– Meine Lieben…5 – тихо произнес Гройс, судорожно вздохнул и затем продолжил уже более громк:. – Это быть десять лет назад. Я тогда жить в другом месте. Недалеко… – Он замялся. – Близко от Эрфурт. Как вы догадаться, недалеко от мой дом был пшеничное поле. На этом поле, вернее, на тропинка, идущей через нее, Рихард и Марта всегда встречать меня после окончания рабочей смена. Я тогда работать на заводе Либхерт. Как сильно я ждать окончание смены! Каждый раз высчитывать часы до конец. Кто-то из древних сказать, что счастье, это когда ты хочешь идти в дом. Так вот, я быть счастлив. Для меня быть счастьем видеть, как сын бежать мне навстречу. И ты идешь к любимой жена уже с ним на руках, слушая его рассказ о проведенный день. И потом стоять, обнимая моя Марта. Наслаждаться ее родное тепло и ждать, пока она напитается твоя энергия, опустошенная долгой и невыносимой разлука. – Голос Гройса дрогнул. Толстяк всхлипнул, провел ладонью по щеке. Посмотрел на меня и горько усмехнулся: – Я тогда быть намного стройнее. Мне быть стыдно оказаться рядом с ними в такой вид. Entschuldigung…6 – добавил он, возвращаясь к рассказу. – В тот проклятый день я идти пешком после конец смена. И первый раз мое сердце ударить сильно и тревожно, когда я не увидеть их впереди. Зато увидеть черный планер полиция и блестящий на солнце пластиковая лента оцепления. Местный криминаль-гаупт-ассистент заметить меня и броситься бежать навстречу. Теперь мне кажется, что именно в тот момент я немного потерять рассудок. Я до конца не понимать, что мне пытались донести криминаль-гаупт-ассистент и оказавшийся рядом мой сосед. Глаза мои видеть только бледный пара женских ног, знакомые до последний сантиметр. Они лежать среди примятый колосья, у самый край первого увиденный круг. Рихард я заметить только потом.
С тех пор прошел десять лет, но я не найти покой. Знаете, какой быть диагноз на вскрытие? Острый сердечный недостаточность. Их сердца почему-то в один миг не захотеть работать. Больше не смочь ничего найти. Но мы с вами же разумный люди. Я хорошо знать физика и представлять разные причина-следственный связь. Как может сломаться то, что не иметь поломка? Они быть здоровы, мы проходить ежегодный медицинский осмотр. Причина для такой диагноз нет!
Теперь я пытаться найти доказательства существования инопланетный разум тут, на Земля. Доказать и заставить тех, кто скрывать все это от нас, признаться. Я хочу посмотреть им в глаза и спросить: за что? Почему вы допустить? Что они вам сделать плохо?
Гройс надолго замолчал, переживая в очередной раз кошмар того памятного утра, за одно мгновение изменившего его жизнь и лишившего ее смысла, оставив только разрушительную мысль о мести. Даже не справедливости, а именно мести. Это было видно по его глазам, по лицу.
Я попросил разрешения получить в личное пользование копию всего собранного материала, после чего тепло попрощался с немцем и вышел из дома, закрыв за собой дверь, на которой был прикреплен листок бумаги с надписью «Вчера угорел в крематории. Сегодня надо развеяться».
Я нашел в сети свободную гостиницу и забронировал номер. Ввел в автопилот адрес и откинулся в кресле. Набрал номер Кати и около десяти минут болтал, соскучившись по ней за первые сутки разлуки. Пожелав напоследок спокойной ночи, я увидел, что планер уже приземляется на свободное парковочное место гостиничной крыши.
Нужно было идти спать. Завтра мне нужно было посетить еще, как минимум, три места и стоило быть, как говорится, «в форме». Решив, что десять минут существенной разницы не сыграют, я достал сигарету, закурил и задумался.
Аппарат сигма-волн вполне можно унести в обычном рюкзаке. Если доцент Крикунов и принес его с собой в поле, то надо посчитать, сколько часов прошло с момента остановки на привал до предположительного времени наступления смерти. Было ли там необходимое количество часов для того, чтобы четверо несчастных сошли с ума? Это могло бы объяснить, почему они оказались так далеко от своей палатки. И, пожалуй, могло объяснить наличие таких травм. Сумасшедшие не чувствуют боли и могут драться даже со сломанной рукой. Хотя тоже не сходится. Аппарата на месте трагедии не было. Надо с утра написать Солосину и спросить, не пропал ли аппарат. Забыл сделать это сразу. Вроде бы такой простой вопрос, а я сплоховал.
И завтра по дороге необходимо рассортировать данные, полученные от Гройса. Подводный передатчик… Откуда он про него узнал?
В одиннадцатом году некий сигнал был обнаружен американской базой. Расшифровать его так и не смогли, несмотря на то, что сигнал повторялся каждый месяц. Заподозрили СССР, так как источник находился в районе Ледовитого океана. Американцы обратились к нам с официальным запросом, но в Москве только растерянно развели руками. Место расположения источника обнаружили с помощью подводного исследовательского аппарата. Сигнал исходил из плоской, абсолютно гладкой капсулы, вмурованной в подводную скалу. Длина объекта составляла шестьдесят метров, ширина – около пятнадцати. Материал, из которого он был выполнен, не смогли идентифицировать. Исследование скалы показало, что капсула пролежала под водой от десяти до двенадцати тысяч лет и при этом не подверглась коррозии. По всей видимости, она обладала весьма внушительным источником энергии или же была в состоянии получать энергию из окружающей среды.
Самым же странным было то, что источник сигнала за пределы Солнечной системы не выходил.
– Полина Анатольевна, что вы можете рассказать о Горвицкой Алине Михайловне? Меня интересует, в первую очередь, ее профессиональная деятельность. Что вам известно об этом?
Мы сидели в кабинете, больше всего напоминающем что-то среднее между обиталищем гоголевского Плюшкина и Королевским музеем центральной Африки в Будапеште. Повсюду в хаотичном беспорядке лежало множество предметов самой причудливой формы и назначения. Тут были какие-то чудовищные маски всевозможных раскрасок, бумеранги и бамбуковое оружие, причудливые украшения, выполненные из всевозможных материалов, начиная от ракушек и кончая ржавыми сплавами каких-то металлов.
Моя собеседница, полная женщина средних лет, сотрудница исторического факультета МГУ, только растерянно пожала плечами. Заломила пухлые руки, и из ее больших глаз неудержимым потоком хлынули слезы.
«Ну вот. Началось…» Я мысленно закатил глаза, проклиная свое косноязычие. Почему у меня никогда не выходит нормально говорить о потере родственников или близких людей? Вот у Макарова все по-другому. Умеет он интонацию подобрать и слова как-то по-особенному выстроить. Вроде одно и то же говорим, а результаты диаметрально противоположные. У него свидетели и родственники чуть ли не с улыбкой ему на шею вешаются. А я сижу сейчас тут в угнетающей обстановке с ревущей гражданкой. Ситуация весьма неприятная. Хочется или встать и уйти, или прекратить все эти бесполезные душевные терзания. Ничего же нельзя изменить, соответственно, и слезы лить совершенно бессмысленно. Хотя, с другой стороны, когда был смысл их лить? Я быстро прикинул в уме все возможные варианты. Наиболее логичной мне показалась ситуация с психологической разгрузкой. Наверное, и тетка эта сейчас ревет именно поэтому.
А еще очень хотелось курить. Чертовски сильно! Я представил, как затягиваюсь, с наслаждением пропуская через легкие, кровь и мозг очередную дозу наркотика, успокаивающего и стимулирующего одновременно. Стало совсем невмоготу. Вот как тут бросишь?
– Полина Анатольевна… – Чтобы не сидеть просто так, я решил напомнить о себе. Надо же было хоть что-то делать! – Так над чем работала Алина Михайловна? Она же историк была, как и вы?
– Нет. – Полина Николаевна удивленно раскрыла большие глаза. Даже плакать перестала. – Она никогда не была историком.
– Как не была? – Теперь настал мой черед удивляться. – У меня написано так.
– Это какая-то ошибка. Мы действительно относимся к факультету истории. Но у нас кафедра этнологии. Мы этнографы.
Я, усмехнувшись, провел рукой по лбу. Теперь, по крайней мере, понятен внешний вид этой комнаты музея. И в отделе у Архипова тоже хороши: факультет исторический – значит, историки.
– Как интересно! – Я постарался придать своему голосу бескорыстную заинтересованность, оттенок беспечности и всепоглощающего интереса. Конечно же, сфальшивил.
– Мы с Алиночкой последние два года работали в Африке. Исследовали обычаи и верования коренных малых народов. – Полина Анатольевна все-таки решила начать разговор. То ли хотела отвлечься, то ли от меня поскорее избавиться. – В частности, готовили научную работу по теме «Изменение космогонии народа догонов за последние двести лет, как следствие современного исследования космического пространства». Может быть, вам чаю? Или кофе?
– Нет, спасибо. – Я счел разумным вежливо отказаться от такого же вежливого, но совершенно не нужного сейчас предложения. – Что с догонами? Что-то интересное удалось выяснить?
– У них очень глубокое и детальное познание космоса. Ну, как глубокое? Для своего уровня развития. Они ведь на протяжении многих веков остаются на одном и том же этапе технического развития. Но они не находятся в жесткой изоляции от остального мира, как те же сентинельцы. Индийские ученые, пытавшиеся установить контакт с этим племенем, смогли приблизиться к границе их территории только под защитой брони. Сентинельцы все это время вели по научно-исследовательской группе неослабевающий огонь из луков. Доподлинно известно, что с целью задабривания аборигенов индусскими коллегами были оставлены на песке дары в вине кокосов, свиней, кукол и пластиковых ведер. После этого ученые ретировались, наблюдая со стороны за тем, как будут вести себя сентинельцы. Кокосы те раскололи и съели. Свиней зарезали и похоронили. Кукол закопали рядом. А ведра выкинули в море. Вторая попытка установления контакта провалилась так же, как и первая. Почему этот народ так агрессивно воспринимает любой контакт, все еще остается загадкой. Например, соседствующие с ними племена онге и джарава тоже до сих пор следуют своим традициям, но от благ цивилизации