Матерь божья! Она использованная! Блондинка налепила на стекло использованную, мать ее, прокладку! В свете дворового фонаря отчетливо блестел темно-бурый развод. Сама же прокладка была тяжелой и плотной. С выражением крайней степени брезгливости я отнес ее до ближайшей урны. Трэш какой-то! Меня всего аж передернуло. В голове одна за другой возникали чудовищные картины моей преждевременной и мучительной смерти в местной инфекционке от СПИДа, сифилиса и гепатитов. И склонившийся надо мной гинеколог – поскольку последний инфекционист уехал три года назад в областную больничку.
Я вернулся к машине, торопливо открыл ее, сел в салон и только тогда почувствовал себя в безопасности, когда закрыл дверь. Как будто этот хлопок разом оградил меня от всех опасностей внешнего мира.
Я нажал на рычаг омывателя. Брызговики прыснули несколько раз розовой незамерзайкой на лобовое стекло. В салоне противно запахло жвачкой Бубльгум. «Никогда больше не куплю это говно, пусть оно будет хоть в три раза дешевле», – думал я, надавливая на рычаг, в то время как глаза мои расширялись от изумления. Омывашка Бубльгум закончилась. Вместо нее дворники размазывали по стеклу красную жидкость, напоминающую по цвету кровь! В машине запахло чем-то весьма знакомым.
Кетчуп, черт бы его побрал! Или томатный сок – причем, разбавленный водой.
Это что же получается? Пока я спал, мадам намешала этой хрени и каким-то образом залила все это в бачок для омывашки! Но как? Я нагнулся и нащупал рукой тросик. Он был натянут. Стало быть, капот открывали через салон? Выходит, блондинка вскрыла мою машину! Неужели у них на заводе все ключи зажигания, они же запирающие центральный замок, делают под копирку? Но даже если так, то это, получается, уже взлом и проникновение в частную собственность! На территорию движимой недвижимости!
Первая мысль была о том, чтобы написать в отделение. Но почти сразу пришла другая, трезвая и холодная мысль, и я передумал. В каком свете предстану я, если делу дадут ход и начнутся разборки? Из-за чего у вас все это? Помойку вывалили на машину? А вы с чего начали? Ууу… Ну вы, блин, даете!
Обдумываю, значит, все это я, представляю, а сам смотрю, как разбавленную томатную жижицу схватывает морозец. Первой идеей было врубить печку на полную и направить весь поток на лобовуху. Но потом я решил, что таким макаром я этот кетчуп поджарю еще, не дай бог. И решил воспользоваться скребком.
Отскреб я кое-как все это безобразие. Тороплюсь: выезжать уже надо на работу. Опоздание у нас наказывается рубликом. Выбрался на трассу через переезд, вдавил газ. Еду и думаю: хорошо, что погода в последние дни сухая, а то доехать куда-нибудь было бы вообще нереально. Омывашкой-то пользоваться нельзя. Настроение даже немного вернулось в стабильное русло. И тут как раз что-то запищало на панели и желтенький значок бензоколонки зажегся. Проверил по бортовому компу: на шестьдесят километров осталось еды у машинки моей. То есть, почти впритык до работы.
Как раз через километр на трассе располагалась АЗС.
Заезжаю я на нее, значит, гашу скорость и тихонько подкатываю к свободной колонке. Вижу лицо у парня в рабочей куртке, стоящего рядом: кажется, стекло я отскреб второпях не очень хорошо. Ну, в общем-то, его понять можно: не каждый день в его смену заезжают машины с кетчупом на лобовухе. Я заглушил мотор, вылез из машины, повернулся к парню, уже стоящему возле открытого бензобака, и увидел, что он смотрит на него с какой-то странной смесью охеревания и недоумения. Почувствовав неладное, я подошел и молча уставился на открывшуюся мне картину. В заливном отверстии торчал большущий использованный тампон.
Я зябко поежился. Руки, даже спрятанные в карманы куртки и сжатые в кулаки, начали подмерзать. Пальцы, покрасневшие и уже начавшие понемногу белеть, плохо слушались, и я с трудом представлял, как буду целиться и давить ими на курок. Не помогла даже очередная сигарета. Где-то я слышал или читал, что курево помогает согреться. Не знаю, кто это придумал, но согревающего эффекта от очередной порции никотина я не ощущал. Одна лишь тошнота от токсического дыма и слюны в пустом желудке. Поскольку делать мне сейчас было нечего, я со скуки курил, должно быть, каждые пять минут.
Я взглянул на часы. Без пятнадцати десять. Если она скоро не появится, то можно будет уходить в дом. Больше ждать у меня не было ни сил, ни желания. Я даже начал сомневаться в адекватности своего решения.
В то утро на заправке пришедшая мне в голову идея казалась вполне осуществимой. Но сегодня, спустя почти неделю, уверенность таяла с каждым часом. Возможно, от полного отказа и сдачи позиций меня еще удерживала гордость. И в большей степени – сумма, которую я выложил за автоматический маркер для игры в пейнтбол.
Я помнил выражение лица парня, который собирался заправлять мою машину. Направляясь к дверям магазина, чтобы оплатить это гребанное топливо, я спиной ощущал его усмешку и брезгливость. Наверняка этот урод запомнил меня и мою машину. И все на этой долбаной заправке запомнят меня надолго, поэтому с того самого «кровавого воскресенья» заезд на облюбованную мной точку закрыт. Теперь у меня только два выхода: либо делать крюк в добрых десять километров через железнодорожный переезд и покупать топливо весьма сомнительного качества на заправке, не имеющей даже приличной вывески и потому остающейся для меня безымянной, либо ехать через областной центр. Там заправок полно, каких хочешь. Но пробок в этом муравейнике нет только в три часа ночи.
Вот тогда-то в моей голове и родилась очередная идея мести. Так сказать, новый виток нашей войны.
Парковочных мест вокруг дома не так чтобы много. По возможности, все стараются встать в пределах видимости своих авто из окон квартир, а припозднившиеся заполняют в четыре ряда дальнюю площадку. Мне оставалось только дождаться, когда мадам Чистые Колесики успеет занять место поближе. С моего балкона вид открывается что надо: видны почти все места. Дальнобойность маркера позволяла расстрелять шариками с краской практически любую из машин. Нужно было только ждать.
И я ждал все последние дни, надеясь, что судьба улыбнется мне. В предыдущие разы все места во дворе были заняты еще дотемна и мадам, конечно же, оставляла свою вечно чистую машину на дальней площадке. Но сегодня час назад практически под моим балконом освободилось место. Я немедленно организовал себе лежбище охотника и принялся ждать.
Почему я просто не пошел ночью на дальнюю парковку и не расстрелял машину дамочки там? Такая идея у меня возникла в первый же вечер, и я уже собрался было переместиться с балкона на улицу, но тут меня привлек голубой мигающий свет, отчетливо различимый в вечернем сумраке. И все желание совершать вылазку тут же пропало. Не хватало еще объяснять патрулю, куда это я иду на ночь глядя с такой веселой штукой в руках.
На что я надеялся, сидя, как дурак, без движения на одном месте? Только на то, что свободное место никто не займет. И что мадам приедет сейчас на ожидающий ее пустой участок асфальта.
Когда во дворе появилась чистая машина, я даже вскрикнул. Такого подарка судьбы я никак не ожидал. Вернее, хотел его, но не думал, что такое возможно.
Я торопливо грел замерзшие руки. Хотелось осуществить задуманное до того, как мадам уйдет в подъезд. Чтобы моя долгожданная месть выглядела еще более эффектно.
Она вылезла из автомобиля.
Я схватил в руки маркер.
Блондинка закрыла водительскую дверь на ключ.
Я прижал оружие к лицу, стараясь прицелиться как можно лучше.
В руках мадам появился брелок. Она нажала на кнопку. Машинка сверкнула в ответ желтыми огнями. Блондинка развернулась к ней спиной.
Я с бешено бьющимся сердцем вдавил курок.
Раздалась очередь сухих стрекочущих щелчков. Лобовое стекло, капот, бампер и дубленка блондинки покрылись россыпью цветных следов краски.
Мадам вздрогнула, когда машина взвыла сигналом тревоги. Незамедлительно ответили лаем несколько дворовых собак. Блондинка достала из кармана брелок сигнализации. Нажала на кнопку, отключая сигнал тревоги. Затем несколько секунд, подсвечивая фонариком телефона, рассматривала цветные пятна. Спрятавшись на балконе и аккуратно высовываясь в щель приоткрытого окна, я с нескрываемым восторгом наблюдал за ней. Наконец дамочка закончила осматривать повреждения и решительным шагом направилась в подъезд.
Я тихо закрыл окно на балконе и так же тихо закрыл дверь, ведущую с кухни на балкон. Свет, из соображений конспирации, в этот вечер я решил не включать. Включил фонарик на телефоне и открыл бар, где стояла припасенная пару месяцев назад бутылка дешевого трехзвездочного коньяка. Несмотря на то, что утром мне нужно было садиться за руль, я все-таки решил выпить пару стопочек. Во-первых, банально согреться. А во-вторых, отметить окончание удачной охоты.
На следующее утро, выйдя на улицу и направляясь к машине, я отметил появление у себя какой-то нервозности. Ожидание ответного шага от блондинки заставляло замедлять шаг. Я с величайшей осторожностью подошел к машине и обошел ее вокруг. Затем еще раз, заглядывая под днище.
Все было вроде бы в порядке. Я открыл дверь ключом, сел в машину и, зябко ежась от прокаленного ночным холодом пространства внутри железной коробки, врубил печку на максимум. Через несколько минут стало теплее, и я открыл окно. Закурил сигарету и переключил регулировку подачи теплого воздуха на углы, чтобы поскорее оттаяли боковые стекла и зеркала заднего вида. До уха донесся звуковой сигнал семафора, установленного на переезде. Я бросил взгляд на часы. Никаких электричек в ближайшее время не должно быть, значит, сейчас поедет товарняк. Стоило поторопиться, иначе дорогу займут и мне придется стоять в очереди к этому самому переезду, потому что тут частенько ездят фуры. Пока парочка груженных под завязку тяжеловесов, медленно покачиваясь, переползут через рельсы, переезд может опять закрыться. И так до бесконечности. Один раз, помнится, я простоял сорок минут. Вот реально!