вязаны с ее умерщвлением или немедленной пересадкой хозяина, так как они уже давно могли это сделать. Почему вместо этого Зозон ходит к ней философствовать о скором крахе Республики и процветании Цестодиума, было неясно.
Они вошли в большой зал, освещаемый факелами. Здесь также поработали строители, потому что на полу, стенах и потолке не было видно ни одного фрагмента бетонной стяжки или кирпичной кладки – только полупрозрачная стеклянистая масса, придающая помещению почти сферическую форму и делающая его визуально намного более просторным. Свет от пламени факелов отсвечивал неоном на неровностях стеклянного покрытия, придавая всему интерьеру зловещий шарм потустороннего мира. Девять гигантских стеклянных кресел установлены полукругом вокруг большого стола. Вера невольно содрогнулась, увидев тех, кто восседал в этих креслах. Каждый более двух метров роста, с запредельно развитой мускулатурой: вздувшиеся горы мышц на телах, прикрытых только набедренными повязками, казалось, вот-вот разорвут серую кожу, блестящую в отсветах факелов. Широкие плечи, массивные шеи и крупные безволосые головы, наделенные всеми человеческими чертами: уши, рты, носы. Но вот глаза, если их можно было так назвать, были просто огромны и ничем не походили на человеческие: в них не было ни белка, ни роговиц, только одна чернота, словно глаз состоял из одного зрачка, настолько черного, что могло показаться, будто у них нет глаз вообще – лишь черные пустые бездонные глазницы. Только слабые отблески факелов в глазах тех монстров, что сидели лицом к свету, рассеивали эту иллюзию. Они не моргали, не шевелились, и было совершенно не понятно, куда они смотрят и вообще живые ли это существа или кошмарные скульптуры, порожденные строителями, творчеством которых был заполнен весь этот зал.
Монстров было семеро, два кресла свободны, но внимательный Верин взгляд различил едва заметные потертости на сиденьях. Значит, двоих здесь нет – погибли или же отсутствуют по другим причинам.
– О Великие, я привел к вам ее!
Вера даже вздрогнула, не от испуга, а от того раболепно-восторженного тона, которым Зозон прокричал эту фразу Великим цестодам. Посмотрев на него, Вера увидела в глазах слезы, а на лице приторное умиление. «Нет, это уже не Зозон!» – с отвращением подумала Вера о том, в кого превратился ее бывший командир. Великие цестоды не прореагировали, и Вера, пользуясь паузой, внимательно их рассматривала. На теле одного она заметила глубокие рубцы, покрытые недавно запекшейся кровью. Рассеченные мышцы на груди и плече были стянуты проволочными швами или металлическими скобами. Но Вера без труда опознала в них следы от своих секачей. «Все-таки я тебя достала!» – подумала она и издевательски улыбнулась этому, на вид самому молодому цестоду. Никакой реакции не вызвала ее усмешка, ни малейшего движения ни в теле, ни на лице, ничего не поменялось в черных глазницах, уставившихся не то на Веру, не то в никуда. Не вязалась такая заторможенная неподвижность с той скоростью, с какой этот же цестод пронесся мимо их наблюдательного пункта сутки назад, и с той ловкостью, с которой он взобрался на третий этаж, после чего моментально уничтожил весь отряд профессиональных вояк.
– Будь с нами! – одновременно проговорили все семеро цестодов.
У Веры скакнуло сердце – после нескольких минут абсолютного молчания и полной неподвижности все семеро цестодов в унисон произнесли металлическими голосами одну и ту же фразу, причем едва приоткрыв рты.
Сказав это, цестоды снова погрузились в свою молчаливую неподвижность. Но слова «будь с нами» закружились в Вериной голове, повторяясь вновь и вновь. «А что? В этом мире нет ничего важнее силы и единства. А цестоды обладают и силой, и единством – и это то, что так ценно для меня. И как прекрасно было бы слиться с ними, войти в их единство и разделить их силу! Ведь они так сильны! Так прекрасны! Будь с нами! Будь с нами! Будь с…». Поток этих мыслей не прекращался, Вера чувствовала, как ее отношение к цестодам меняется. Какой-то робкий голос второй части Вериного сознания пытался докричаться: «Это неправильно… Это не твои мысли… Кто-то у тебя в голове… Это они лезут тебе в голову и желают заставить думать так, как им надо…». Вера перевела взгляд на залитый красным стол, вокруг которого стояли кресла Великих цестодов, и вдруг поняла, что это за кровь: кровь тех, кому внедряли хозяев. Именно на этом столе происходит чудесное превращение диких в высших существ – цестодов. И это было бы избавлением – прилечь на этот стол, получить друга, который будет всегда с тобой, и обрести смысл жизни.
– Нет! – заорала Вера на весь зал. Это кричала вторая часть ее сознания. Предательские мысли мигом улетучились из ее головы.
Попытка цестодов завладеть ее сознанием не удалась. Но Высшие цестоды не шевельнулись и никак не прореагировали на этот вопль, эхо которого еще долго гуляло по стеклянным залам и переходам. Зато Зозон задышал быстро и прерывисто. Как будто разговаривая с кем-то невидимым и неслышимым, он отвечал:
– Да!.. Да, конечно… Я ей объясню… Она поймет…
Когда они возвращались по коридору, Зозон дрожащим голосом упрекал Веру:
– Зачем ты так? Ты ведь ничего не понимаешь! Они хотят тебе добра!
В камере они продолжили разговор. Вера видела, что Зозон очень разочарован и явно боится не убедить Веру.
– Ты видела сама: они сильны, они знают мысли друг друга, они могут мысленно общаться с другими цестодами и даже проникать в сознание диких. Их боятся животные. Еще они могут долго находиться на Поверхности без костюмов. Тот Великий цестод, которого ты ранила, пронес тебя и армейца на руках через весь город. Это новая раса, более совершенная, чем ты и я. Это новый виток эволюции. И хозяева, которые находятся в них, тоже быстро эволюционируют. Неужели ты думаешь, что у диких в Муосе остались хоть какие-то шансы противостоять им? Не лучше ли стать их младшими братьями, как я или Даша, и начать вместе с ними завоевывать Вселенную?
– Кто они? Откуда они взялись?
– Когда-то в лабораториях Центра создавали рабов для работ на Поверхности. Их называли морлоками. Ленточники незадолго до Великого Боя напали на одну из таких лабораторий и осчастливили всех находившихся там морлоков. Из них выжили только двое. Один стал прародителем строителей, которые создали всю эту красоту, а в будущем преобразят весь мир, заменив безобразные бетонные конструкции диких светлыми замками из стекла. Второй морлок, оплодотворив нескольких ленточниц и подарив рожденным от них носителям хозяев, стал родителем Великих цестодов. Его мы называем Первым цестодом.
– А что сейчас с ленточниками? – неожиданно спросила Вера.
– Мы уже всех отловили и уничтожили, я лично занимался этим.
– Но они как бы ваши родственники.
– Они отмершая ветвь на древе великой эволюции. Наша задача – очищать древо от усохших ветвей.
– А люди, вернее те, которых ты называешь дикими, – это тоже усохшие ветви? Ведь Великие цестоды круче нас всех: и в мозги умеют заглядывать, и по Поверхности шастать, и здоровые такие. Зачем же им такие хлюпики, как ты?
– Нет, на данной стадии дикие Муоса – это тот наполнитель, в котором нуждаются хозяева. Великие цестоды пока не могут долго находиться на Поверхности, да и слишком мало их. Проблема еще в том, что Великие цестоды оказались бесплодны, ни одна женщина – цестодка, ленточница или дикая – не смогла от них забеременеть. Только Первый цестод дает потомство, но скоро и эта проблема будет решена. Уже через поколение, мы уверены, Великие цестоды будут приспособлены для беспроблемной жизни на Поверхности, и именно тогда начнется великая экспансия Планеты. А пока что мы нуждаемся в трамплине для этого рывка, и таким трамплином является умирающий Муос с его людьми, ресурсами и научными знаниями. А Муосу хозяева дадут вторую жизнь, жизнь, о которой его обитатели не могли даже и мечтать.
– Очень слабо верится в ваши благие намерения по отношению к людям Муоса, если вспомнить, что вы своровали бомбу.
– Бомбу мы не своровали, мы ее забрали от вас, чтобы вы сами себя не убили и нам не навредили. Твои начальники ведь ничего не поняли из мировой истории: прослышав о бомбе, они тут же решили на нее усесться и сидеть с напыщенным видом, мня себя богами, в руках которых судьба Муоса.
– Не понимаю, о чем ты. Бомба нужна была для того, чтобы получать энергию, – используя ее, хотели открыть вторую электростанцию.
– Ха-ха-ха, – весело рассмеялся Зозон, и Вера могла поклясться, что это его веселье отнюдь не показное. – Ну наконец-то ты меня развеселила, Вера. Наконец-то у меня есть шанс убедиться, что и ты можешь проколоться, раз тебя смогли развести на такой мути. Получать энергию из бомбы? Ха-ха-ха! Да это невозможно никогда и ни при каких обстоятельствах! Наш общий знакомый Якубович или Валаам на пике своей карьеры трудился над тем, чтобы заменить дистанционный запуск бомбы, который когда-то был уничтожен в кабинете Президента Америки, более простым ручным взрывателем.
– Там же был ручной взрыватель, из которого извлекли деталь, без которой он просто не работоспособен. Но в Республике уверены, что Якубович мог создать копию этой детали.
– Да нет, могу тебя заверить, что все устройство приведения в действие бомбы с помощью ручного механизма было сугубым детищем Якубовича и его команды. Действительно, одну из деталей в целях безопасности с этого устройства сняли, но, как ты правильно сказала, Якубович мог бы ее восстановить. Только зачем нам это? Важно, что дикие не уничтожат себя пока… Можешь расценивать это как отеческую заботу о вас самих же.
Вера быстро развернула перед собой хранившуюся на одной из полок памяти мысленную схему атомного заряда, которую ей показывали перед отправкой на операцию. Она запомнила ее до малейших деталей. Вот аккуратная полуобтекаемая коробка в металлическом корпусе с лямками для ношения заряда на плечах. И совершенно неуместная конструкция из стоек, упоров, рычагов и пружин сверху. Именно это, как утверждал профессор Варнас, является механизмом привода заряда в действие. Все, что приходилось видеть Вере из сделанного древними, было изготовлено аккуратно и компактно. Это же беспорядочное нагромождение металла было явной добавкой, сконструированной через долгое время после изготовления самой бомбы. Почему она сразу не догадалась об этом? А если бы догадалась, что изменилось бы?