– А я? Что было со мной?
– Ты была в лапах менталистов. Спала здесь. – Он похлопал по постели. – И видела сны про свои скитания.
Конечно, мне часто везло. Полиция, добрые люди, деньги из ниоткуда… Как в это можно было поверить? Я не покидала Мунсайда. Все это было иллюзией.
– Ну а Вольфганг?
– Призраки могут путешествовать по снам.
– Точно…
– За тобой присматривала Криста.
Поэтому я заметила ее утром. Утром, когда «вернулась» домой. На самом деле я просто проснулась дома, а Вольфганг все разыграл. Черт! Мне нужно было время, чтобы все осознать.
Многие вещи стали понятнее. Удивление Хейзер, когда оказалось, что я ничего не знала о канадских прайдах. Уоррен, который поражался, что мы ходили в одни пиццерии в Виннипеге. Вездесущий Вольфганг, который находил меня каким-то чудесным образом. Отсутствие воспоминаний о моем похищении. Вся моя жизнь была ложью. Кави дурил меня, потом эта иллюзия, а что сейчас?
– Поцелуешь меня?
Зачем я это спросила? Полный идиотизм. Я просто хотела отвлечься от противных мыслей, от страха.
– Ив, не стоит, – мягко сказал Каспий, и мне стало обидно.
– Я тебе не нравлюсь?
– Не в этом дело. – Он аккуратно переложил мою голову на подушку и отполз в сторону, пряча взгляд.
– А в чем тогда? Ты с первого дня меня оберегаешь, постоянно рядом, столько сделал для меня…
– Ивейн.
– Неужели это просто дружба? – Я поднялась на локтях, чувствуя детскую обиду вместе со злостью, стократ усиленные из-за коры. Я видела цвет своей эмоции, чувствовала ее вкус. – Неужели я не заслуживаю… какой-никакой любви? Не великой, не глобальной, просто…
Я всеми силами постаралась заткнуться. Сейчас была не та ситуация, чтобы выяснять отношения. Но я хотела знать ответ на свой вопрос, не терзаться сомнениями. И дело было не в том, что мне отчаянно нужна взаимность, я смогла бы пережить отказ, но какой ценой.
Я обессиленно спрятала лицо в подушку, потому что меня съедал стыд. С одной стороны, мне хотелось испариться, с другой – так страшно быть одной. Да, мне было страшно. Вот я и цеплялась за Каспия. После того, что я узнала о Кави, мне казалось, что больше никому не смогу доверять, но вышло с точностью до наоборот. Острое желание довериться, быть любимой – человеческие слабости. Это то, что отличало нас от демонов. Еще Корнелиус подметил, что в этом их главное преимущество.
– Это из-за Флоры?
– Нет.
Лучше бы это было из-за Флоры. Не так обидно.
– Ивейн, – он положил ладонь мне на плечо и наклонился к самому уху, – это я попросил вернуть твою мать к жизни.
И что? Он хотел, чтобы из-за этого я перестала на него обижаться?
– Подумай: кто имеет право просить вернуть человека к жизни?
Я повернулась к нему, вспоминая вызубренные еще в детстве главы.
– Близкие и родственники… – Я подскочила на месте, хватая ртом воздух. – Ты что… Мою мать? Каспий!
Он хохотал до слез, пока меня трясло от злости. Инкубы быстро взрослеют и медленно стареют, в сущности, я не знала, сколько ему лет. Боги и демоны, неужели я угадала, неужели он близкий моей матери? Вот почему она так на него смотрела.
– Ответь! – Я ударила его.
Каспий перевел дыхание и долго смотрел на меня, явно забавляясь.
– Она – моя бабушка.
Меня замутило. Все вокруг стало тошнотворно зеленым, комната закачалась.
– Кто твой отец? – хрипло выдавила я, стараясь не смотреть на него.
– Твой брат.
Я согнулась пополам, упираясь лбом в матрац.
– Я – твой племянник, – тихо произнес Каспий. Меня трясло. Я же в него чуть не влюбилась.
Оставалось только поражаться, насколько можно быть слепым.
У Каспия были глаза моего брата, глаза моей матери: большие и голубые, живые и яркие.
Эти же глаза смотрели на меня с тоской и заботой, когда она неловко пододвигала поднос и сидела на самом краешке кровати, будто стесняясь. Голова раскалывалась, всякое движение давалось с трудом. Уоррен и Каспий ушли, оставив нас вдвоем, меня и мою мать. Язык не поворачивался так ее называть.
Отхлебнув чай, я опустила взгляд, не зная, с чего начать разговор. Только Суббота знал, надолго ли она здесь.
– Уоррен – очень милый мальчик. Я тебя с кем-то таким и представляла. – Кружка чуть не выпала у меня из рук, пара темных капелек попала на плед. Амурные дела. Никогда к ним не подступлюсь. Мое сердце – мертвый камень, я – железная леди, больше я не могла рисковать. Каспий оказался моим племянником, пле-мян-ни-ком. – Он сказал, что у тебя завтра выпускной. На чердаке должно было остаться мое свадебное платье. За ночь подгоню под твою фигуру.
– Завтра?
Сколько я пролежала в особняке, после того как исчез Вольфганг? Я пропустила День города и выпускные экзамены? Времени оставалось все меньше и меньше.
– Вы будете самой красивой парой.
Ага. А еще там будет Селена, которая отомстит мне за притеснение ведьм, инквизицию и своего зачарованного бойфренда.
– Ты знаешь про Каспия?
Элиза прискорбно качнула головой, потупив взгляд.
– На той стороне… можно подглядывать, урывками. Мало чем отличается ото сна. Но это я видела.
– Видела что?
– Моего сына и ту… девочку. Видела своего маленького внука, которому с детства пришлось несладко.
– А Вольфганга? Видела, когда его…
– Ивейн, я вижу это постоянно. Я чувствую это постоянно. Как рвется ниточка между сыном и матерью, как убивают мою половину. И это было больнее моей собственной смерти.
Я поежилась и спряталась за кружкой.
– У тебя много вопросов, но, прошу тебя, пусть на этот раз тебе ответит кто-нибудь другой.
Может, сам Кави. Кто знает?
– Вендиго. Отец его подкармливал…
Элиза недобро хмыкнула, выдержала долгую паузу, но все-таки ответила:
– Мы были счастливой семьей, Ивейн. Жили в Дрездене, чудесном, красивом городе, полном замков, с мощеными улочками. У нас был дом в пригороде, в выходные выбирались в центр. Водили Вольфганга в зоопарк, отстроенный после бомбежки. Винс рассказывал ему про восточноевропейскую галерею в Цвингере. Мы были нормальной, счастливой семьей и не знали ни о каком Мунсайде.
– Он не рассказывал?
– Рассказывал о семейном бизнесе, о странном городке в Америке.
– Но вы туда не собирались?
Она прискорбно покачала головой. Было заметно, с каким трудом Элиза говорила о былом счастье, которое так быстро исчезло.
– Я хотела ребенка от Винса, но он был против. Говорил про семейные обстоятельства, о генетическом заболевании. Он и правда быстро угасал, и врачи не могли помочь. Тогда я еще не знала, что дело в Мунсайде, что без города в нем не оставалось жизненных сил. Он прожил вдали от него слишком долго, его организм истощался. Это было ужасно. Он готовился умереть.
– Поэтому вы вернулись?
– Да. Я узнала о Мунсайде. Неизвестный прислал мне книгу «Исповедь и исследования». Я не обратила бы на нее внимания, если бы у автора не была фамилия моего мужа. Чувствовала, что твоему отцу не нужно ничего говорить, прочла ее втайне и начала догадываться кое о чем. Корнелиус не писал прямым текстом, но я напридумывала всякое. Была в таком отчаянии, что схватилась за этот вариант и долго, очень долго уговаривала Винсента переехать. Хотя бы на время, чтобы он поправил здоровье.
Я слушала затаив дыхание, забыв о горячей кружке в руке. Это была не сказка на ночь, это была часть моей истории.
– Винс не хотел продолжать род. Он надеялся, что демоны придумают что-то сами. Кави говорил ему, что вот-вот Лавстейны избавятся от плена, нужен лишь последний наследник.
– Последний?
– Так он говорил. Я к тому времени сама заболела. В Америке мне было плохо, а все это, – она обвела рукой пространство вокруг нее, – не укладывалось у меня в голове. Я беременела три раза до тебя. Мальчик и две девочки. Винсент настаивал на аборте, и я…
Неосознанно я потянулась к матери и, наплевав на брезгливость, потрепала ее по плечу.
– А потом появилась ты. – Она всхлипнула и положила руку на живот. – Я не знала, что меня ждет после твоего рождения, что матери наследников погибают при родах. Я продержалась сутки. Целые сутки не выпускала тебя из рук. Такая маленькая, крошечная, ты была копией Винсента.
Я разрушила счастливую семью своим рождением, прекрасную семью, у которой могло быть лучшее будущее вдали отсюда. Я застыла. У Вольфганга была бы не только мать, но и отец, пусть и недолго. Кажется, Винс когда-то был хорошим. Я запомнила его другим, не понимая, что это я разрушила его судьбу. Снова оказаться в клетке, пережить смерть собственных детей, жены, знать, что его плоть и кровь готовилась на убой. Последний наследник. Неужели на мне все и закончится? Какой ценой?
– Ты была нашей надеждой, Ивейн. Ты такая храбрая, умная и смелая. Я видела тебя. Мертвые видят лучше, когда их ребенок в опасности. Вся твоя жизнь – опасность. И как достойно ты с ней справляешься…
– Не надо…
– Надо, милая. – Она схватила меня за руки. Они были холодными и немного скользкими. – Как ты бросилась на помощь своему другу в лесу, как ты выстояла против того монстра. Ивейн, ты прекрасна. Ты – достойная наследница. И все, чего я для тебя желала, – это счастливое будущее. И я верю, что ты его добьешься. Здесь или где-то еще. Как тебе заблагорассудится. Мне обидно, что меня не было рядом и тебе пришлось справляться со всем в одиночку, но я не смогла бы воспитать кого-то более прекрасного, чем ты. Ты – чудо, ты – надежда, ты – наше спасение.
Я уткнулась ей в плечо и позволила обнять меня как малое дитя. Сколько раз я представляла это, как часто мечтала об этом в детстве.
– Спасибо… мама. Не уходи, пожалуйста, останься.
– Я останусь. – Она погладила меня по спине. – Совсем недолго, и все решится. Ты почти у цели. Осталось совсем чуть-чуть.
Самые важные, опасные и сложные «чуть-чуть».
8. Лицо врага
Дорогой Кави.