а такой-то станции зарвавшийся администратор начинает поговаривать дурное о Республике, в разговорах все чаще мечтая о том, чтобы жить отдельно, независимо. Мы тут же это поселение берем в разработку: изучаем детально администратора, его окружение и все их грешки и начинаем разыгрывать партию. Например, переведем в это же поселение бывшую университетскую пассию администратора, да обставим все так, что былые чувства у наших уже немолодых людей взыграют с еще большей силой. Само по себе это уже отвлечет администратора от его сумасбродных идей; а потом вмешаются другие факторы – ревность жены или соучастника намечаемого заговора, если тот станет поглядывать на вновь прибывшую. И на самом пике пылающих чувств удалим эту игровую фигуру из поселения, чтоб уж совсем не дискредитировать управленца в глазах подчиненных. Обычно в таких случаях наш материал становится подавленным, ему уже не до бунтарских идей, только и остается, что отдаваться работе. А запусти процесс – и наделает такой администратор дел нехороших – без трупов не обойдется: сначала повстанцы инспекторов и прочих правых элементов повздергивают, потом спецназ с армейцами в ходе штурма численность населения в поселении уменьшат; а затем следователи придут и все «отшлифуют» – отрубив пару голов в порядке приведения в исполнение безусловно справедливых приговоров. Видишь, насколько гуманнее наши методы: поковырялись в мозгах, поиграли на чувствах и человеческих пороках, порылись в грязном белье, попереставляли местами любимых и нелюбимых – и все остались живы…
– На каторгах надсмотрщики-мутанты похожие эксперименты проводят с каторжанами, – не удержалась Вера.
– Да ты что?! Вот жаль, что не знала – было бы интересно поизучать эти процессы, – как ни в чем не бывало парировала Жанна. – Но это отступление лишь для того, чтоб ты поняла, как сложна, многогранна, увлекательна и, главное, полезна наша работа. Дальше слушай самое интересное. Психологическая служба, которую вскоре возглавила я, все развивалась и совершенствовалась, мы успешно выполняли все более сложные задания; Инспектора и Штаб без нас выглядели бы как безглазые и безрукие увальни. Но чем талантливее мы выполняли их заказы, тем более четко формулировалась мысль, что сами заказы уже давно не соответствуют тому безграничному потенциалу, который мог быть задействован на их выполнении. Тут же появились первые разработки твоего Вячеслава и его единомышленников о предстоящем Крахе, но Главный администратор, а с ним и Инспекторат и слушать об этом не хотели. Наши пессимистичные прогнозы, сделанные с другого ракурса и полностью соответствующие выводам ученых, также игнорировались. Эти высокие чинуши были подобны мокрицам, прячущимся в щели от назревающих проблем. С этим надо было что-то делать, и я решила принять на себя руководство Республикой…
Жанна сделала паузу, пытаясь определить реакцию Веры на ее высказывание.
– Я почти каждый день по работе бывала у Советника Главного администратора, поэтому зациклить его на себе не было для меня большой проблемой. Вскоре он своих жен с детьми выслал из Улья, якобы заподозрив их в измене одновременно и государству, и ему лично, но это был его собственный почин, в мои планы совсем не входивший. Мне даже приходилось порой остужать его, поднадоели эти его глупые сентиментальности, перемежающиеся с грубоватыми приставаниями прямо у него в кабинете. Короче, Советник сдался мне с потрохами, почти и не понадобились гипнотические установки…
– Это было заметно, особенно когда он перерезал себе шею, твердя: «убей себя, убей себя», – сыронизировала Вера.
– Ну я же сказала – «почти». Надо было себя обезопасить как-то на случай его разоблачения. Кстати, этот прием я позаимствовала у ленточников – ведь у них или преданный делу хозяев ленточник, или труп. Лишь у тебя это не очень сработало… пока… Но признаюсь честно: такую установку я заложила только Первому следователю, Начсоту и Советнику. Эти люди были под моим жестким контролем. Например, в мозгах Татьяны Кривец я не ковырялась вообще. Что касается Советника – это было один раз, когда он расслабился, я его и настроила на полное подчинение себе, которое и так уже было почти полным, а заодно и на самоубийство в случае разоблачения. Оставался только Главный администратор, с которым дело обстояло куда сложнее. К нему не пропускали никого, жил он один и, судя по рассказам Советника, потихоньку сходил с ума в своем заточении, но прошение об отставке упрямо не подавал. Тогда к нему доступ имели только три человека: Советник, уборщица и повар. По моему плану, Советник постепенно нагнетал истерию, рассказывая Главному администратору о готовящемся покушении, и тот вскоре издал распоряжение о допуске к нему только Советника в целях недопущения покушений. А когда это решение вступило в силу, Советник негласно отправил своего непосредственного начальника в отставку… в связи со смертью. Скучные подробности о том, как это делалось и как потом Советник избавлялся от трупа, я опущу. Фактом является то, что исчезновения Главного администратора не заметил никто, кроме нас с Советником. Советник по-прежнему передавал декреты и указы Главного администратора, правда, проработанные и подписанные от имени последнего лично мною. Все, кроме Советника, по-прежнему считали меня лишь главой психологической службы Инспектората, но на самом деле именно я управляла Республикой последние годы и писала ее историю. Это моей идеей было уничтожение змеев; моей же разработкой была и война с диггерами. Она, как ты понимаешь, не началась, если бы не ты, Вера. Теперь о тебе… Об уникальном случае поступления в Силы Безопасности девушки я знала с самого начала, и поэтому за тобой вела наблюдение чуть ли не с первых дней твоего пребывания в Урочище. Ты была диггером, и я сразу усмотрела в тебе предоставленный историей шанс покончить с этими бродягами. Не без нашего участия ты поступила в Университет, стала офицером. А как ты активно вступила в эту войну? Тебе неприятно сейчас это вспоминать, но не оценить виртуозность моих действий ты не можешь. Вспомни, как я ловко просчитала насчет Татьяны Кривец – именно такая вот твоя противоположность может стать для тебя подругой, несчастье которой ты примешь на свой счет и пойдешь за нее мстить. И напрасно ты себя терзаешь раскаянием о невинно убиенных диггерах, тебе не в чем себя винить, ты же объективно не знала, как дела обстоят на самом деле, поэтому действовала сугубо «по зову сердца»…
Жанна вновь с ироничным сочувствием посмотрела на Веру. Но та опять никак не отреагировала, и Жанна продолжала:
– Правда, уже имея определенное представление о твоем психотипе, я тебя отозвала с войны пораньше. Какой-нибудь детский диггерский трупик или же душевная встреча с былыми друзьями-диггерами могли резко поменять твое представление о войне. Теперь я считаю, что это была ошибка, надо было тебя подержать там подольше, глядишь, и выиграли б войну. Потом вмешался твой покровитель-следователь, который сосватал тебя в следотдел.
– Вопрос в лоб: Начсот и Первый следователь…
– Да-да-да! – торжествующе перебила Жанна. – Тебя, конечно, очень интересует, как я сделала агентами-психологами эти неподкупные машины правосудия, которые прошли в келье следователей капитальную промывку мозгов и двойное сознание которых так тяжело взять в узду? Утолю твое любопытство. Вроде как подразумевается, что начальник следотдела должен быть выходцем из следователей, но на самом деле в Уголовном законе Республики это не прописано, хотя все думают, что это именно так. На самом деле, Начсот – лишь юридически подкованный и прошедший в свое время военную подготовку инспектор высшего уровня, который никогда не расследовал ни одного преступления. С ним мы встречались часто по службе и… Ну, не буду повторяться – процесс тебе не интересен, а результат ты видела сама. А Первого следователя в агенты-психологи записала не я, это мой предшественник не мог смириться с тем, что у нас всюду есть свои глаза и уши, кроме следотдела. Конечно, вербовать уже состоявшегося следователя – это играть со смертью: чуть не рассчитаешь, проколешься, и твой же материал зачитает тебе приговор и снесет с плеч голову. Поэтому он подбирал среди военных кандидатов, вербовал их и направлял в следотдел. Знаю, что у первого кандидата не получилось, возможно, у второго тоже – не каждому дано пройти через келью, а кто ее не прошел, того следователи отправляли в мир иной. Но какой-то там по счету кандидат сделал это, и вот у инспекторов-психологов появился свой человек в следотделе. Сначала ему просто везло на заданиях, а когда он был уже Пятым или Шестым следователем, то есть в мою бытность, я охмурила Начсота, и с тех пор наш следователь получал только те задания, которые разрешала ему давать я. Так мы его и сберегли аж до тех пор, пока он не стал Первым следователем.
И все же, несмотря на то, что в следотделе у меня были свои люди, твой переход туда не входил в мои планы, а проиграть комбинацию по твоему возвращению в спецназ было непросто. Но будь уверена, я бы что-нибудь придумала, если бы не осознала потом, что Вера-следователь открывает мне новые горизонты. Примерно тогда же от агентов-психологов среди военных, участвовавших в войне с диггерами, и из поселений стали поступать сведения о псевдопророческой песне диггеров о Деве-Воине. И тут я поняла, что ты – именно та, кто сможет дать новое дыхание загибающейся Республике. Загипнотизировать тебя у меня не получилось, вернее почти получилось, и кое-что ты мне все-таки успела сказать там, в кабинете. Ты лепетала что-то несвязное про родителей и про Бога, но потом быстро прочухалась и с тех пор всегда держалась настороже, подступиться к тебе было тяжело. Но это только раззадорило меня, я стала тебя плавненько подводить к твоему призванию – стать Девой-Воином. А ты отказалась от последнего шанса спасти Муос, и теперь он обречен. Я раньше думала, что тем толчком, который развалит Республику, будет окончательное разрушение дренажных систем и потоп, но теперь я уверена, что этим деструктивным фактором стала ты. Ты развалила государство, гнилую, но все еще пока работающую машину по поддержанию порядка. Депутаты уже пришли в свои поселения и рассказали о том, что произошло с Советником. Теперь жди череду восстаний и проявлений неповиновения, которые Силы Безопасности подавить уже будут не в состоянии. Республика развалится на десятки воюющих друг с другом кусков. По туннелям и переходам потекут реки крови. На Поверхность выходить в ближайшие годы никто не будет, а значит, голод и эпидемии накроют Муос. Добавить к этому чистильщиков и не вычищенных до конца цестодов, для которых такая ситуация – заветная мечта. Но самое страшное в этом будущем для людей – отсутствие надежды, которую могла дать им ты…