правда, там голос по задумке должен быть настоящий – певец нужен. Ну, как смогу, – Вовка точно не помнил, кто из исполнителей первым был, но Хиль запомнился, не с его голосом и умением противостоять. Угробит только хорошую песню.
– Не набивай себе цену. И так – лучший. Не боись, если что, мы подхватим и хором вывезем. Лётчики трудностей не боятся.
Ещё раз сунув руку Фомину, Василий Иосифович залез в свою машину и укатил. Вовка расстроился. Плохо получилось. Рассчитывал совсем на другое. Не то место и время, чтобы рассказывать о плохих предчувствиях и снах. Все пьяные будут. Зная Василия, Фомин представлял до какого состояния они там напьются, вспоминая боевых товарищей. Песни петь – милое дело, а спасать команду ВВС явно неподходящее время и место.
Постояв у штаба ещё немного и, глядя на редкие проезжающие мимо машины, Вовка решил до вечера времени не терять, и пошёл к метро. Ему дали отпуск недельный в Динамо, и он хотел завтра съездить домой в Куйбышев к родителям. И медалью, и орденом заодно похвастает. Нужно было добраться до Казанского вокзала и купить там билет в кассах. Чемпионат по канадскому хоккею начнётся в этом году четвёртого декабря. И чемпионат будет не простым. Для Динамо не простым. Василий Сталин сумел привлечь в команду и Всеволода Боброва уже и лучшего защитника из Динамо переманил – Бориса Бочарникова. Если добавить переманенных ранее из Спартака, то получается очень приличная команда. В Реале авиакатастрофа не позволила этой команде показать себя. Но вот сегодня Фомин попытается эту катастрофу предотвратить. И тогда сливки, собранные Василием, дадут бой и Динамо и ЦДКА (без Боброва). Даже если не получится сегодня Василия Иосифовича уговорить, то Вовка попробует уже шестого января что-нибудь предпринять. Да хоть сломает ногу Бочарникову в предыдущей игре. Заживёт. А полтора десятка очень хороших хоккеистов и просто хороших людей живы останутся. Или можно утром у подъезда Бочарникова подкараулить и по голове битой отварить. Проломить его самокопательную башку в нескольких местах. Шутка. Ничего, время есть, что-то придумает. Должен придумать!
Временами, играя в футбол, Челенков почти забывал, что попал в прошлое, и что жизнь тут совсем другая. Что он видел? Две, а то и три тренировки в день, всё, как и раньше. Тут ничего не поменялось. Дома кровать, до которой еле добирался, чтобы сразу вырубиться. Перелёты и переезды из города в город. Этим всю жизнь и занимался. Но иногда жизнь напоминала, что он 1949 году сейчас. Всё здесь не так, и всё плохо.
На Казанском вокзале в несколько окошек касс стояли просто фантастические очереди. Нужно убить несколько часов в такой очереди, чтобы купить картонку билета. Это если билеты не закончатся. Ну, хотя не должны, не один же поезд мимо Куйбышева едет. Есть проходящие. Хоть как с десяток, на не на одном, так на другом окажется одно свободное место.
Куда деваться, Вовка выбрал одну из загибающихся очередей и встал в конец. Оказалось, как в песне Высоцкого, конец – ещё не конец. За мужичком в фуфайке ещё пятеро занимали, но они отошли, и придут чуть позже. Пошли в другие кассы занимать. Времени было жалко. Весь день насмарку, сначала Сталина час почти у штаба ждал. Теперь тут несколько часов, а потом пьянка опять у Сталина.
У Вовки даже предательская мысль промелькнула не ездить в Куйбышев к родителям. Нет. Переборол. Хоть они ему – Фёдору Челенкову и не родные люди, но попав в тело Вовки в сознании всё перепуталось, и он стал этих, по существу, чужих для себя людей, считать родными. И так-то всего за два года один раз был. Вроде и расстояние до Куйбышева плёвое, а всё не получается. Нужно отстоять и купить эту маленькую картонку. По отношению к родителям Вовки не очень хорошо поступает, почти забыв о них.
Одно происшествие за три с лишним часа стояния в очереди за билетом Вовку позабавило. В соседней очереди – извивающейся по залу людской змее, недалеко от того места, где она, изгибаясь почти вплотную подходила к той, в которой начинал уже свирепеть Фомин, случилось происшествие. Там у женщины с деревянным ящиком, закрытым тряпками, устала рука и она поставила его рядом с собой на пол, а, проходящий мимо мужчина, зацепился за него и стал падать. Но упасть ему не дали люди из Вовкиной очереди, поддержали, подхватили, но… не удержали, и мужик, помахав руками, на этот ящик всё же свалился и раздавил его. Присел. Там, как потом понял Фомин, дощечки были тоненькие совсем, а мужик бы приличный. Не с Вовку, но около. Так прикольное в том, что в ящике оказались две курицы. Как-то уж они избежали удовольствия быть раздавленными в лепёшку мужиком этим. Выбрались из-под упаданца и как давай орать и бегать по вокзалу. Народ их ловит, а эти шустрые существа только ещё громче орут и пытаются летать, обгаживая ловцов жидкими удобрениями. Тетка, которая хозяйка, голосит ещё больше и при этом усилий по поимке не предпринимает. Стоит с поднятыми вверх руками, словно ей «Хенде хох» скомандовали и орёт про супостатов и чёрта призывает.