– В кого мы верим? В Твиттер и Инстаграм? – фыркнула я.
Чересчур туманно. Люди не такие, как раньше. У нас не было фольклора и страшилок, тех запасов веры и новых богов и демонов.
Кто-то создал Кави новую личность. Точно не маги. Значит, кто-то другой. Кажется, мы были невнимательны к мифологии.
– Мы рассмотрим эту гипотезу позже, – соврала я Уоррену, чтобы сильно не расстраивать его.
Уоррен пожал плечами.
– Что еще ты надумал?
Он расправил плечи и сказал с важным видом:
– Я назвал эту теорию законом обратной лестницы.
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Лавстейн писал, что у Мунсайда есть два источника: человеческая вера…
– Которая сейчас оставляет желать лучшего…
– Да. И ваш союз. Но дело в том, что ваш союз подпитывает в основном демонов, возможно, эльфов…
– Стоп. А как же город? Разве он не рухнет?
– Я не знаю, рухнет он или нет. Дело не в этом. – Уоррен подозрительно взглянул на оборотня. – Просто… лучше сейчас об этом не говорить. Ладно?
– Э-э-э, ну ладно. – Я не понимала, к чему он ведет. Надо было попросить Селену сжечь эту книгу Корнелиуса, а то Уоррен сам начинал походить на безумного Лавстейна.
Меж лесов появилось что-то крупное, что я сначала приняла за огромный валун, покрытый мхом. Но когда услышала тяжелое дыхание, из-за которого близкие сосны пригнулись к земле, то догадалась. У меня аж легкие сдавило от восторга.
– Ты охренела, Лавстейн? – Дин вышла к нам навстречу. – То инкуб, теперь человек. Превратила Мун-сайд в место для свиданий.
Дин нервничала, поэтому срывалась на мне.
– Так это еще тот человечек, из-за которого нас лишили заповедника в полнолуние. – Казалось, она сейчас зарычит.
– Дин, не стоит. – Я сделала жест рукой. – Уж точно не сейчас.
Она фыркнула и сложила руки на груди.
– Ладно, детишки, идемте. У эльфа уже истерика.
– Эльф? – шепнул Уоррен. – Настоящий эльф?
Дин отослала нашего проводника обратно.
– Не надейся, что он будет размахивать луком и петь тебе песни, человечишка, – съязвила Дин.
Сосны стали редеть, наконец-то я смогла увидеть картину полностью. Я открыла рот от удивления, забыв на некоторое время о том, что можно дышать.
– Впечатляет, да? – спросила Дин.
– Что впечатляет?
Я совсем забыла, что Уоррен не мог это видеть.
– Возьми меня за руку. – Я протянула ему ладонь. – Если у нас будет телесный контакт, ты поймешь.
Стоило Уоррену несмело вложить ладонь в мою, он громко выругался и едва не отпрыгнул.
Дракон. Огромный дракон лежал посреди леса, и при каждом тяжелом вздохе его чешуя переливалась на солнце. Веки прикрывали глаза размером с мою голову. При выдохе нас едва не сносило в сторону. Уоррен восторженно рассмеялся.
– Какой он красивый! – Он потянул меня за руку, желая рассмотреть громадину.
– Красивая, – поправил нас эльф, выйдя из ниоткуда. Он больше не походил на то хладнокровное создание, которое я видела раньше. По лицу было видно, что Тиам переживал, грустил и нервничал. – Она последняя из драконов. И она умирает.
Я первый раз увидела их вживую, но оказалось, что и в последний.
– Из-за чего?
– Недостаток магии. Заповедник не может поддерживать жизнь такого огромного создания.
Тиам с тоской погладил по спине свою зверушку, дракон слегка качнул головой, напомнив мне моего Полли. Пусть он и был невероятно большой, но не казался опасным. Он приоткрыл глаза, змеиные, яркие, но очень добрые и мудрые.
– Мы чем-нибудь можем помочь?
Тиам качнул головой.
– Ей ничто не поможет. Она не протянет до твоего совершеннолетия, но им… – Он указал на то, что я сначала приняла за камни.
– Я не поняла. – Подойдя к трем драконьим яйцам, я даже не могла представить, как их дотащить. Они были мне по колено и все разных оттенков: бурый с кирпичным отливом, голубой, как яйцо дрозда, и зеленый, как чешуя у матери. Никогда не думала, что они могут отличаться по цвету, как в каких-нибудь мультиках.
– Я знаю, что человеческие технологии способны поддержать в них жизнь. У нас больше нет никакой надежды, магия тут бессильна.
Я медленно переглянулась с Уорреном.
– Это возможно. Можно поместить их в инкубатор, – он обращался к эльфу, но в глаза опасался смотреть, – он поддерживает температуру, влажность, в общем, микроклимат, создает идеальные условия для потомства.
– Где ты возьмешь такой инкубатор? – злобно поинтересовалась Дин, кивая в сторону драконьего выводка.
– Есть инкубаторы для новорожденных детей. – Уоррен не отрывал взгляда от пола, чувствуя себя явно не в своей тарелке. – Они большие.
– Да, – поддержала я, – можем разместить яйца в больнице Бальда.
Эльф скривился.
– Связываться с Бальдом – плохая идея.
Уоррен бросил на меня выразительный взгляд, будто я что-то должна была понять.
– Тиам, – ныла Дин, – ты знаешь, что все это бред.
Странно, у эльфов никогда не было проблем с вампирами, насколько я помнила.
– Ты уже доказала свою верность, Дин.
Я едва не прыснула от смеха: доказала свою верность тем, что подворовывала в заповеднике кору и толкала ее на улицах?
– Пусть их закажет Асмодей, чтобы не вызывать подозрений. У него же есть доступ к больнице? – спросила Дин. – Как раз расплатятся за украденную кровь.
Я не понимала, что происходит. Как давно у Дин и Тиама союз против вампиров?
Уоррен сжал мою руку, будто подавая сигнал. Я посмотрела на него, он одними губами произнес: «Потом».
– Юноша, – Тиам обратился к Уоррену, и тот встрепенулся, – вы не хотите проследить за детенышами, разместив их у себя? Так их точно никто не найдет. Это будет превосходное алиби.
– Я? – Уоррен даже покраснел. – Да! Конечно! Обещаю, я буду крайне ответственным. – Он хотел пожать руку эльфу, но Тиам своим выражением лица дал понять, что это лишнее. – Я готов сделать все для заповедника, чтобы загладить свою вину за сатира.
Кажется, зря он это сказал. Дин громко цокнула.
– Так и решим. Благодарю тебя, – подумав, добавил, – человек.
Я засияла от гордости за Уоррена, понимая, что он прекрасно вписывался в этот мир. Впечатлить эльфа не так уж просто.
Мы обговорили с Дин и Тиамом дальнейшую стратегию. Глава оборотней обещала позвонить, как встретится с Асмодеем. Если он не согласится, придется ждать собрания Комитета. Тиам несколько раз добавил, что дело не терпит промедления.
– Ты молодец, – шепнула я Уоррену, когда Тиам и Дин ушли, и решила наконец убрать руку.
– Можно… я еще посмотрю? – спросил он неловко, и я пожала плечами.
– Когда я стану королевой Мунсайда, первым указом дам тебе статус видящего.
– Правда? – Он заискрился восторгом.
– Правда! А еще изгоню семейку Вестфилдов. Странно, что за все их тринадцать поколений никто до этого не додумался.
– Чтобы изгнать кого-то из подлунного мира, нужно согласие всех членов Комитета.
– Ого! А ты подтянул демонкратию. Знаешь ее лучше, чем я! – Мы шли по заповеднику, будто эта была прогулка в парке.
– На самом деле мне Хейзер рассказала. Она в этом действительно хороша. Что это? – громко спросил Уоррен, тыкая пальцем в слабый огонек на земле. – Это фейри? Мы можем подойти?
– Да-да, конечно. – Я уже даже не обращала на них внимания, а вот Уоррену это было в новинку. – Я буду хреновым правителем. Ладно, не хуже, чем мои отец и бабушка.
– Ты будешь хорошим правителем! – Уоррен потянул меня к голубой фейри. Крошечная фигурка, отдаленно напоминавшая человека, присела на землю.
Ее кожа искрилась, а лицо было острое, с раскосыми темными глазами.
– Я читал, что они очень злобные, не любят людей и живут только в заповеднике. – Уоррен тихо подкрадывался к ней, держа меня крепко за руку.
Но фея легла на землю, тяжело дыша.
– Что с ней?
– Она умирает.
Уоррен с тревогой посмотрел на меня.
– Мы можем ей чем-нибудь помочь?
– Ничем. Магии осталось мало. – Жаль, что он увидел ее именно сейчас. Феи обычно озорные и шустрые. В детстве они как-то оттаскали меня за волосы.
Уоррен задержал дыхание, глядя, как крупные глазки феи постепенно закрываются, а дыхание становится все медленнее и медленнее.
– А если зарядить ее магией? Если отнести ее к Селене…
Он не успел договорить, как фея будто бы увяла, ее кожа покрылась многочисленными морщинами, а крылья безвольно опустились.
– Черт, – шепнул Уоррен, прикрывая глаза. – Не успели.
В Уоррене мало хладнокровия, но много силы, той, которая едва справлялась с подавлением его чувствительности.
– Идем. – Я отпустила его руку, и Уоррен, должно быть, увидел лишь голую землю.
– Может… хотя бы похороним ее? – Он продолжал сидеть на корточках, голос его звучал робко и надтреснуто.
– Фей не хоронят. Они превращаются в цветы.
Он засунул руки в карманы. Начинало холодать. Мунсайд редко радовал солнечной погодой – в основном ветрами и туманами, но в заповеднике всегда было промозгло и влажно и оттого не особо приятно. Уоррен шмыгнул носом и поднялся на ноги.
– Пойдем к хижине, а? – Ничего лучше я не придумала. Уоррен закивал головой, глядя себе под ноги. – И куда ты собираешься прятать инкубатор с огромным драконьим яйцом?
– Скажу родителям, что это проект. Они привыкли. Спрашивать не будут. Поставлю в гараже. На чердаке нет розеток. Селена объясняла, что магия… она как вибрация. И у каждого вида магии своя частота.
– Наверное. Я не особо интересовалась этим. Для меня магия существовала с детства. Знаешь, на самом деле я не очень отличаюсь любопытством. Если есть возможность чего-то не знать, я предпочту ее.
– Завидую, – грустно вздохнул Уоррен. – У меня какая-то… маниакальность в этом плане.
– Это же круто. Этим ты мне и нравишься. – Я тут же прикусила язык и громко сглотнула. Бросила беглый взгляд на Уоррена – его щеки стали пунцовыми. Конечно, он понимал, что нравится мне как друг, но пауза стала неловкой.