Дождь. В стекло обзорного экрана мелкими перестукиваниями барабанили водные капли. Выстукивали печальный ритм прощальной песни лета.
«Вот тебе и райский уголок!»
Семен надел обувь, с удовольствием отметив, что ногам мгновенно стало теплее, встал и прошел в отсек управления. Сел за приборную панель и включил внутренний обогрев помещений посадочного модуля.
«Жаль, Рита расстроится».
Она так восхищалась этой планетой. Убедив даже его, законченного материалиста и скептика, в непогрешимом постоянстве этого космического Рая. А сорванные ею «яблоки» действительно обладали непередаваемым вкусом, аналога которому ни он, ни она так и не смогли найти. Единственное слово, которое точно передавало все оттенки послевкусия, это «совершенство».
Дождь тем временем усилился. По броне бортов, крыше и стеклу обзорного экрана тяжело замолотили крупные капли. Неожиданно налетел ветер. Его порыв, вырвавшись на открытое пространство посадочной поляны, ударил мощным тараном в бок.
«Ого! Это уже серьезно».
Семен активировал искусственный интеллект и ввел команду для оценки системами корабля окружающей обстановки.
– Что это было? – В помещение вбежала встревоженная, сонная Рита. – Что случилось? Почему так холодно? – обхватив себя руками, девушка прошла мимо Семена к обзорному стеклу.
– Сейчас станет теплее, – ответил он, не отрывая взгляд от показателей приборной панели. – А случился настоящий ураган. Вон как кораблик наш шатает.
Гигантский кривой изгиб молнии расчертил ночное небо. На мгновение выхватил из мрака контуры леса, очертания прибитого дождем и ветром травяного поля. И высветил перед носом модуля два силуэта.
– Дай свет! – воскликнула Рита. – Там что-то происходит!
Бесшумно зажглись огни ближнего радиуса действия. На этот неожиданный раздражитель из примятой травы к рассеивающему темноту потоку поднял мокрую от крови и дождя морду крупный клыкастый хищник. Раскрыл пасть, издал неслышный внутри модуля предупреждающий рык, а потом вцепился в убитого им травоядного и, пятясь, потащил его в более укромное место.
– Что тут происходит? – Яковлева в недоумении следила за тем, как хищник и его жертва скрываются из поля света. – Ой… Что это со мной?!
Полный ужаса крик буквально подбросил Лебединского на своем месте. Он посмотрел на Яковлеву: та стояла вплотную к стеклу, с ужасом рассматривая свое размытое отражение.
– Что случилось?
– Не знаю! – Она повернулась к нему, закрывая лицо руками. – Я не знаю!
– Дай посмотреть.
– Не подходи ко мне! Ты тоже можешь заболеть.
– Покажи! – потребовал Семен, но подходить ближе не стал. Вернулся к приборной панели и включил внутреннее освещение.
– Не подходи ко мне! – Яковлева, сорвавшись с места, рванула куда-то вглубь модуля.
– Восток, борт шестьдесят сто один на связи.
– Шестьдесят сто один. Принимаем уверенно. Видим вас на экране.
– На борту экипаж исследовательского модуля. Два человека. Пострадавших нет. Самочувствие хорошее. Запрашиваю место для посадки.
– Шестьдесят сто один. Посадка запрещена. Выйти в нейтральное пространство и заглушить двигатели космолета. Ожидать дальнейших указаний.
Эфир замолк. Семен молча посмотрел на сидевшую рядом в кресле второго пилота Яковлеву. За дни, прошедшие с момента их поспешного отбытия домой, Рита произнесла, в общей сложности, пару сотен слов. Сидела сейчас, скрестив руки на груди, закрывшись от всего мира, и отрешенным взглядом смотрела куда-то перед собой, в глубину космоса собственных мыслей.
В ту ночь, когда разразилась неожиданная буря, Рита увидела у себя в отражении следы какой-то неизвестной болезни. Набухшие воспаленные волдыри покрывали ее лицо и шею, некоторые уже стали наливаться желто-зеленым, грозясь перейти в гнойные язвы. Воображение сыграло с Яковлевой злую шутку. Обладающая более лабильной психикой Рита в панике убежала и заперлась в медицинском отсеке. Там она провела себе первичную диагностику и с удивлением отметила, что, кроме изменения волновых показателей мозга и высоких показателей адреналина, у нее нет отклонений. Искусственный интеллект порекомендовал пациентке принять успокоительное и пройти курс комплексной релаксации. Взбешенная, находящаяся на грани панического расстройства Яковлева запустила систему глубокой медицинской диагностики. Через два часа результат был тем же.
Лебединский все это время находился в своей каюте.
Дорога домой теперь для них закрыта. Они заразились какой-то внеземной формой инфекции. Вирус или бактерия – не важно. Важно то, что теперь они не имеют морального права приближаться к Солнечной системе. Она – колыбель людской цивилизации…
Семен мысленно мотнул головой. В тот момент он еще свято верил в эту, казавшуюся ранее нерушимой, аксиому. Теперь же… Черт возьми! Он уже не знал, чему верить и что является истиной.
От тогдашних мыслей его оторвала мелкая дрожь корабля и нарастающий ровный гул двигателей.
Запаниковавшая Рита, решив, что стандартная система медицинского блока не в силах распознать неизвестную и наверняка смертельно опасную болезнь, дала старт кораблю к Земле для поиска спасения дома. Пришлось подождать, пока она заснет под действием введенного ей в кровь препарата, отвести корабль к зоне эклиптики планеты и остановиться там на некоторое время. В эти часы Лебединский пытался принять единственное верное в сложившейся ситуации решение. Яковлева и он заражены. Спустя час после старта на его лице появились точно такие же воспаленные бугры. Совершенно безболезненные, но пойди разбери эту инопланетную заразу! Путь домой закрыт. Автономных ресурсов корабля хватит еще на два месяца. А что потом? Медленная смерть от обезвоживания, голода и удушья? Или от холода, когда выйдет из строя реактор отопления? Этот вариант, по крайней мере, предпочтительнее. Минус двести семьдесят с лишним градусов превратят их в вечно молодые экспонаты бескрайнего космического музея за считанные мгновения.
Через несколько часов решение было принято, и Лебединский направился к Рите.
К немалому удивлению, он обнаружил полное отсутствие следов неизвестной болезни на ее лице. Несколько дней экипаж провел в пустом ожидании, боясь возобновления симптомов, после чего было принято решение возвращаться в Солнечную систему. Тогда же Семен поделился с Ритой своими соображениями, слишком фантастическими, но объясняющими события, свидетелями которых они стали.
Атмосфера райской планеты была насыщена необнаруженным ранее активным веществом, обладающим нейропсихотропным действием. Эффект его, по-видимому, проявляется не сразу, а только после определенной концентрации в крови, достаточной для появления галлюцинаций.
Планета действительно была Раем. Но только для своих истинных обитателей. Пришельцы оказались не приспособлены к ее реалиям. Момент насыщения крови токсином совпал с «вкушением запретного плода», превратившего Рай в подобие Ада. Холод, болезни, хищники – все предстало в совершенно ином свете, а после – вернулось на круги своя, как только экипаж покинул атмосферу планеты и концентрация вещества стала снижаться.
– Шестьдесят сто один. – Эфир ожил голос дежурного. – Говорит Восток. Коридор тринадцать свободен. С возвращением домой!
Домой ли?
Семен поблагодарил диспетчера и направил корабль в указанный коридор.
Для него, для Риты и для всех живущих на планете десяти миллиардов человек Земля, конечно же, дом. А для их далеких предков? Что если легенды окажутся правдой и в далекие времена на эту планету высадились прилетевшие из далекого мира мужчина и женщина. Вкусившие запретный плод и оставшиеся здесь жить, чтобы не подвергать свой родной мир угрозе заражения. Они выживали, борясь с появившимися трудностями и не подозревая об их истинной причине.
Можно ли избавиться от постоянно действующего на мозг токсина? За тысячелетия он, должно быть, впитался в саму структуру ДНК. И какая, должно быть, на самом деле чудесная и сказочно красивая планета Земля.
И где находится их прародина – тот невероятно развитый мир, представители которого когда-то прилетели сюда?
Что же ты видишь?
Я посмотрел на экран смартфона. Приложение городской службы такси через спутник уведомляло о том, что машина скоро будет возле дома. Погода за окном была на редкость противная. После того, как меня покинул сегодняшний клиент, до меня моментально дошли две новости. Одна из них – хорошая. Вторая была не то что бы плохой, но назвать ее хорошей язык тоже не поворачивался. Передо мной на столе желтел почтовый конверт. В нем лежало ровно пятьдесят процентов от оговоренной суммы: аванс и львиная доля – на расходы, которые обязательно появятся, как только я возьмусь за работу. Собственно, в этом и заключалась хорошая новость. Деньги лишними никогда не бывают. Я, конечно, не был сейчас на мели, но, тем не менее…
Вторая же новость заключалась в том, что после того, как за моим клиентом закрылась дверь, небо за окном начало хмуриться. До этого по голубому небосклону гуляли семейки белых пушистых облачков и периодически прятали за собой солнце. Эта их небесная игра длилась с самого утра. Потом они, видимо, крепко повздорили: разрослись, посерели, затянули собой все видимое пространство и начали плакать. В комнате сразу потемнело. Мебель, да и вообще вся обстановка как будто утратила четкость линий и разнообразие цветов. По оконному стеклу застучало множество мелких капель, покрывая его гладкую поверхность тысячами и тысячами своих копий, собирающихся потом в более крупные капли, катящиеся дорожками вниз.
Я бросил недовольный взгляд за окно. Выходить в такую погоду из дома совсем не хотелось. Не люблю я, когда холодно и мокро. Сейчас для моего душевного спокойствия гораздо лучше было бы закрыться дома. Заказать себе ужасно вредной и безумно вкусной еды с одной из местных точек фастфуда. Налить один или два бокала рома, стоящего в баре уже второй месяц, сдобрить все это яблочным соком и льдом. А делом заняться уже завтра. Но звонок уже сделан и встреча назначена. Отменить ее или перенести, конечно же, можно. И ничего в этом особо страшного нет. Но делать этого я не стану. Это неправильно. Есть два неизменных правила в любом бизнесе. Не самые основные, но стабилизирующие фундамент твоего благосостояния. Всегда выполняй то, что обещал другим. И не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Этому меня научил еще мой отец, а уж он-то в этой долбаной жизни кое-что повидал.