— И не только их.
— Но для уточнения? Можно слать картинки меня?
— Да, — вздыхает компьютер.
— Мне нравится. Это может стать очень популярно.
— Можно даже заставить полюбить то, что увидят люди. Можно транслировать и чувства.
— Да?
— Еще бы. Это же мозг. Там все чувства и есть.
— Интересно. Я и не знал. Но название так себе. Брейнио. Это что вообще значит? Как хлопья «Чириос»?
— Как мозг. Потому что это действует в мозгах. Так что… Брейнио. И в единственном числе.
— А. Дошло. Как «Чириос». Лучше бы назвать транкио.
Я просыпаюсь под стук закрывающейся входной двери. Они ушли. Пора позавтракать. Я направляюсь на кухню, наливаю себе миску молока с хлопьями «Кошер Чармс» (розовые дрейдлы, желтая маца, оранжевые ермолки, зеленые мезузы) и за едой смотрю новости. Президент Транк (когда он успел стать Транком по-настоящему?) беседует на передаче «Фокс и друзья» со Стивом Дуси о том, как важны роботы, а также о том, что сам он — не робот.
— И Россия присылает много алюминия, и я облагаю этот алюминий пошлиной — и, кстати, стал бы я так делать, если бы был роботом, позвольте спросить? Нет. Потому что роботы сделаны из алюминия — это по-британски значит «металл». Никто этого не знает. Так что я бы работал против себя. И я не хочу сказать, что роботы не важны для нашей экономики. Очень важны. И мои сторонники это знают. Но еще никто не относился к роботам так сурово. Они не заменят американских рабочих. Так что когда лузеры из «Нью-Йорк Таймс» говорят, что я робот, — в смысле можете себе такое представить? «Фейк-Ньюс».
Я выключаю, надеваю костюм Клоунессы Лори и направляюсь в офис Пророка Фора.
— Клоунесса Лори? — недоумевающе спрашивает Пророк Фор.
— Нет, это я. Инкогнито, в костюме Клоунессы Лори. Стоп, ты знаешь Клоунессу Лори?
— Мы раньше рядом выступали на улице Уличных артистов. Она умела загребать деньги.
— Стоп, а где находится улица Уличных артистов?
— На 49-й, между 7-й и 8-й.
— А там нужно разрешение? Потому что я подумывал стать фокусником.
— Да. Там трехлетний лист ожидания, и город требует как минимум диплом бакалавра.
— В уличном актерстве?
— В исследованиях уличных выступлений. Да.
— Хм.
— В Колледже криминального правосудия Джона Джея есть курсы, но на них — трехлетний лист ожидания.
— Чтобы попасть на курсы?
— Чтобы получить анкету для подачи.
— Кажется, все это идет вразрез с духом уличных выступлений.
— Три года назад произошла уличная катастрофа, погибло двадцать туристов, когда виолончелистка без лицензии случайно наканифонила свой смычок взрывчаткой С-4. Так что логично, что закручивают гайки.
— Понятно.
— Мой совет — когда мы сегодня закончим, отправляйся прямиком в «Джон Джей» и записывайся на получение анкеты. Она пригодится.
— Ладно.
— Итак? Приступим?
Я киваю.
Тед щелкает моим переключателем.
Флотилия обманом заставляет Кастора читать объявления о кастингах в «Вэрайети», сказав, будто он читает «Нью-Йорк Таймс». Просматривая открытые кастинги, она на ходу выдумывает для Кастора новости.
— Война с Боливией. Их президент Монтойя национализировал фермы гуавы, и гуавовое лобби в Вашингтоне давит на президента Транка, чтобы он дал отпор. Транк обещает создать подразделение вооруженных сил из роботов под названием «Отряд великих боевых роботов Америки: Рассвет Возмездия».
Между тем мы видим, как она записывает себе контакты по кастингу на «Бабочки все еще свободны снова».
Флотилии, которая регулярно выступает в любительском театре города Амарилло «Маскарад» и всегда хотела стать профессиональной актрисой, но не имеет ни ресурсов, ни смелости взять и попробовать, откуда-то взбрело в голову, что она сможет испытать жизнь нью-йоркского актера, если уговорит попробовать в этом свои силы Кастора Коллинза и будет наблюдать его глазами — может, даже шептать советы, пока он выступает. Это в самом прямом смысле станет коллаборацией. Из-за общественного давления актерам теперь запрещено законом играть персонажа, который значительно отличается от него (нее, тона). Так что у Кастора есть преимущество на пробах на роль Дона Бейкера в мюзикле «Бабочки все еще свободны снова», поскольку Дон Бейкер, как и Кастор, слепой. За роль, конечно, бьются и другие слепые актеры, но никто из них в детстве не появился волшебным образом на космическом корабле, в отличие и от Кастора Коллинза, и от персонажа Дона Бейкера.
На пробах Кастор читает роль с именитым бродвейским актером Барассини, который сыграет Барассони, именитого бродвейского актера, с кем у Дона Бейкера начинается романтическая связь. Барассини разрешается играть именитого бродвейского актера, потому что он именитый бродвейский актер.
Флотилия, наблюдая за пробами глазами Кастора, влюбляется в Барассини.
Сеанс кончается. Я тороплюсь записаться в лист ожидания на подачу заявки в «Джон Джей», потом скрытно даю без разрешения несколько выступлений в Бездомном переулке и Зассанном переулке в Финансовом квартале. Здесь полиции не наблюдается, особенно по воскресеньям, так что можно работать без помех. Я зарабатываю четыре доллара семьдесят три цента, в основном от бездомных в Бездомном переулке, и всего семьдесят два цента от ссущих в Зассанном переулке.
Я почти уверен, что кто-то влезает в нашу квартиру, пока нас нет. Все признаки налицо: отпечатки ботинок в ковчеге, убывание моего кошерного крема для бритья, не содержащего молока, «фокусы» в истории поиска в браузере. Клоунесса Лори говорит, что я параноик, что всему наверняка есть логичные объяснения. Что, например, да, она не может найти свои шейтель «Мишель Уильямс» и брючный костюм от Александра Маккуина, но уверена, что наверняка забыла их в микве после ритуального погружения.
— А как же ты тогда попала домой?
Она осекается.
— На метро, — отвечает она.
— Нет, в смысле как ты попала домой без брючного костюма?
— А. Ну, значит, в тот день я надела два брючных костюма, да? Было холодно, и я пододела утепляющий брючный костюм из «Л. Л. Бин». Так что вполне логично, что про второй я забыла.
— Ты звонила в Манхэттенскую микву, чтобы там поискали?
— Б., это брючный костюм от Александра Маккуина за две тысячи пятьсот долларов. Никто не сдаст его в бюро находок.
Наверное, она права. Я параноик. Наливаю себе миску с хлопьями.
— Что-то в «Кошер Чармс» в последнее время недокладывают хлопья, — говорю я.
Я подслушиваю из вентиляции (в ковчеге стало слишком рискованно после инцидента с отпечатком ботинка — я грешу на грязь из Зассанного переулка), когда Клоунесса Лори говорит, что пойдет выгулять осла.
— Если будешь проходить мимо «Шлимски», купи там еще «Кошер Чармс» и кошерного крема для бритья, ладно? — окликает Б3.
— Ага, — отвечает она с некоторым раздражением и хлопает дверью, отчего вентиляция раскрывается и я вываливаюсь на пол перед Б3. Какое-то время он меня разглядывает.
— Началось «Вторжение похитителей тел»? — говорит он, доставая пистолет из розовой наплечной кобуры.
— Какое? — спрашиваю я. — Есть три киноверсии и, конечно, рассказ Джека Финни, на котором они все основаны.
— Я знаю, — говорит он. — Естественно, я знаю.
— Тогда какое?
— Естественно, фильм тысяча девятьсот семьдесят восьмого.
— Естественно, — соглашаюсь я. — Остальные ужасны.
— Ужасны.
— Но нет, я не похититель тел.
— А кто?
— Друг мой, это ты, так сказать, похититель тел.
И снова я слышу далекую музыкальную ноту.
— Не будь идиотом, — говорит он.
— А ты не будь мной, — парирую я.
— Слушай, я владелец этой дорогой квартиры. И это ты живешь в моей вентиляции, и, полагаю, жил в моем ковчеге, и, полагаю, днем переодеваешься в мою жену.
— Даже если так, — говорю я, — ты — моя замена, и, смею добавить, даже не первая.
— Просвети же, — говорит он. — Что случилось с твоей первой заменой?
— Если так интересно, я его убил.
Б3 взводит пистолет, или как там это называется. Кажется, взводит. Я подныриваю под ствол, и после того, как мы несколько минут боремся на полу, гремит выстрел.
Глава 69
Я прячу его тело в комнате-холодильнике за горами пастрами долгого маринования, говядины кукурузного откорма и печенки мелкой нарезки. От него придется избавиться, но сейчас времени нет. Я стираю кровь, закончив как раз перед тем, как возвращается Клоунесса Лори. Молча ставит для меня бумажный пакет на кухонный стол. Все еще дуется.
— Слушай, а где твоя ермолка? — говорит Осел2, подозрительно меня оглядывая.
Я театрально изображаю, как ощупываю макушку, и удивляюсь.
— Хм, — говорю я. — Как странно.
Ищу ее на полу, замечаю пропущенную каплю крови и небрежно ставлю на нее ногу. Осел хмурится.
— Хм-м, — говорит он. — Любопытно.
— Клоунесса Лори, — говорю я, — ты не могла бы принести мне из спальни другую ермолку?
— Какую тебе? — вздыхает она.
К счастью, я немало слонялся по квартире, всюду совал нос и знаю, чего просить.
— Бордовую стеганую ермолку для курения, пожалуйста, — говорю я.
Она сердито уходит ее искать, а я остаюсь.
— Может, присядешь? — говорит осел. — В ногах правды нет.
— Я постою, — отвечаю я.
— Да? — говорит он. — Как знаешь.
И не спуская с меня глаз, пятится из комнаты. Я быстро стираю каплю. Он заглядывает обратно, но я уже опять стою как ни в чем не бывало.
— А пожалуй, присяду, — говорю я ему.
И присаживаюсь. Возвращается с ермолкой Клоунесса Лори, отдает и говорит, что съезжает.
— Наша жизнь уже совсем не та, — говорит она.
— Понимаю, — говорю я.
Лежа в одиночестве, нежась в кровати королевского размера, я читаю книгу Барбосае:
Пока вокруг пылает мир, робота Дональда Транка — теперь с новоустановленным сложным программным обеспечением, не менее разумного, чем настоящий Дональд Транк, — перевозят на освинцованном, асбестованном и позолоченном истребителе вертикального взлета «Харриер» с символикой Транка в секретную правительственную пещеру. Из этой пещеры с помощью стены видеоэкранов, подключенных спутниковой связью к флотилии ламинированных полибензимидазолом съемочных дронов высоко над Землей, будет он наблюдать за разрушением, которым руководил и чьей жертвой в кон