Особняк будто восстал из кладовой воспоминаний. Весь его мозг пропитался стойким ощущением дежавю.
Он не вышел на главную дорожку прямо к крыльцу, а остановился у корявой ивы, спрятавшись за стволом. Чего он ждал? Зачем?
Заметив ее макушку, мелькнувшую на пару секунд в окне на первом этаже, он в полной мере ощутил облегчение. Будто бы ошейник, стягивавший шею, наконец ослабел.
Но стоило ей выбежать на порог, как легкость сменилась тревожным напряжением и тяжелым стуком сердца.
Со счастливой улыбкой она выскочила на крыльцо, а подол длинного платья стелился за ней по земле.
Белое плотное кружево и ситец, рукава в три четверти, длинная юбка. Цвет молока с медом, невинности. Цветы в аккуратных локонах, кожа без кровоподтеков и веснушек.
Весь ее облик был воплощением всего недостижимого: чистого, непорочного и искреннего. Все это будто издевалось над ним.
Она напоминала невесту из давних времен, когда девушки даже не догадывались, что ждало их за порогом семейного дома.
И хотя он знал, что на ее жизнь выпало много горести, но одна все-таки обошла стороной.
Вдруг она заметила его, и ее улыбка померкла, а глаза не моргая глядели на него в упор.
Он чувствовал ее обиду, может, ненависть и разочарование. Что-то настолько болезненное и острое, что он отступил назад, надеясь сбежать.
Девочка в белом платье с воинственным лицом сделала глубокий вдох, прежде чем сбежать по ступеням вниз. Она шла к нему решительно, пока между ними не осталось пары метров. В каждом ее шаге кипела злость, и он не понимал, чем провинился. А еще он видел, как тряслись ее тонкие пальцы и предательски блестели глаза. Он видел, как ей больно.
А затем она толкнула его в плечо, слабо, но со злостью. Он стоял истуканом, не понимая, что происходит.
Еще один толчок, и она сделала шаг назад, кусая губы и лихорадочно шепча:
– Мне надо на тебя злиться… Надо… но не могу.
Цветок выбился из прически, девочка в белом прикрыла рот рукой, чтобы не заплакать.
Он осторожно поправил ей прическу, а она замерла, уставившись на него тяжелым взглядом.
– Ты очень красивая, – глупо произнес он.
Девушка стыдливо опустила взгляд. Он чувствовал себя ребенком, глупым и неспособным выразить мысль, понять, что этому человеку он не нужен. Или наоборот? Но это было неважно. Потому что девочка в белом буквально бросилась на него, крепко прижавшись к груди. Никогда и никто с ним такое не делал, никогда не держал так сильно.
Спустя какое-то время он аккуратно положил ладони ей на талию и повторял как полоумный:
– Ты такая красивая.
Он услышал ее смешок. Наверняка выглядел как идиот. Кто бы здесь не рассмеялся?
А потом подъехало такси, и она убежала, чтобы обняться с каким-то мальчиком. Она смеялась ему открыто и шутливо нырнула ему под руку.
Они выглядели молодыми и прекрасными, нормальными. Ничего больного, ничего извращенного, ничего странного.
Такси уехало. На прощание она еле заметно помахала ему и бросила короткий, полный грусти взгляд.
Мир снова разбился и превратился в россыпь осколков.
Он долго стоял, не зная, что делать, прокручивая в голове эту пятиминутную встречу снова и снова, смакуя, запоминая ее и наполняясь ею. Он знал, что вот-вот наступит ломка и пустота будет болезненно разъедать его изнутри.
Он почувствовал что-то странное позади себя. Инстинкты предупреждали его об опасности и заставили обернуться.
Человек: высокий, широкоплечий, светловолосый, чистые голубые глаза и нечеловеческое выражение лица. Он никогда не видел такой злости.
– Не подходи к ней, – произнес незнакомец, и Кави засомневался, а человек ли перед ним.
Он видел пятна крови на его рубашке, лице и шее, пробитый череп, но стоило моргнуть, как все исчезло.
– Не подходи к ней никогда.
Он побрел назад, пока человек орал ему вслед.
– Ненавижу тебя! Не подходи к ней! Держись подальше!
Ломка уже подобралась к нему.
Я ненавидела себя, потому что была неспособна ненавидеть его.
Ведь это было логично. Сложно было разделить Кави на две половины, но я понимала, что нынешний он точно не виноват в убийстве моего брата.
Вопреки всему я не могла испытывать к нему ничего, кроме детского обожания и материнской потребности… защищать!
Однако я видела, как он во мне нуждался, как был рад мне. А его слова до сих пор звучали в ушах.
Сейчас, в машине Уоррена, я изо всех сил старалась смеяться над каждой шуткой, как вдруг заметила, что Уоррену тоже не до праздника, но мы оба, как полные идиоты, пытались развлечь друг друга.
– Ты очень красивая! – радостно воскликнул он. Я нервно поправила платье, чувствуя себя в нем неуютно.
– Это мамино, свадебное.
Я сняла с головы белый полевой цветочек и бесцеремонно положила в верхний кармашек пиджака Уоррена. Он на секунду отвлекся от дороги и радостно улыбнулся мне. Рубашка, смокинг – все по классике. Вот только было в его виде что-то болезненное, глаза блестели как во время лихорадки.
– Спасибо, что согласился поехать со мной, – только и сказала я. Я задолжала Уоррену благодарность, много благодарности. Но он ее и не требовал, даже сейчас просто пожал плечами.
Мы доехали до «Доктрины» и припарковались рядом. На холме виднелись разноцветные лампочки и украшения.
Пауза затянулась. Уоррен напряженно глядел вперед, пока я отстегивала ремень.
– Ивейн. – Он опустил взгляд вниз, полез зачем-то на заднее сиденье и достал папку, откуда вытащил конверт из кремовой бумаги. На нем скромно капиллярной ручкой была поставлена буква «И». Там лежало еще несколько конвертов. Краем глаза я увидела буквы «М», «П» и «Т». – Открой завтра, после выпускного, ладно? – тихо попросил Уоррен.
– Какая-то традиция? – На свою корявую улыбку я получила такую же, Уоррен слабо кивнул и наконец выбрался из машины. Я не поверила ему ни на йоту.
Я все думала о том, как здесь не хватает Каспия. Каждая девушка (и некоторые парни) без пары надеялась, что принц этого вечера выберет свою Золушку. Последний шанс, выпускной, романтика, отличный сюжет для фильма с Хиллари Дафф, но главный школьный красавчик сейчас был занят: прятался от адских гончих, чтобы те его не растерзали.
Выпускной проходил на свежем воздухе. Небо было затянуто тучами, и лишь тонкая полоска у самого горизонта горела ярко-красным цветом ускользающего солнца. С холма, где стояла «Доктрина», открывался вид на весь Мунсайд, а главное – на витиеватую дорожку прочь из этого города. Выходя из школы, я никогда прежде не обращала на это внимания, но сегодня вся атмосфера была пропитана тем, чтобы лирично смотреть вдаль, на свое будущее.
Мое будущее решится через восемь дней… Восемь!
– Эй, привет!
Я узнала ее по голосу, но решила сделать вид, что удивлена. Хейзер – кто это еще мог быть? – мялась около меня.
– Рада, что ты пришла.
В ответ я порывисто ее обняла, отчего она чуть не упала и громко расхохоталась, с облегчением постукивая меня по спине.
– Ты чего такой тормоз, Ив? Раньше не могла этого сделать?
– Дел было невпроворот, прости меня!
– Ты меня прости!
– Да ладно тебе, если бы у меня был шанс жить нормальной жизнью…
Она поджала губы, а глаза стали грустными-грустными. Ее пальчик, покрытый лаком, уткнулся в обилие украшений на шее. Одно привлекало внимание куда больше, но я до последнего надеялась, что это был простой аксессуар, а не тотем.
– Я теперь мамбо. Я выбрала Мунсайд, – произнесла она.
– Что-о-о? – только и крикнула я, видя, как она смеется. – Хейз, зачем, ты же… У тебя было столько планов!
Она пожала плечами.
Конечно, она могла покинуть Мунсайд, но чем больше твоя сила здесь, тем меньше ты приспособлен к реальному миру. Опытные волшебники и древние вампиры недолго живут за чертой, что уж говорить о демонах и об эльфах, которые гибнут прямо за порогом. Но Хейзер – мамбо, главный жнец, она связана с конкретным богом, с исчезновением которого пострадает и она.
– Ты будешь самой крутой мамбо на свете, – произнесла я как можно искреннее. – И теперь мы лучшие друзья навсегда.
– Навеки, – зловеще прошептала она, прежде чем рассмеяться. – На самом деле я сделала это не только ради тебя, но и ради…
– Соскучились?
Каспий появился из ниоткуда и вальяжно обнял нас за плечи. Готова поклясться, что слышала счастливый визг школьниц, хотя, возможно, это была только я.
– А как же… как же гончие? – растерялась я, подмечая, что они с Хейзер одеты в одной цветовой гамме. Серо-пурпурное платье в пол и того же цвета лацканы пиджака. Они готовились? Они готовились!
– Я теперь под покровительством Субботы. Спасибо, Хейз.
– Поэтому ты стала мамбо?
Она ухмыльнулась и подмигнула мне.
– Чего не сделаешь ради того, чтобы стать королевой бала.
Кажется, вот оно и счастье. Я не помнила себя такой радостной с момента… Никогда? Возможно.
– А где твой кавалер? – весело спросил Каспий, положив руку на плечо Хейзер. На губах у него застыла та самая хитрая и безмятежная ухмылка, на которую клюнула бы любая девчонка.
Даже собственная тетя.
– Я здесь! – нервно произнес Уоррен и глупо рассмеялся. Мы неловко переглянулись, думая, уместно ли будет как-то обозначить, что пришли вместе. – Привет! – Уоррен приобнял Хейзер в знак приветствия, а потом Каспия (оба скорчили гримасы). Да, это было немного странно.
– А, ты все-таки его отхватила! Почему мне не сказал? – Хейзер пнула Каспия в бок, пытаясь разрядить обстановку.
– Тогда тебе было бы не так интересно…
Хорошо, что я пропустила официальную часть с вручением дипломов и речью Самаэля. Я беспечно кружилась со своими друзьями. Уоррен совсем не умел танцевать, а Каспий мог выглядеть круто, даже если бы начал отплясывать партии из болливудских фильмов.
Хейзер по-девичьи потянула меня за руку, вытаскивая из толпы, и я краем глаза заметила, что Селена подошла к моему «кавалеру».