P. S. Я не хочу расставаться с Кайлой и Азаматом. Не хочу уезжать! Да и куда уезжать с такими копейками?! Эти деньги, чтобы кушать некоторое время. Жилье даже тут, у нас, на них не купить!
25.10.
Всем людям, которые помогали нам, мы решили сделать хорошие подарки. Впервые появилась такая возможность!
Я и мама проведали русскую старушку Васильевну. Она выходит на костылях к скамье у подъезда и любуется последним осенним солнцем.
– Несколько раз я падала и ломала руку, – сообщила Васильевна. – Но ради солнца и свежего воздуха рискую. Костыли поддерживают меня!
Мы подарили сладости и лекарства старушке. Она заплакала. Никто не сказал этого вслух, но было понятно – в этом мире мы больше не встретимся.
Мы зашли к многодетным торговцам водкой. Яха и дети нам обрадовались. Яха неожиданно попросила прощения и сказала, что никак не ожидала подарков своим малышам. Ее муж, когда-то спасший пятнистую кошку Карину с “Вышки”, сообщил, что их семья уезжает:
– В Чечне жизни нет! Каждый день теракты! Мы поедем в Казахстан. Там будем жить!
Они собирали вещи.
В частном секторе мы посетили домик радушной семьи Зайчика и Командира. Их дети подросли. Сын болел, но сейчас поправляется. Зайчик шепнула, что мечтает уехать за границу из нашего ада. Обнимала нас и плакала.
Были у знаменитой семьи Турпулхановых. Я подарила танцорам журнал, в котором моя статья о них. Мы попили чай с тортом.
26.10.
Я ведь обещала, я держу слово! Мы поехали на рынок, чтобы увидеться с Таисой. Подарили ей набор украшений из золота: кольцо и серьги! Таиса совершенно не ожидала такого подарка и долго на нас ошарашенно смотрела. У нее даже нос покраснел от удовольствия! Мне и маме тоже купили наборы: маме с агатом, а мне с зеленым цирконом.
Но была и неприятная новость. Таиса рассказала, что умерла Красивая Милиционерша. Она скончалась во время беременности: погибли она и ребенок. С их семьей связано немало историй. Много чего было! Но мне стало жаль умершую женщину. Пусть Всевышний простит ей все!
27.10.
Мы собрались поехать в г. Моздок. Когда-то осенью 1995 г. мы бывали в той стороне с Аленкой и тетей Валей. Ездили в ближайшие деревни. Но вернулись в Чечню, понадеявшись, что войны больше не будет.
Своих кошек, купив корм “Китти Кэт”, который они никогда в жизни до этого не пробовали, мы оставили соседке Хазман. Дали ей ключи от квартиры. На хранение оставили самое ценное: мою искусственную дубленку и мамины свитера. Просто детектив! Сегодня я подарила Тоне часть своих книг – пусть продает на здоровье!
28.10.
Мы с мамой купили два билета по 56 р. и сели в автобус, который направляется в г. Моздок. Прошлый раз, осенью 1995 г., когда мы путешествовали из Чечни в Северную Осетию, я сидела в автобусе с правой стороны, а сейчас сижу слева. Тогда, в десять лет, я впервые увидела на этой дороге осла и очень удивилась его умной морде.
Едва автобус выехал за пределы моего Грозного, назрела “революция”: всего в салоне находилось около двадцати человек разных национальностей. Недовольными друг другом оказались все! Русские пожилые женщины нахального вида громко стали высказываться, что ненавидят всех чеченцев, а дед-чеченец стал им угрожать. Оживились армяне и кумыки, ингуши и дагестанцы: один народ к другому, как оказалось, имел множество претензий.
– Из-за Чечни мы платим огромные налоги! Чеченцы наживаются на русских! – вопили русские бабки. – Чечня бесплатно пользуется электричеством и газопроводом!!!
Дед-чеченец в ответ кричал:
– Русские пришли убивать нас ради нефти! Ради нефти убиты тысячи детей!
Ингуш средних лет заметил, что зарплаты в центральной России и в ее республиках резко различаются и граждане одной и той же страны разбиты на касты и являются рабами. Женщина из Дагестана возмущалась, что ей дали компенсацию за разрушенное жилье гораздо меньше, чем другим, по национальному признаку, и она скитается! Мы с мамой молчали.
Революция не бывает без жертв, вскоре нам пришлось разнимать деда и пожилых женщин, которые устроили разборки, царапаясь и кусаясь. Слава богу, сейчас тишина!
Я пишу в дороге. Почерк неровен и некрасив.
За окнами мелькнуло мусульманское кладбище. Его надгробные камни выкрашены в зеленый и белый цвет.
Я чувствую себя героем сказки В. Гауфа “Холодное Сердце”. Он путешествовал в карете с золотыми монетами, но был лишен всяких чувств. Вот и я – не чувствую ничего, едва уйдя из города Грозного. Это моя родина! Как котенок, я боюсь высунуть нос из коробки, где родилась. За окном мелькают холмы, на них пасутся стада белых баранов, река словно лезвие кривой сабли.
Вчера я видела Хасана на рынке. Хасан – путешественник: он был в Мекке – священном городе мусульман. С тех пор к его имени добавилось слово “Хаджи”, ведь он совершил паломничество!
Недавно седой Хасан проведывал матушку, живущую в горном селе. Его матери более девяноста лет! Хасан помогал по хозяйству, запасал корм для скотины. Но на опушке посреди леса, где он косил траву, его мучил зловещий страх. Днем и ночью там раздавались странные щелчки и треск. Хасан, глубоко верующий человек, принимал эти странные звуки за козни шайтана, беса. Ежедневно он взывал к Богу, чтобы получить защиту от черных сил и джиннов! Но оказалось, что около сотни сотрудников спецслужб (!), прячась за деревьями и кустами, неделю наблюдали за ним. Решили, что Хасан – опасный террорист! Именно щелчки от их раций он принимал за козни шайтана!
Когда они к нему вышли, седой Хасан подумал, что неизвестно, чего бы испугался больше: того, что это оказались сотрудники ФСБ, или если б это были все-таки черти с рогами и копытами. Старушку-мать не тронули. Но дом перевернули вверх дном, порезали и порвали все матрацы и подушки; самого Хасана раздели догола и обыскали, надеясь найти оружие! Когда военные поняли, что произошла ошибка и никаким террористом Хасан не является, некоторые даже смутились. Главный военный сказал ему на прощание:
– Приходи и ты к нам как-нибудь в гости!
На посту при въезде в г. Моздок всех пассажиров обыскали, полазили по сумкам. Это делали дама с автоматом и противный мужик. (Все наши деньги от неожиданности я спрятала в карман, но карман никто не проверил!)
Чеченку-инвалидку, которая ехала с двумя детьми, мальчиком и девочкой, заставили выйти из автобуса для снятия отпечатков пальцев. Потом дама с автоматом вернулась за сумками данной пассажирки и объявила, что никуда та дальше не поедет. Русские пожилые женщины обрадовались:
– Так и надо! Чеченцы все плохие!
Дед на них заорал, а мама моя сказала:
– Прежде всего нужно быть не русским и не чеченцем, нужно быть человеком!
И все замолчали.
Дама с автоматом подходила и каждого спрашивала:
– Куда едешь?! Зачем?!
Старушка Васильевна успела нас предупредить про этот военный блокпост: именно тут у нее военные отобрали всю пенсию.
Город Моздок. Мы с мамой были в кафе: кислые котлеты, которые там продают, не стали бы есть даже наши вечно голодные кошки! Мы сидим на автовокзале: решили съездить в русскую деревню – посмотреть, как живут люди. Все-таки здесь мир, а не война.
Тут многие пьют пиво. Это сразу бросается в глаза. Женщины носят брюки. Какое уродство! В Чечне носят только длинные юбки. У меня “исчезла” сдача – сорок рублей, прямо из кармана! В общем, здравствуй, Северная Осетия!
Кругом такое… даже писать об этом стыдно. Я ругаю себя за то, что уехала. Лучше бы сидела у Кайлы и нянчила Азамата. Понесла меня из Чечни нечистая сила!
Мама купила семечек у пьяной торговки – пожилой женщины.
Еще на меня произвела впечатление бабуля, которая среди белого дня, на транспортной остановке, с бутылкой алкоголя, находилась в сопровождении трехлетнего внука. Она хлебала крепкое пойло и поучала ребенка правильным манерам поведения!
– Ковырять в носу пошло, – говорила, раскачиваясь, как маятник, бабуля.
Местные девушки с парнями на остановке распивают водку. Мат вокруг оглушительный. Чеченцев нет. Все кажется чужим и оттого страшным.
Мы разговорились с местной жительницей. Женщина сообщила, что они тут нищенствуют и единственный заработок для них – война в Чечне! Они этой войне рады и не выжили бы иначе!
– Я хочу устроиться медсестрой на Ханкалу, в Чечне, – сказала незнакомка. – Пока есть война – есть работа! Там платят колоссальные деньги – шестнадцать тысяч рублей! Тут таких зарплат нет. Здесь – нищета, старики лазают по мусорникам в поисках пищи.
На остановке юные девушки и парни целовались. Я взирала на это с нескрываемым ужасом: в нашей республике и при нынешнем-то разврате о таком даже не слышали!
Хочу домой! Домой! Домой! А мама твердит:
– Тут – мир!
29.10.
Наши путешествия продолжаются! Мы в русской деревне, на границе Чечни и Ставропольского края. Встретили здесь русскую бабку Свету из города Грозного. Она прославилась тем, что сочинила донос на соседей-чеченцев, и смогла благополучно уехать из Чечни. От нас бабка Света отшатнулась и не пустила за порог.
Другие жители деревни, едва узнав, откуда мы прибыли, в ужасе удалялись, шепча: “Чечня”, “Грозный”, “война”.
– Люди в страхе. Думают, что все из Чечни – разбойники, бандиты или от длительных войн сошедшие с ума, – объяснил нам старик, после чего быстро зашагал, опираясь на тросточку.
Транспорт в русской глубинке отсутствовал. Поэтому, приехав в деревню, в этот же день нельзя было оттуда уехать. Мы в буквальном смысле остались на улице – никто не хотел пустить нас переночевать (даже за оплату). Все в страхе разбегались. Быстро темнело. Многие жители были пьяны, громко между собой ругались нехорошими словами. Кто-то валялся в луже, уподобившись свиньям, кто-то, пошатываясь, бродил в поисках спиртного.
Наш вид в длинных одеждах и платках вызывал ужас. Словно мы были ангелами, пришедшими покарать их, так быстро, несмотря на алкогольное опьянение, передвигались несчастные. Один мужчина, увидев нас, взвыл, вспомнил одновременно Бога и сатану, назвал нас “чеченами”, после чего на четвереньках затерялся в ближайшем кустарнике.