Перед глазами одна за другой побежали строчки будущих заголовков разгромных статей и обличающих репортажей:
«Хозяева свалки вновь наступили на старые грабли». «Чей бизнес пасут пастухи». «Пахнут ли деньги, зарытые на свалке». «Молодой спецкор начинает борьбу». «Юный герой нового смелого…»
Позади раздались шаркающие шаги. Сердце мое, дернувшись, провалилось в пятки. Подскочив, я развернулся на месте.
Набежавший порыв ветра завертел между горами мусора пыльную карусель. Внутри нее, словно зародившись из завихрений серо-желтых потоков, появилась темная искривленная фигура. Ударивший боковой поток ветра разбил столб пыли, качнул в сторону полы длинного грязного плаща.
Ко мне шаркающей походкой, на вывернутых церебральным параличом ногах приближался «пастух». Перекошенное лицо его выражало наивысшую степень злости. В руках высокий худой уродец сжимал дистанционный пульт управления и огромный ржавый тесак, по типу кухонного цай дао, которым он яростно махал взад и вперед, помогая движением рук переставлять плохо слушающиеся ноги.
Ничем хорошим эта встреча закончиться для меня не могла.
Я рванул с места в сторону механоидов. Расчет был на облака пыли, которые поднимали работающие механизмы. Стоило воспользоваться этой завесой, чтобы «пастух» не смог заметить, в какую сторону я побегу дальше. А пока он доковыляет до своих уборщиков, я буду уже далеко. Затеряться на этой свалке – раз плюнуть.
Пока я бежал что было сил, механоиды закончили погрузку мусорного провианта в свои чрева. Движения их на какое-то время прекратились, и поднятая ими пыль при отсутствии ветра начала подчиняться закону гравитации. Стараясь не снижать скорость, я свернул налево, отчетливо понимая, что «пастух» успел рассмотреть мой маневр. Оставалось только продолжить бег. По-хорошему, мне стоило вернуться на гниющую половину свалки к моему транспорту. Но тогда путешествие прошло бы впустую. Я еще не успел сделать ни одного снимка. С чем я вернусь в офис к Чжану Лю?
Я пробежал еще несколько десятков футов, свернул за очередной мусорный угол, остановился и, сорвав с лица футболку, стал жадно глотать вонючий воздух. Горло и легкие моментально отозвались саднящим сухим кашлем. Его приступ согнул меня чуть ли не пополам. Я тщетно старался откашляться, понимая, что теперь мое местоположение перестает быть скрытым от «пастуха».
Наконец с приступом удалось справиться, и я осторожно выглянул из-за кучи хлама.
Механоиды остались по правую руку, и «пастух», если он шел по кратчайшему пути, должен был появиться с той стороны. Я посмотрел туда. Все чисто. Коридор между стенами мусора был пуст. Я посмотрел налево. «Пастух» был в двух метрах от меня.
– Аыыгрыым! – плачуще простонал он. Рука с пультом вспорола воздух. Перекошенные ноги понесли туловище вперед. Рука с ржавым тесаком ударила наотмашь.
Если бы я стоял чуть ближе, лезвие цай дао засело бы у меня в черепе над ухом.
Я вскрикнул и отпрянул назад. Нога обо что-то споткнулась, я неуклюже взмахнул руками и завалился навзничь, пребольно ударившись лопатками и копчиком о твердую поверхность.
– Ыыыыэээ! – закричал «пастух».
В его голосе отчетливо слышались ноты отчаяния и волнения, словно он боялся упустить вожделенную добычу. Лакомый кусок человеческого мяса, к которому приучили здесь всех «пастухов», чтобы они усерднее исполняли свои прямые обязанности!
Урод взмахнул пультом и сделал еще один шаг вперед. Я нашарил какой-то предмет на земле и, не целясь и не задумываясь, швырнул его в «пастуха». Импровизированный снаряд пролетел мимо. Я, закричав от страха и засучив ногами, чтобы отползти как можно дальше от приближающегося цай дао, скосил глаза в сторону. Рядом лежал ржавый металлический прут. Сдирая до крови кожу на руке, я схватил его и ударил наотмашь. Прут выскочил из вспотевшей, поврежденной руки, но удар достиг цели. «Пастух» замычал и свалился на бок, бросив пульт, тесак и схватившись за рассеченную кожу головы. Ярко-красная кровь начала заливать лицо, шею, плечи. Я схватил, опять не глядя, какой-то предмет, подвернувшийся под здоровую руку, вскочил и бросился бежать к планелету.
Пробежав несколько десятков футов, я спрятался за очередной кучей мусора и остановился, переводя дыхание. Меня опять согнул приступ кашля. Легкие и глотку жгло как огнем. Сквозь свое вырывающееся с шумом дыхание я слышал далекий вой «пастуха». Тот, как говорится, рвал и метал, упустив добычу. Неожиданно мое сердце вновь, глухо ухнув, упало в пропасть: с противоположной стороны, раздался вой второго живого существа! Другого «пастуха», услышавшего крики своего раненного собрата! Надо бежать! Надо убираться отсюда как можно скорее, пока я все еще жив. Пока не задохнулся от этой вони.
Я бросил быстрый взгляд на зажатый в руках предмет. Это оказалась небольшая пухлая книжка в твердом переплете из искусственной кожи. В случае чего, ею можно запустить в голову или ударить острым краем в глаз. Продолжая часто дышать, я решил, что в ближайшие пару десятков секунд точно буду в безопасности, и открыл книжку. Все-таки подобные вещи сейчас можно увидеть только в музее или же на помойке. Но все оказалось куда интереснее и неожиданнее. Я держал в руках сборник распечатанных фотографий, на которых было изображено…
Мои глаза расширились от удивления. Такого просто не могло было быть!
Но фотографии…
Экспертиза! И если это не подделка, то на помойку этих «пастухов» и всю свалку! Я принесу настоящую сенсацию!
Планелет легонько покачивало. Я избавился от полчища мух и теперь, сидя в кресле, более тщательно изучал то, что нашел при таких неожиданных обстоятельствах.
Это был фотоальбом одной пары. Муж и жена или девушка с парнем позировали перед объективом на каком-то острове. Виды были действительно потрясающие! Белый песок, чистая бирюзовая вода. Пальмы, возвышающиеся над аккуратно подстриженными кустами. Прекраснее фона была только девушка. Я никогда не видел подобной ей. В отличие от женщин моей страны, она была обладательницей стройных, длинных ног, роскошной груди и больших светлых глаз. Волосы ее были также светлого оттенка. А кожа – БЕЛОЙ! Белым был и мужчина. Я никогда не слышал о том, чтобы на нашей планете жили люди с подобной внешностью.
Лететь по времени было еще прилично. Войдя в интерактивную сеть, я направил для поиска запрос. Но, к моему огромному удивлению, весь массив цифровой информации молчал. Это было более чем странно и волнительно. Даже если упоминания об этом феномене сохранились, как и у меня, только на физических носителях, все равно, хоть в одном из музеев мира, о них должна быть информация. Хоть одна строчка. Хоть пара картинок. Может быть, во всем мире нет ни одного официального упоминания? Получается, моя находка – обычная подделка?
Слишком много вопросов и ни одного ответа! Так что сперва экспертиза в редакции, а потом будем разбираться дальше. Если все выгорит, это будет настоящая сенсация.
– Такие «сенсации», – Чжан Лю обозначил пальцами кавычки, – приносят нам раз в пару лет. Раньше, конечно, это случалось чаще. Но время идет, и скоро про это совсем забудут.
– Про что «про это»?
– Раньше на планете была еще одна раса. И она была белой. Еще четыреста лет назад ее представители насчитывали около двухста миллионов человек. Но из-за низкого духовного развития они не смогли сохранить чистоту своих генов. В их моде стойко укоренилось правило смешанных браков, а белый ген почти в ста процентах случаев оказывался рецессивным. Желтые, черные и красные гены были практически всегда доминирующими, поэтому около ста пятидесяти лет назад на планете не осталось ни одного белого человека.
– Мы с вами расскажем о них! – Я с воодушевлением посмотрел на Чжана Лю. – Это же удивительно! Почему о них все забыли?
– Мы с тобой не будем никому ничего рассказывать, – сухо оборвал меня шеф. – И тебе советую навсегда забыть о том, что ты нашел.
– Почему?! – Я был ошеломлен.
– Потому, что в противном случае с тобой и, стало быть, с нашей газетой никто и никогда больше не будет сотрудничать. Ни телевидение, ни другие издательства. Никто из политиков и власть имущих. Мы пожизненно окажемся в изоляции.
– Но почему? Почему?!
– Потому, что упоминать о белых нетолерантно.
Муравьи на сахаре
(повесть)
Я докурил сигарету и задумчиво вдавил фильтр в пепельницу, пока ядовитый дым не перестал кружиться в воздухе. Сидящая напротив меня в кресле под пледом Катя, молча наблюдавшая за мной все это время, наклонилась вперед и, взяв обеими руками горячую чашку чая, отхлебнула из нее. Поставила обратно на маленький деревянный столик, разделявший нас, и продолжила свое молчаливое наблюдение. Я взял свою чашку чая, в которую Катя заботливо положила малиновое варенье. Отпил, наслаждаясь знакомым с детства непередаваемым вкусом, посмотрел на нее, сидящую напротив в коротком домашнем халатике, с забранными в кресло длинными стройными ногами.
– Когда ты уже бросишь? – Она махнула рукой перед лицом, отгоняя от себя подобравшуюся близко струйку сизого дыма.
– Скоро. – Я дал очередное неопределенное обещание, продолжая смотреть на нее и в очередной раз поражаясь, до чего у нас с ней похожи глаза и цвет волос. – Мне нужно будет завтра улететь, – наконец произнес я.
– Куда? – Она как будто ждала именно такого поворота. Опасалась, что утренний звонок от Шумовского не ограничится одной лишь поездкой под Краснодар. И что отпуск с университетскими друзьями, который мы планировали уже несколько месяцев, теперь накроется медным тазом.
– Сначала в Ленинград.
– Надолго?
– Не знаю. Надеюсь, что придется обойти только два места и все займет не больше шести часов.
– А потом?
– А потом все будет зависеть от того, что мне удастся найти там.
– Мне звонить Гале и Жене?
– Зачем?
– Сказать, что мы с тобой не сможем прилететь на Торгрант, к ребятам, – пояснила она, пожимая плечами. Затем добавила, будто уже ко мне не обращаясь: – Даня обидится. Он же специально неделю выпросил в своем реабилитационном центре, чтобы вместе наблюдать за гаркарантами.